Вера Николаевна Полозкова, цитаты, стр. 7

Им казалось — презреннее всех, кто лжёт,
Потому что лгать — это методично тушить о близкого страх; наносить ожог
Он ей врёт, потому что якобы бережёт
А она возвращает ему должок
У него блэк-джек, у неё какой-то другой мужик
Извини, дружок.

Мама просит меня возвращаться домой до двух.
Я возвращаюсь после седьмого виски.
В моём внутреннем поезде воздух горяч и сух,
Если есть пункт прибытия – путь до него неблизкий,
И Иосиф Бродский сидит у меня в купе, переводит дух
С яростного русского на английский.

Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь – то выкидыш, я уж думала – всё, не выношу, не судьба. Зачинаю – а через месяц проснусь и вою – изнутри хлещет будто чёрный горячий йод да смола. А вот тут, гляди, — родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает.

Ведь смысл не в том, чтоб найти плечо, хоть чьё-то, как мы у Бога клянчим . В том, что каждый из нас запальчив, и автономен, и только сам – но священный огонь ходит между этих вот самых пальцев, едва проводишь ему по шее и волосам.

Счастье, детка – это другие тетеньки,
Волчья хватка, стальная нить.
Сиди тихо, кушай антибиотики
И, пожалуйста, хватит ныть.

Чёрт тебя несет к дуракам напыщенным,
Этот был циничен, тот — вечно пьян,
Только ты пропорота каждым прищуром,
Словно мученик Себастьян.

Поправляйся, детка, иди с любыми мсти,
Божьи шуточки матеря;
Из твоей отчаянной нелюбимости
Можно строить концлагеря.

Залегла в самом отвратительном грязном рву и живу в нём, и тщусь придумать ему эпитет.

— Разлюбила тебя, весной ещё. — Да? Иди ты!
— Новостные сайты читай. — С твоими я не знаком.
И смеется. А все слова с тех пор — паразиты:
Мертворожденными в горле встают комком.

Ты умело сбиваешь спесь – Но я справлюсь, куда деваться;
Ночью хочется напиваться, Утром хочется быть не здесь.

Хвала отчаявшимся. Если бы не мы,
То кто бы здесь работал на контрасте.
Пока живые избегают тьмы,
Дерутся, задыхаются от страсти,
Рожают новых и берут взаймы,
Мы городские сумрачные власти.
Любимые наместники зимы.

Устанешь быть лирическим героем — Так просто пообедать заходи.

Ещё рано – ещё так многое по плечу, не взяла кредитов, не родила детей.
Не наелась дерьма по самое не хочу, не устала любить людей.
Ещё кто-то тебе готовит бухло и снедь, открывает дверь, отдувает прядь.
Поскулишь потом, когда будет за что краснеть, когда выслужишь, что терять.

— Я думала, ты бросил.
— Я бросил, — говорит он, придерживая уголком губ сигарету, и хлопает себя по карманам в поисках зажигалки, — Но, как видишь, нам удалось остаться близкими друзьями.

Воинам грехи отпущены наперёд.
Им не увидеть больше родимой Спарты.
Я отдала долги. Я открыла карты.
И потому меня больше никто не ждет.

Кто вписал это все, пока ангел
Спал над своей тетрадкой?
Боль будет чудовищной.
Будет правильной. Будет краткой.

Пока нас укладывают
В пакеты, гляди украдкой,
И реви, и реви, реви над своей утраткой.
А потом возвращайся назад к гостям.

Богу тоже иногда звонят скучные инвесторы, или приносят толстенные отчёты, или слишком долго готовят кофе — Он тогда сидит, указательным и большим разминает веки, или просто ложится Себе в ладони измученным, пористым лицом, и пытается вспомнить какой–нибудь детский стишок дурацкий, или песенку, чтобы не было так тоскливо, и что–то вертится на языке у Него, в рифму, нелепое, но смешное — и тогда у Него сочиняемся мы.

Глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть,
Ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить;
Приходилось тебе о ком-нибудь так гореть,
По кому-то гнить?

Мы молодые гордые придурки.
Счастливые лентяи и бретёры.
До первого серьёзного похмелья
Нам остается года по четыре,
До первого инсульта двадцать восемь,
До первой смерти пятьдесят три года.

Я взойду и скажу им,
Как я боялась вернуться, да,
Обнаружить через неделю,
Как выцветают в тебе индийские сари,

Дети, рассветы, шуточки, города,
Как ни остается от них
Ни камушка, ни следа, —
Только ведь моя Индия

Из меня не денется никуда.
Моя Индия не закончится никогда.

Кто-то помнит нас вместе,
Ради такого кадра
Ничего, ничего,
Ничего не жаль.

Братья силятся в опечатках
Разглядеть имена зазноб –
Я влюбляюсь без отпечатков Пальцев.
Правда, с контрольным в лоб.

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ТЕМЫ жадность жажда жалость жара желание железо желудок жена женщина жертва жестокость животное животные жизненно жизненное зависимость зависть завтра завтрак заключённый закон замок занятие запах запрет зарплата заря заслуга защита звезда звонок здоровье земля зеркало зима зло злоба злодей злость змея знакомство знакомый знание значение золото зрелище зрелость зрение зритель зуб