Галина Стрелкова, цитаты, стр. 2
Вот такая осень. Ни дать, ни взять
У нее какой — то особый шарм.
А внутри меня, сквозняком скользя,
Затерялась где — то моя душа.
Улетели за море журавли,
Позабыв кленовую рыжесть лап.
А она, сердечная, не болит.
Словно я всегда без нее жила.
Когда мне осталось одно весло,
И никто, никто не сказал " прости».
Во мне словно что — то оборвалось
И с тех пор, наверное, все летит
Мне — никак. Ни капельки. И ничуть.
У меня броня из " o'key», " welkome»
Но ищу ее, до сих пор ищу.
Только вот не знаю зачем и в ком
А у леса осень сдает зачет
Золотых не пройденных середин.
Я давно потеряна и не в счет.
Но душа, найдешь ее — пощади.
Не имея возможность коснуться
Не имея возможность коснуться руками,
Твое небо мои не впускает печали.
Я люблю твое имя его облаками
И скучаю.
Дождь, как чья — то слеза,
Упадет на ресницы.
Только то, что утрачено,
Разве восполнишь.
Если ты до сих пор
Продолжаешь мне сниться,
Значит, помнишь
Я касаюсь твоей фотографии взглядом.
Я привыкла с тобой говорить без ответов.
Знаешь, я тебя чувствую.
Значит, ты рядом.
Просто где — то
Я все та же: наивна, немного беспечна
Иногда отдыхаю , любуясь прекрасным.
И когда — нибудь тоже
Приду в твою Вечность
С тихим: «Здравствуй».
Ты горько плачешь.
А мне так жалко твои несбывшиеся мечты.
Конечно, было бы все иначе.
Но эта призрачность высоты
В которой теряется адекватность
И эйфория блестит кольцом.
Земля, отраженная троекратно,
Вдруг возникает перед лицом.
Конечно, больно. Возможно — очень,
Что не вздохнуть, не заговорить.
Но время лечит. И ты захочешь когда —
Нибудь это повторить.
Мечты, покрытые слоем пыли,
По — новой крыльями заблестят.
Ты знаешь, девочка, все там были.
Мои — так вон до сих пор висят.
А ты не слышишь, а ты рыдаешь.
Глаза опухли и голос сел.
Поверь мне, девочка, все летали
Как ты и падали тоже все.
И очень трудно себя исправить,
Не путать реальность и миражи.
А в целом можно тебя поздравить.
Нет, не с падением. С билетом в жизнь.
— Скажи мне, это мои следы, неразличимые на золе? И почему остается дым, который стелется по земле? И я спиной ощущаю смерть. Она кошмарами входит в сны. И почему у меня, ответь, по локоть руки обожжены? Чей там костер до сих пор горит? А гарь удушлива, как змея. И пустота у меня внутри, как — будто это сгорела я? И боль становится все острей, так, словно в сердце моем игла
- Любовь горела на том костре. А ты держала, чтоб не могла сбежать и в сердце опять войти. В тебя как — будто вселился бес. Она шептала тебе: «Пусти » И Бог печально глядел с небес, как черным кружится воронье, и собирается пировать.
— Ну что? И как тебе без нее
— А я скажи мне а я жива?
Расставание-не беда,
Лишь тишина в комнате.
Просто упала с неба звезда
И утонула в омуте.
Расставание-чистый лист.
Можно писать, что нравится.
Только так сильно душа болит,
Не знаешь как с этим справится.
И мысль шальная-в омут нырнуть
За той звездой не погасшею.
Достать. На небо ее вернуть.
В сегодняшнее-вчерашнее.
Ну что за глупость, ну что за блажь?
Отныне покой тебя радует!
А это был красивый мираж.
Звезды так часто падают.
И, кстати, на небе так много звезд,
Красивых или не очень.
И что-то себе подобрать-не вопрос.
Вот только душа не хочет.
А по ночам во сне, как в бреду,
Эх, чертовщина, напасть
Ты ловишь и ловишь свою звезду
И не даешь ей упасть.
А ты читаешь ее по глазам,
Встречая вечером у двери.
А ты не знаешь как ей сказать
И, собственно, стоит ли говорить,
Что обжигаясь о молоко,
Горячей кажется и вода.
А с ней свободно, светло, легко.
Тебе так не было никогда.
Она собой заполняет все.
Да что там комнаты — целый свет.
И ты понимаешь, что ты спасен,
Хотя не знаешь совсем ответ,
Который прячут ее глаза,
На твой не заданный ей вопрос.
И ты сегодня бы все сказал
Но странный свет от ее волос
И глаз бездонная синева
А ты настолько в нее пророс.
До невозможности выплывать.
Все остальное теряет смысл.
Становится звуком, набором фраз.
И растворяется твоя мысль
На дне ее невозможных глаз.
А ты целуешь ей губ изгиб.
И лунный свет на окне дрожит.
Ты понимаешь, что ты погиб.
И только что начинаешь жить.
Ты ей готов подарить ключи:
От дома, сердца.
С ней быть всегда.
Она улыбается и молчит.
С небес упавшая вниз звезда.
Весна дорисует май, с собой заключив пари.
Тебе не сходить с ума от легкости эйфорий.
И кажется все не так — ни паруса, ни крыла.
Когда остаешься там, откуда навек ушла.
Доверив следы пескам, собьешься легко с пути.
У тех, кто не стал искать, потерянность не в чести.
Как-будто в твоей игре раздвоенность на кону
Куда бы ни ехал Грек, считается — утонул.
Молчание, словно щит. Прими его и одень.
Соломинку не ищи. Не будет ее в воде.
Прохлада твоих молитв остудит горячий лоб.
Не то что бы от болит, покажется — отлегло
Что прошлое — ерунда. Что сможешь любить других.
Ты просто платила дань. Теперь раздала долги.
Вновь будет горяч очаг. И рядом с плечом — плечо
И кто на любовь венчал, не станет ей палачом.
Что счастье твое в пути. Ждала ты его не зря.
И колокол свят и тих. Ни ветра ни звонаря.
Где-то месяц над крышами лазает.
А любовь замерла, молчит.
И согласна на эвтаназию.
Ты ведь тысяча сто причин
Ей, как довод и право выбора.
А хватило б и пары фраз.
И любовь, распятая дыбою,
Тихо плачет, жалея нас.
Ты построил по - круче Геделя
Теорему с формулой лжи.
И любовь умирает медленно.
Ну, а мы остаемся жить.
И становимся радиоволнами.
Каждый с выбранной частотой.
Друг для друга почти безмолвные.
Ты освоишься с пустотой?
Что ворвется холодным вечером,
Когда город накроет мгла.
Ты простишь себе, как доверчива
И послушна она была?
И, напившись однажды до смерти,
на кровать упадешь без сил.
И покажется, что - о, Господи!
Не любовь, а себя казнил.
А когда исчерпаешь все «за» и «против», окончательный выбор подчас случаен. Так гласит Академия Подворотен. Я шучу, ты почувствуешь, как скучаешь. Как тоска, отметая твои причины, или принципы это, наверно, ближе, виновато, неизлечимо, обо мне ностальгией пишет. Вышивая среди причастий моим именем текст молитвы, невозможная сопричастность нашим прошлым в тебе разлита.
И не тонет, и не сгорает, то что мог бы сложить иначе, в твоем сердце перебирая, все, что ты безнадежно прячешь, от себя, от меня, от Бога, что осталось от Хиросимы.
Я могла бы прийти к порогу. Только это невыносимо.
Смотрят в окно глаза бесприютной ночи.
Ветер колышет ветки тяжелым вздохом.
Ты не грусти о том, что не все, как хочешь.
И убеди себя, что не все так плохо.
Ты научилась не задавать вопросы.
И так давно никого ни о чем не просила.
Бог не забыл тебя. Нет.
Он тебя не бросил.
Просто считает: тебе это все по силам.
Ты иногда плачешь, Чуть-чуть
В подушку, в мыслях опять ругая свою наивность.
Любишь собак. И плюшевые игрушки.
Особенно первых Радуясь, что взаимно.
Ты временами кажешься слишком странной.
И, забывая, что общество — та же стая,
По вечерам штопаешь тихо раны.
Камни — они ведь тоже подчас летают.
Ты у икон ищешь на все ответы.
Только молчат лики святых строгих.
Ты им говоришь, что будешь идти к Свету.
Не зная, что Свет выбрал тебя из многих.
И все пройдет. Закатятся во тьму
Восторженности, радости, печали,
Оборванные струны чьих-то мук,
Которые любовью отзвучали
Их сумерками спрячет тишина
Под золотом давно опавших листьев.
И та, что не пытаясь вспоминать,
Отложит фотографии и письма,
Укроется за шепотом в ночи,
Чтоб новою любовью исцелиться
Но что-то так похоже прозвучит.
И спрячется тоской в густых ресницах.
И омутом заплещется бокал,
Когда она его вином наполнит.
А тот, кто отпуская, не искал,
Наверно, не узнает и не вспомнит,
Как птицей одинокой среди стай,
К которым она так и не прибилась,
Все продолжает крыльями листать
Слова о нем, которого любила.
И на краю оплаканных молитв,
Среди других признаний и причастий,
Ни с кем, ни с кем никак не от болит
Ее несостоявшееся счастье.
Она не то чтоб любит помолчать,
Когда в свой мир захлопывает двери.
А просто перестала слепо верить
В подобранную правильность ключа.
Ты можешь в ее душу не стучать
В ее глазах всегда живет печаль.
Пусть даже они весело смеются.
И на вопросы, что ей задаются,
Она совсем не любит отвечать.
Что хочешь можешь ей пообещать
И кажутся шаги ее легки.
И что-то есть в ней, что как солнце светит.
Ее так любят маленькие дети,
И птицы хлеб клюют с ее руки.
И замолкают злые языки
Ночами улыбаются с небес
Созвездия ей, как ласковые звери.
И пусть кто с нею рядом, ей не верят,
Но те, кто помнят —
Верят, как себе.
А время — это витки спирали,
Рванувшей вверх (ей не скажешь — «хватит»).
И те, которые проиграли —
Они своей пустотой заплатят крупье,
Что курит в игорном доме Судьбы,
Менявшейся не однажды.
Ты был ведущий. Теперь — ведомый.
Но это стало уже не важно,
Когда душа устает от тела,
Отелло больше с душой не ладит.
Смотри — все чаще в тебе пробелы.
Все реже жизнь по головке гладит.
Полями минными путь уложен
(Ты все продумываешь детально).
Конечно, лучший исход возможен.
Но кто, скажи, исключит летальный?
Крупье закончил с отчетом Богу.
Сидит. Докуривает устало.
А в жизни было всего так много.
И вот чего — то в тебе не стало
(Ты констатируешь равнодушно).
И спать ложишься, напившись чаю.
А Бог взбивает тебе подушки.
И штопает — штопает твою душу
Вот только легче не обещает.
-
Главная
-
❤❤❤ Галина Стрелкова — 52 цитаты
