Цитаты

Цитаты в теме «время», стр. 66

Сейчас её уже нет рядом со мной. Не буду врать, чтобы добавить этим словам флер трагичности, она не умерла, мы просто расстались, даже почти друзьями. И я начал смотреть на всё, что было с нами, со стороны. Людям в целом свойственно взвешивать и обдумывать события уже постфактум, все мы сильны задним умом, но катастрофически наивны в настоящем времени, пока мы ещё участники, а не отстранённые зрители. И сейчас я понимаю то, чего не понимал тогда. Она была актрисой? Она так часто менялась? Нет, нет, нет, менялась не она, менялся я. И тогда, в Берлине, это именно мне поперёк горла встало серое небо, а она просто смотрела наверх и ловила губами подаренную ей судьбой мечту, и тогда, во время ссоры, именно я увидел весь абсурдный гротеск скандала, что заставило меня изменить своё отношение к ней. И именно то, что происходило во мне — определяло какой она будет сегодня, какой я, в слепоте своей, в своём эгоизме, увижу её.
А вы когда-нибудь задумывались о том, что чувствует женщина в этом требовательном мире самцов? Это же гигантский слалом. Женщина должна проявлять чрезвычайную гибкость и в то же время оставаться жесткой. Она должна быть нежной и одновременно сильной. Согласитесь, это ли не сверхзадача для тех, кого мы называем «слабым полом»? Согласно позиции, при которой терпимость относится только к мужчинам, весь мир сводится к следующему: если про мужчину говорят, что он амбициозен, то женщина при тех же обстоятельствах – агрессивна. Если мужчина взволнован, то женщина – истеричка. А когда мужчина развязан и общителен, женщина – проститутка, не иначе Эталон современной женщины противоречив. На работе она должна вести себя как мужчина, а вернувшись домой — надевать фартук и изображать хранительницу очага.
И, начав с ошибки, вы долгие годы можете идти в ложном направлении, что выяснится лишь в конце. Жизнь слишком коротка. Не стоит попусту тратить время.
Секрет всякого образования заключается в терпении; и любопытство — это не то же самое, что жажда знаний.
Относительно бесцветности замечу, что большинство из нас добивается этого качества без особых хлопот.
Когда наступают холода, я часто думаю о тех, кто спит под открытым небом.

Мы все живем будущим, даже если это то будущее, где нас и в помине не будет.

Реальность — это шифр со многими разрешениями, и каждое из них верно.

Отнюдь не каждая женщина достойна того, чтобы мужчина с ней боролся.

Зрелость — это понимание того, что человеческие усилия в большинстве своём завершаются мыслью о собственной заурядности.

Самое важное происходит у нас за спиной.
Всё начинается, когда предмет обожания дарит тебе головокружительную, галлюциногенную дозу чувства, о котором ты не смела и помышлять, — это может быть, к примеру, эмоциональный коктейль из неземной любви и ошеломляющего восторга. Вскоре без интенсивного внимания уже не обойтись, и тяга превращается в голодную одержимость наркомана. Когда наркотик отнимают, человек заболевает, сходит с ума, испытывает эмоциональное опустошение (не говоря уж о ненависти к дилеру, который подсадил тебя на эту дрянь, а теперь отказывается давать ее бесплатно, хотя ты точно знаешь, что она спрятана где-то рядом, ведь раньше тебе ее давали просто так). Следующий этап: ты сидишь в углу, исхудав и дрожа, готов продать душу и ограбить соседей, лишь бы еще раз испытать тот кайф. Тем временем предмет обожания начинает испытывать к тебе отвращение. Он смотрит на тебя так, будто видит в первый раз, — этот взгляд уж никак не может быть обращен к той, к кому он когда-то питал возвышенные чувства. И самое смешное, разве он в этом виноват? Посмотри на себя. Ты превратилась в жалкую развалину, саму себя не узнать.
Пятьдесят - шестьдесят лет назад самураи каждое утро принимали ванну, брили лоб, смазывали волосы специальной жидкостью, стригли ногти на руках и ногах, натирая их пемзой и затем кислицей, и, независимо от обстоятельств, уделяли внимание своему внешнему виду. Не стоит и говорить о том, что все их оружие и доспехи протирались, смазывались, натирались до блеска и содержались в порядке.
Хотя может показаться, что специальная забота о своем внешнем виде похожа на бахвальство, это не имеет никакого отношения к стремлению произвести впечатление. Даже если ты знаешь, что сегодня можешь погибнуть, и полон твердой решимости встретить неминуемую смерть, если ты встретишь смерть, имея неподобающий внешний вид, то тем самым покажешь, что не подготовился заранее. Враги отнесутся к тебе с презрением и сочтут тебя неопрятным. По этой причине говорят, что как старые, так и молодые должны следить за своим внешним видом.
Хота можно скакать, что это дело хлопотливое и отнимает много времени, призвание самурая заключается в подобных вещах. Это не пустая трата времени и не хлопотливое
занятие. Нет ничего позорного в том, что ты постоянно укрепляешь в себе решимость погибнуть в бою, намеренно внушая себе мысль, что ты уже умер, делаешь свое дело и исполняешь воинский долг. Но, когда наступит время, ты покроешь себя позором, если не будешь постоянно осознавать это, даже во сне, а проводить дни станешь, преследуя своекорыстные интересы и потворствуя своим желаниям. И если ты думаешь, что здесь нет ничего позорного, и считаешь, что главное — это твое собственное благополучие, то твои распутные и неучтивые действия достойны лишь сожаления.
Человек, который не укрепился в решимости неизбежно умереть, обрекает себя на недостойную смерть. Но если человек заранее принял решение встретить смерть, как можно его презирать? Следует быть особенно внимательным в этом отношении.
Кроме того, за последние тридцать лет обычаи изменились. В наши дни, когда молодые самураи собираются вместе, они говорят только о денежных вопросах, прибылях и убытках, тайных стилях одежды или о любовных похождениях. Обычаи распадаются на части. Можно сказать, что раньше, когда человек достигал возраста двадцати трех лет в его сердце не было места презренным мыслям, и поэтому никто не говорил о подобных вещах. Если человек постарше случайно произносил нечто подобное, он считал это чем-то вроде оскорбления. Этот новый обычай, вероятно, появился, потому что люди придают большое значение тому, насколько привлекательными они выглядят в глазах окружающих, и ведению домашнего хозяйства. Каких вершин смог бы достичь человек, если бы у него не было заносчивости в отношении его места в обществе!
Как ужасно, что сегодняшние молодые люди расчетливы и так кичатся своим имуществом. Людям с расчетливыми сердцами недостает чувства долга. А тот, кто не имеет чувства долга, не уважает себя.
Фрагмент времени в вечности,
Мы подобны с тобой паре любовников,
Ступающих как можно тише по крыше мира,
Чтобы узнать, что все страницы всех книг чисты.

Говорят, стихотворение должно убить тебя
И только после этого ты сможешь его написать,
Но слово не умирает, когда произнесено,
Оно только начинает жить.
***
В путеводителе по темноте мира
Должна появиться звезда.
Жизнь проста для сердца,
Она бьется, пока может.

Дождь впитывает одежду,
Из шелковых коконов
Поэзии возникает новая поэзия.
Словно монах, освещающий свиток –

На опавших руках кесарева рана листвы
Листья вздыхают всегда один раз,
Их слова любят тенистые комнаты, мягкую тишину,
В неё они приходят переплетаться в фразы...
***
Взгляд стирается...Что-то подчеркивает мысли,
Которые взрослели рядом с голыми ночами,
И вес, утомленный моим весом,
Отдает себя священным играм.
Профиль ночной пропасти аромата.
Люди делятся на два вида -
Сумасшедшие сверчки
Или израненные светлячки.
Прообраз лица приходит рассеянным,
В глубоком вдохе святости
Его ночи весят как камни в траве времени.
***
Молоко, пролитое из банки на стол –
Как будто что-то спустилось на чужую территорию
Мир - большой лабиринт в руинах.
И ладан чувства усерднее
Размахивает кадилом строк,
Произнося ещё один фрагмент молитвы.
Она даёт понимание что пустота,
Которой мы переполнены, нас не ждёт.
Она срывает наши черноты
И преследуют нас яркостью
Она находит слова, которые
Говорят только с нами.
И наши глаза тают и плачут,
И мы плывём сквозь оттепель,
Чтобы продолжить жить.
Она - то убежище, те мягкие зеркала,
Где мы будем прятаться после слёз.
На пляже Белых Камней
Любовь оживила алые стихи в моей крови...
И когда я поднял глаза, я понял,
Что страницы становятся как огонь,
Чтобы потом, отпустив нас, хранить наш пепел.