Цитаты в теме «жажда», стр. 8 ▷ Socratify.Net

Вот и спокойствие, вот и уехал,
Некого больше искать.
На рукаве, отороченном мехом,
Черною змейкою — прядь.

Кружатся листья, кружатся дружно,
Их не поймать на лету.
А почему? Потому что не нужно —
Скоро их в кучи сметут.

Пламя забьётся, пламя остынет,
Выпадет первый снежок.
Может быть белый, может быть синий,
Может какой-то ещё

Станет прозрачно, станет искристо,
Будет конец ноября,
А на дорожках нетронуто-чистых
Буду со мной только я.

Я без желаний, я без запросов,
Я без забытых стихов.
Как ни старайся, лето — не осень,
Жажда иметь — не любовь.

Как ни препятствуй, мертвые листья
Все долетят до земли.
Не возвращайся: сладко мне спится,
Если ты где-то вдали.

От тебя даже море сойдёт с ума
И течение реки в моих венах вспять
А на коже молочной дрожит луна.
Как причина сознание с тобой терять

Как желание пить твоей мирры сок.
Задыхаясь от жажды в тебя входить
Утомлённую солнцем вжигать в песок
Понимая, что ближе не может быть

Понимая, что дважды-нельзя нельзя
Оставаться всё той же рекой в крови
В отражение зеркальном узнать себя.
Если хочешь в ладонях моих-плыви.

Если хочешь я буду почти ручной
И в поющих песках твоим богом Ra
Или просто прохладной у ног волной
От тебя даже море сошло с ума *RA..бог солнца...
Древнее и истинное название реки Волгою.

Не хочу быть другой и смогу ли едва ли
Не умею расчётливо в масть и впритык
Так уж я создана из фиалок и стали
Из болота в котором укрылся родник

Из затвора в котором несу послушание
Или может оно моё сердце несёт
Даже в жажду и голод не стану пираньей
Лучше крепко и больно зашью себе рот

Из янтарно-жемчужного раннего утра
Из луною согретой ночной тишины
Из отчётливых " да» и туманных «как будто.»
Из завязанной бантом горячей войны

Куклой быть не хочу и холодною стервой
Быть такой не могу не смогу не хочу
А цветной карандаш вдруг оброненный Беллой
Подхвачу и в ночи нарисую свечу.

И вот лучше курите траву, ешьте яблоки и пейте сок, чем вы будете валяться пьяными на полу перед телевизором и клясться небом, землей и Иерусалимом, что вас соблазнила реклама, внушившая через телеэкран, какие продукты необходимо покупать, чтобы иметь право жить на этой земле. И вот, чтобы иметь право жить на этой земле, нужно научиться дышать воздухом, иметь деньги на покупку этого воздуха и ни в коем случае не подсесть на кислород, потому что, если ты плотно подсядешь на кислород, то ни деньги, ни медицинские препараты, ни даже смерть не смогут ограничить ту жажду красоты и свободы, которую ты приобретешь.

На площади стреляют поэтов. На главной площади нервные люди с больными глазами находят своё бессмертие. Но бессмертие пахнет могилой, это эхо молчания в затхлых залах вечной немоты, это плесень апатии, это мгновение, ставшее тягучей, душной, статичной вечностью. На площади люди слизывают с побледневших пересохших губ вкус жизни, запоминая его навсегда, влюбляясь в яростную боль, несущую в себе семена любви и экстатичной жажды вдохнуть в пробитые легкие хотя бы ещё один глоток солёного воздуха. На площади люди отчаянно смотрят в небо, судорожно понимая, что человеческая смертность — всего лишь залог остроты чувств, горячности идей, вечного стремления успеть, не жалея себя: жить, любить, дышать, смеяться, кричать в распахнутые окна, подставлять неумолимо стареющее лицо дождям, ветрам, снегопадам, солнцу Потому что в конце этого предложения будет точка, восклицательный знак, а не шлейф уходящего в никуда многоточия. На площади стреляют поэтов. И поджарые животы в предчувствии пули прячут в чреве своём несказанные слова, тяжёлым комом поднимающиеся к сжимающемуся горлу, вырывающиеся в холодный воздух хрипом последних итогов. На площади, где стреляют поэтов, стоит мальчик. И небо давит на него, и снег кажется каменным, и тишина пугает И он пишет на изнанке собственной души детскую мораль взрослой сказки: Бог создал нас разными. Смерть — сделала равными.

Свечи, музыка, вино в бокалах, полумрак и шелест одежд. Стихи, письма, танец, застывший во времени, и звездопад за окном. Осень, листья, тихие аллеи, рука в руке, улыбка под ранним дождем. Повторяющая себя романтика, замкнутая в кольцо. Медленная сказка, не находящая выхода. Я предлагаю тебе партию. Партию на любовь. Ставка, достойная игры всерьез, и игра, равноценная ставке. Когда ты устанешь от тихой молчаливой нежности, от сладкой ваты слов и ритмичного уютного тепла, вспомни мое предложение. Твердой рукой натяни тетиву страстей, пусти переменный ток по тонким нервам, оденься в хищный азарт охотника, в трепетную покорность жертвы. Взвесь каждый ход, почувствуй тяжесть и неповторимость каждого шага, пусть сердце узнает трепет, больно сжимаясь в груди, а душа расправит крылья, смеясь в унисон с небом. И не так важно, чем это закончится: незабываемым, откровенным, полубезумным сексом на бархатной поверхности бильярдного стола или жестким поединком двух взглядов, разума и воли над неподкупной шахматной доской. Или чем-то совсем иным, неожиданным, прекрасным и полным своей собственной жизнью. Но острым лезвием новой жажды коснется любовь твоего сбившегося дыхания. Так давай сыграем партию на любовь, партию длинною в жизнь.

Что приятней? Спокойно себе ешь булочки, пасту, пельмени с картошкой и не отравляешь трапезу чувством вины и мыслью : «Ой, разнесет! » Или ходишь злая, голодная, зато мужчины , в массе своей бесполезные, нелюбимые и никогда неполюбимые, провожают взором «я бы тебя ***ал». Ради их сластолюбивых взглядов отказываться от вареника? А если все ясно – вареник лучше, чем бесполезные вожделения мудаков, то почему я от этих вожделений так завишу? Почему так важна их оценка? Вот смотрят они на меня и думают: «Раскормленная корова», — и от одной этой мысли все внутри обрывается. Но почему же мне так обидно? Не дружить с мужским принципом, не уважать мужчин и так зависит от их оценок Они не нужны, но нравиться им нужно. Я их не хочу, но они меня должны хотеть непременно. И еще какая-то непонятная вещь : если они меня хотят, мнё опять обидно – вот , всем им только бы ***аться Да еще и на халяву. Есть подозрение, что все эти мысли появляются глубоко в подкорке из-за жажды любви. Зацепить, а вдруг полюбят? Мало кто способен.

Дам тюрчанке из Шираза Самарканд, а если надо –
Бухару! А в благодарность жажду родинки и взгляда.
Дай вина! До дна! О кравчий! Ведь в раю уже не будет
Мусаллы садов роскошных и потоков Рокнабада *.
Из сердец умчал терпенье – так с добычей мчатся тюрки –
Рой причудниц, тот, с которым больше нет ширазцу слада.
В нашем жалком восхищенье красоте твоей нет нужды.
Красоту ль твою украсят мушки, краски иль помада?
Красота Юсуфа, знаю, в Зулейхе зажгла желанья,
И была завесы скромной ею сорвана преграда.
Горькой речью я утешен, – да простит тебя создатель –
Ведь в устах у сладкоустой речь несладкая – услада.
Слушай, жизнь моя, советы: ведь для юношей счастливых
Речи о дороге жизни – вразумленье, не досада.
О вине тверди, о пляске – тайну вечности ж не трогай:
Мудрецам не поддается эта темная шарада.
Нанизав газели жемчуг, прочитай ее, – и небом
В дар тебе, Хафиз, зажжется звезд полуночных плеяда.
* - Мусалла - название загородных садов Шираза
* - Рокнабад - название реки
(перевод К. Липскерова)

— Я сам тебя прикончу.
— Какая прелесть! Учитывая, что ты — весь в меня.
— Это ещё как понимать?
— Ты не переставая думаешь о ней с тех пор, как увидел, как она капает с лезвия ножа.
— Ты ошибаешься.
— Сказки будешь рассказывать брату. Я могу заглянуть в твою голову. Твои мысли бегут лишь по одной извилине — кровь. Кровь. Кровь. Жажда власти. Такая же, как всегда. Ты снова хочешь стать сильным. Но не просто сильным, а сильнее всех. Добрые намерения — самый быстрый путь в пекло, приятель.

Я могу делать все что угодно, кроме одного: не дано мне заставить другого. Прошу человека следовать за мной в моем безумии, в моей жажде жизни. Я не жалею о перенесенных страданиях, я горжусь своими шрамами, как гордятся боевыми наградами, я знаю, что цена свободы высока — так же высока, пожалуй, как цена рабства, и разница всего лишь в том, что ты платишь с удовольствием, с улыбкой, пусть даже эта улыбка — сквозь слезы.

— А самое ужасное то, что он отнял мой рюкзак, в котором были мои произведения комикса о «Мальчишке-ученом».
— Да! Помнишь, какая у него была суперсила?
— Нечеловеческая жажда знаний.

Жажда знаний есть плод долгих лет учения.

От многих слышу: у одного «сотовый» свалился в унитаз и не смогли достать, у другого.
Это обычная жажда познания:
«Сотовые» знают, что такое телекоммуникационная сеть и являются её участниками, а так они наводят знакомство с другими сетями, в данном случае с канализационными.

Дай мне напиться любви
Из чар твоего сердца,
Не хочешь женой, не зови,
Я просто хочу младенца,
Ты знаешь, две капли воды,
Сильней утоляют жажду,
Ведь женщины жаждут любви,
Так Бог наказал их однажды.

Кофе снова отгораживаюсь от мира
Кофе единственный человек честный и добрый
Душа его в берегах фарфора плещется
И дыхание ароматное теплое

Согреет капризы моей погоды
С ним хочется здороваться снова и снова
С ним хочется целоваться
С ним можно поговорить

Никто не поймет меня лучше
Жажду мою быть
Кому-то преданной
Открываюсь глоток за глотком.

Приятный недуг

Иногда хочется по болеть кем-то,
Будто вселенская жажда,
Некому позвонить,
Некуда руки деть
В беспокойном ознобе.
Я набираю 03.
- Алло, нет я здорова,
Но плохо мне
И нужна прививка, чья-то.
Скорая помощь,
Заразите меня любовью.

- Да, да, ты прав я подсела. Я неизлечима. Я зависима. У меня жажда по ночам, и сушняк на утро. От нехватки тебя. Отсутствие это выедает меня изнутри. Я чувствую как становлюсь мелочной, шершавой, придирчивой, завистливой. Я даже не могу радоваться за чье-то счастье, будь то свадьба или рождение ребенка.
- Но ты же видишь — мы не можем вместе:
скандалы, скандалы, скандалы.
- Это всего лишь моменты передозировки моего счастья.

Наши встречи, — только ими дышим все мы,
Их предчувствие лелея в каждом миге, —
Вы узнаете, разрезав наши книги.
Всe, что любим мы и верим — только темы.

Сновидение друг другу подарив, мы
Расстаемся, в жажде новых сновидений,
Для себя и для другого — только тени,
Для читающих об этом — только рифмы.

Если есть блага, кроме честности, то с ними неразлучна будет жажда жизни и всего, что делает жизнь удобней, а это" жадность" нестерпимая, бесконечная, беспокойная. Значит, единственное благо-это честность, ибо тут есть мера.

Очень многих я видел на своем веку, которые были доведены до совершенной тупости неумеренной жаждой знания.