Анна Рубинштейн, цитаты

И я устала от повторов драмы,
Которой грош цена в базарный день,
Сейчас страстям я предпочту пижаму,
Уютный плед и тёплую постель.

А к чашке кофе — книжку, да попроще,
Пустое чтиво, лучше ни о чём.
Прошло Ушло. Тоскливо
Мокнет площадь

И вечер под уставшим фонарём.
А мне легко. А мне уже не больно,
А мне уже, а мне уже никак.
Останемся при личных колокольнях,
Мой яростно любимый милый враг.

Сохранить

Я не белая, не пушистая,
А невзрачная и колючая.
Как кошачья лапа — когтистая,
И немыслимо невезучая.

Не красавица и не умница,
Не спортсменка, не комсомолка я
За бродячих собак заступница,
Неуступчивая и колкая.

Недоверчиво насторожена,
Дрессирована горьким опытом.
Изнутри как лёд заморожена,
Не пуглива и не безропотна.

Не спасённая Эвридика я,
Но не хрупкая, а плечистая.
Полу вольная, полудикая
Но в душе-то бело-пушистая

Научите — как быть доверчивой,
Горький опыт смывая сказками,
Как вилять хвостом гуттаперчевым,
Как отбеливать шкуру ласками.

Шрамы мне забинтуйте бережно,
Помогите забыть болевшее
В старом доме с окном заснеженным
Соберу на память прошедшее:

Целый ворох колючек ношеных,
Недоверчивую доверчивость,
Благодарность собак не брошенных
И, конечно, хвост гуттаперчевый.

Сохранить

Ёж — птица гордая, не пнёшь — не полетит,
А если пнёшь, то полетит, ворон сшибая
Вот так пинками нас вперёд судьба толкает,
Вслед напевая издевательский мотив
* * *
Иду по жизни без печалей и обид,
Котов в мешках опять без счёта покупая
А высоко в лазурном небе тень мелькает —
Счастливый ёж, судьбой не пнутый, там парит.

Сохранить

Черт не съест — сломает зубы
Да и нет меня в меню
Кто сказал, что жизнь — на убыль?
Я еще повременю!

Я умею быть нахальной
И отпетой сгинь, безрог!
На любой войне локальной
Есть кюветы вдоль дорог

Я залягу, как в окопе:
Кто там первый под обстрел?
Пусть ковчег утоп в потопе —
Я покуда что у дел!

Мой удел — не ваши списки
Мой удел — мои дела
Я рассталась по-английски,
Но — еще не умерла!

Сохранить

Это как вид на большой перекрёсток сверху
Это как след от воды в неотмытой вазе
Это как надпись «выход» принять на веру
Это как поиски смысла в негромкой фразе

Это как инь и янь на крыле сорочьем
Это как шрам от пилы на запястье дуба
Это как взгляд за окно в полвторого ночи
Знать что тебя не любят.

Сохранить

Мы — «бабы на чайниках» Глупые роли
Хранительниц дома, которого нет.
Мы в ситцевых платьях рыдаем от боли,
Собой согревая негромкий сюжет

Избитый, избытый, забытый недавно
Сюжет о принцессе в промокшем плаще,
О милом Драконе, погибшем бесславно,
О принце, в котором не дремлет Кощей.

Сюжет предсказуем, развязка банальна
Лакеи крысиные тянут хвосты.
Мне мал башмачок
В старом платьице бальном
На чайнике я согреваю мечты.

Сохранить

— Давай опять с тобой поговорим
О чём-нибудь предельно несерьёзном.
Под утро ночь отходит от наркоза,
Сквозь первый петушиный сонный хрип

Стекает свет в подставленные окна,
Два рыцаря без страха и упрёка —
Коты — усердно метят пустыри
— Давай поговорим опять с тобой

О чём-нибудь мучительно ненужном.
Под утро ночь — как чай остывший в кружке,
Рассвет намёком в лужице рябой встречает
Первым облачные гребни, мешает голубиному

Молебну смешная воробьиная любовь
— Давай поговорим с тобой опять
О чём-нибудь старательно забытом.
Под утро ночь спешит, как Маргарита,

Ленивого возницу торопя,
У западного ветра хлебный запах,
И край земли небрежно нацарапан
Для тех двоих, которые не спят.

Сохранить

Будет ночь.
Будет белая снежная чёрная тьма.
Будут город и окна.
И шёпот.

И вдохов лавина.
Будет поздно.
И будет так жаль невпопад задремать.
Будет трудно понять,

Что виновна, и знать,
Что невинна.
Будут тени метаться по стенам,
Ища темноты.

Будет кожа краснеть от стыда
И от ласки жестокой.
Будет сложно отбить sms
Из одних запятых,

Уместив фальшь и ссоры
В притворно-лукавые строки.
Будет медленно сыпаться власть
Из песочных часов.

Будут восемь восьмых,
Как две вечности,
Литься в стаканы.
Будет снегом тяжёлым засыпан

Под утро висок.
Будет нам одиноко
И ветер попутным не станет.
Будут нервы,

Как локоны, виться на зябком ветру.
Лунный свет будет колким,
Сухим и наивно-проточным.
Ты закончишь банальную

Садо-и-мазо игру —
Станет ноль абсолютным.
И я успокоюсь бессрочно.

Сохранить

Мы были неразменным целым
Мы были безраздельным морем
Мы просто были были были
Вдвоём одни на всей земле

Мы доходили до предела
В своём желании оспорить
Предощущение бессилья
И неотмеренности лет

Мы были так неосторожны
Мы были так непобедимы
Мы совпадали до смешного
В уменье странного желать

Мы жили прирастая кожей
Сплетаясь сигаретным дымом
Мы понимали с полуслова
Не утолимые тела

Мы были слишком неразлучны
Мы были слишком откровенны
Мы отдавали слишком много
Не вспоминая о цене

Но мы устав друг друга мучить
Освободили наших пленных
Мы два негромких монолога
О не проигранной войне.

Сохранить

"Сезон дождей закроет мокрый снег.
Ресницы, тяжелея, встрепенутся.
А где-то одинокий человек
Окурок вдавит в треснутое блюдце."

"Смелеют птицы" – Тина Незелёная.
Сезон закрыт
Cмелеют птицы, боль мою воруя.
Сезон закрыт.

Врачует белый снег
Следы от не заживших поцелуев
А где-то одинокий человек
Окурок вдавит в треснувшее блюдце,

Остатки дыма смахивая зло.
Пред снежное смешное безрассудство -
Простуженных дождинок ремесло —
Подскажет мне простить,

Подставив щёку,
Принять любя предательский удар
Сезон разлук покроет снег глубокий,
Полёт синиц мне назначая в дар.

Сохранить

Взрослеть — унылая пора
Ну, типа, осень, только хуже.
Штрихи колючего пера
Чуть реже по бумаге кружат,

Чуть больше талии охват,
Чуть суше губы, твёрже взгляды,
Чуть злее смех,
Чуть громче мат,

Чуть толще слой губной помады
Чуть-чуть весомее грехи,
Чуть-чуть заметнее огрехи.
Чуть-чуть печальнее стихи,

Чуть-чуть ободранней доспехи
Да, видно, время повзрослеть
Пришло ко мне — как к прочим многим.
Но третью выданную треть

Я начинаю без тревоги.
Ещё смеюсь и матерюсь,
Ещё пишу, дышу, воюю.
Ещё в глаза врагу смотрю,

Ещё люблю, грешу, целую
Ещё не кончена игра —
Ну, типа, ищущий обрящет.
Взрослеть — чудесная пора,
Я буду — больше, лучше, чаще.

Сохранить

Я сложила из газеты кораблик
Под мотивчик из новеллиных строчек,
Вдруг откуда ни возьмись — Попадряблик
С Облакатом* Засудить меня хочут!

Почему, мол, из вчерашней газеты
Я сложила незаконно плавсредство?
У Матвеевой украла, мол, это,
Не спросясь у получивших наследство

Почему — корабль? Не яхту, не плотик
Почему опять газета несвежа?
Правдолюбцев лихоманка колотит —
Тут недолго до болезни медвежьей

Так и бьются супротив плагиата,
Прытью так на бандерлогов похожи
А кораблик из газеты измятой
Всё плывёт, людские души тревожа.

Он везёт по синю морю кораллы,
Отпуская навсегда черепашек
А Новелла, улыбаясь устало,
Нам с кораблика приветливо машет

Попадряблик и Облакат -
Маленькие такие, злобные,
Вроде троллей, только противней.
Водятся вблизи поэтов. Вредны, но не опасны.

Сохранить

Хрупко зыбки миражи
Хрупко зыбки миражи
Нестабильна мира жизнь
Но опять восходит солнце

Сквозь цветные витражи
Не окончена борьба
Не изведана судьба
Но пока свободно место

У расстрельного столба
Не дописаны стихи
Не замолены грехи
Но пока не гонят стадо

К живодеру пастухи
Не распаханы поля
Не засеяна земля
Но наивно рада жизни

На Земле любая тля
Заплатили палачу
Будет больно — закричу
Но сквозняк в моей темнице

Не задул еще свечу
Жизнь на смерть обречена
По Земле ползет война
Но на старенькой гитаре

Крепко держится струна
Я твой враг и ты мой враг
Реет гордо черный флаг
Только греет почему-то

Нарисованный очаг
Никого жалеть нельзя
Все из грязи — да в князья
Но плечом к плечу как прежде

По судьбе идут друзья
Плачем горю не помочь
Прогони печали прочь
И скажи судьбе спасибо

За разлуку и за ночь
За не сыгранную роль
За испытанную боль
И за то, что ты по жизни
Не такой уж полный ноль.

Сохранить

Пусть не будет ни слов, ни уютной спальни,
Ни спокойного сна на мужском плече,
Пусть не будет побед — ни больших, ни малых,
Пусть не кончится эта война ничем,

Пусть не будет ни стопки со сладким ядом,
Ни колючих укусов не сбытых мечт,
Пусть не будет «хочу», «не могу» и «надо»,
Пусть не будет умения всё уметь,

Пусть не будет ни шаха, ни рокировки
И ни пешек, предавших своих ферзей,
Пусть не будет ни сыра из мышеловки,
Ни задравших бесед о добре и зле,

Пусть не будет ни встреч, ни дорог,
Ни смысла и ни поисков смысла в других мирах,
Пусть не будет ни тех, что бегут по-крысьи,
И ни тех, что всегда говорят «пора»,

Пусть не будет ни радости, ни печали,
Пусть не будет никто никогда ничей
Пусть не буду я плакать в чужой мне спальне
На горячем чужом мне мужском плече.

Сохранить

Жизнь в пяти эпизодах

Детство
Боже, какая гадость — пенка на молоке
Манная каша — мерзость. Лука ошмётки в супе.
Страшные звуки ночью где-то на чердаке
И на картинке в книжке —
Баба Яга на ступе.

Юность
Боже, какая гадость — стыдные волоски
Мамина шляпа — мерзость.
Прыщик на подбородке.
Слёзы в подушку ночью,
Призрак моей тоски.
И причащение взрослых —
Горькая рюмка водки.

Молодость
Боже, какая гадость —
Он не пришёл домой
Запах измены — мерзость.
Пошлый белесый волос.
Страх одинокой ночи чёрною бахромой.
И телефонный зуммер тихо играет соло.

Зрелость
Боже, какая гадость — сети моих морщин
Мамина шляпа — мерзость. Стирка, кастрюли, дети.
Ночь, головные боли тенью иных причин.
И осознание искрой — прожитые две трети.

Старость
Боже, какая гадость — список моих лекарств
Муки склероза — мерзость. Память о прошлом, ступор.
Боль превращает ночи в наипошлейший фарс.
Пенки. Прыщи. Измены. Стирка. И я — и ступа.

Сохранить

Так сложилось, что нет у неё никого
Только кошки и книги, но это не в счёт
А она говорит: ничего, не впервой
Ею загодя каждый предавший прощён

На коленях её - кошко-книговорот
Тёплым пеплом усыпанный клетчатый плед
Ей не в тягость нахоженный читаный брод
Ей уютно в мурчащей ночной кабале

Ни забот, ни хлопот, ни любви, ни тревог
Заменяют ушедших героев слова
Над кошачьей спиной и над книжной главой
Ей не видится тот, кто её целовал

Ей не помнятся руки. Ей нужен покой
И кошачье и книжное с нею родство
Ей живётся и так — одиноко-легко
У неё нет — ты слышишь? — совсем никого.

Сохранить

Необязательно использовать строку?
Но сумерки меняют очертания
И седина, прильнувшая к виску,
Укроет снегом давние желанья

Необязательно использовать строку —
Но ветвь берёзы бьётся, словно локон,
И ветреному следуя броску,
Меня ударит, будто ненароком

Необязательно использовать строку
Но вечер нам расстелeт покрывало
И перемелет в мелкую муку
Всё то, что днём нам так любить мешало

Необязательно использовать строку.
Но тёплый свет нам тьма процедит в окна,
И мы, поверив хрупкому стеклу,
В надежде на прощение умолкнем

Необязательно использовать строку!
Но «я хочу» сильнее, чем «я должен»,
И «прислонясь к дверному косяку"*,
Я стану в синих сумерках моложе

Необязательно Я знаю. Но строка
Так судорожно рвётся на свиданье!
И, лунного отведав молока,
Я в сумерках меняю очертания

Сохранить

Запомнить запах, памятью скользнуть
В чужих мирах твоих прикосновений,
Тогдашних звёзд опять рассыпать ртуть,
Смешать под утро ночь и светотени,

Губами тронуть пальцы и слова,
Отмерить пять шагов до лжи не новой,
Броню из замши телу подобрать,
К запястьям туже подогнать оковы,

Дрожать от боли в чёртовой глуши,
Дрожать от счастья в скомканной постели,
Проверить шов — надёжно ли прошит,
Порвать и в рамки вставить акварели,

Неосторожно двери отпереть,
Горчащий воздух выпить без рецепта,
Усталой клятвы прошибая твердь,
Желания в себе лелеять цепко,

Иллюзии утратить наконец,
Воскресным днём не смея спать спокойно
И - в дальний путь на взмыленном коне
Разлука. Горе. Небо. Подоконник.

Сохранить

За выбор выжить любой ценой
Ты часто платишь несоразмерно,
Ты веришь в святость пропорций, но
Пьянчужкой дремлет беда под дверью,

И ты, шагая через порог,
Опять споткнёшься, ругнёшься матом
И выйдешь в утро — серым-серо —
Один из многих, персона грата,

Персона «wanted» (поймать живым,
Достать из мёртвых — всё, как обычно)
Привычным жестом вскрывая швы,
Что так похожи на ряд кавычек,

Ты будешь гордо идти вперёд,
Почти свободный, похмельно-мятый
И будет утро — серым-серо,
Одно из многих. Почти бесплатно.

Сохранить

Вечерняя рана кровит,
Втекает молчанием лишним
Ты знаешь, я делаю вид,
Как будто бы я тебя слышу,

Как будто бы ты позвонил,
Как будто бы я очень рада
И лжи во спасенье сродни
Геройства пустого бравада:

Теперь-то ты знаешь, что я
Сильнее, чем ты, и намного —
Гордячка стального литья,
Заносчивая недотрога

Но только внутри, под бронёй,
Под клочьями тощих колючек,
Нелепое бродит враньё,
Хотевшее сделать, как лучше

Для нашей недужной любви,
Звучащей всё тише и тише
Всё чаще я делаю вид,
Как будто бы я тебя слышу.

Сохранить

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ТЕМЫ жадность жажда жалость жара желание железо желудок жена женщина жертва жестокость животное животные жизненно жизненное зависимость зависть завтра завтрак заключённый закон замок занятие запах запрет зарплата заря заслуга защита звезда звонок здоровье земля зеркало зима зло злоба злодей злость змея знакомство знакомый знание значение золото зрелище зрелость зрение зритель зуб