Кодекс Бусидо книга, цитаты, стр. 9
Высказывать человеку свое мнение и исправлять его ошибки очень важно. В этом проявляется сострадание, а если речь идет о служении, то сострадание стоит на первом месте. Однако правильно его выказать исключительно трудно. Выявить хорошие и плохие стороны человека легко, и высказывать касательно их свое мнение — тоже легко. В основном люди думают, что они проявляют доброту, говоря веши, которые другие полагают безвкусными или удобными для произнесения вслух. Но если их слова не находят должного отклика, они думают, что больше ничего сделать нельзя. Это никому
не нужно. Так поступать — это все равно что навлечь на человека позор, подло его оклеветав. Это делается лишь для того, чтобы облегчить свою душу.
Чтобы высказать человеку свое мнение, сперва следует хорошенько взвесить: в настроении ли этот человек его воспринять. Следует познакомиться с ним поближе и удостовериться в том, что он постоянно доверяет твоему слову. Касаясь дорогих для него предметов, ищи лучший способ высказать свое мнение и быть понятым. Оцени обстоятельства и реши, лучше ли это сделать в письме или при прощании. Похвали хорошие стороны и используй все возможности, чтобы ободрить его, например, расскажи о своих недостатках, в то же время не касаясь его собственных, но так, чтобы мысль о них пришла ему в голову. Вкушай эту мысль постепенно, пусть она проникает в него, как вода, которой он время от времени освежает свои рот, и тогда твой совет поможет ему исправить недостатки.
Это чрезвычайно трудно. Если недостаток человека превратился в привычку, которая укоренялась в нем на протяжении нескольких лет, то, по большому счету, его уже вряд ли исправишь. Я убедился в этом на собственном опыте. Делиться своими мыслями со всеми своими товарищами, помогать им исправлять их недостатки и выслушивать их мнение, чтобы исправить свои, действовать как единое целое, стремясь быть полезным своему господину, — в этом проявляется сострадание слуги. Разве, опозорив человека, можно ожидать, что тем самым сделаешь его лучше?
По словам некоего человека, несколько лет назад Мацугума Кёан рассказал следующую историю:
«В медицинской практике применяется разный подход к лечению в соответствии с ин и янь мужчин и женщин. Пульс у мужчин и женщин также должен отличаться. Однако за последние пятьдесят лет пульс мужчин стал таким же, как и у женщин. Заметив это, лекари при лечении глазных болезнен стали применять женское лечение к мужчинам и обнаружили, что оно помогает. Когда я наблюдал применение к мужчинам мужского лечения, результатов не было. Так я узнал, что дух мужчин ослабел и что они стали такими же, как женщины, и что мир движется к своему завершению. Поскольку я сам был тому свидетелем и сомнений быть не могло, то я сохранил это в тайне».
Если, принимая во внимание приведенный рассказ, посмотреть на современных мужчин то тех, о ком можно подумать, что они имеют женский пульс, действительно множество, а те, кто кажется настоящими мужчинами, встречаются редко. Поэтому, приложив некоторые усилия, можно было бы легко одержать верх над многими. То, что найдется мало мужчин, которые хорошо умеют отсекать голову, — это еще одно доказательство того что мужская храбрость ослабела. А когда речь идет о кайсяку, наш век стал веком мужчин осторожных и умеющих находить ловкие оправдания. Сорок или пятьдесят лет назад, когда такие испытания, как матануки, считались проявлением мужественности, мужчина не стал бы показывать своим товарищам гладкое бедро, не покрытое шрамами, и поэтому пронзил бы его сам.
Мужское дело всегда связано с кровью. В наше время это считается глупым, дела хитроумно разрешаются с помощью одних только слов, а от работы, которая требует усилий, стараются увильнуть. Я бы хотел, чтобы молодые люди имели об этом некоторое понятие.
Некий человек провел несколько лет на службе в Осаке и затем вернулся домой. Когда он появился, все испытали неловкость, и этот человек оказался в нелепом положении, потому что говорил на диалекте, который используется в округе Камигата. Отсюда следует, что, когда человек проводит долгое время в Эдо или в округе Камигата, ему лучше использовать свой родной диалект даже чаще, чем обычно.
[Когда речь идет о более далеких областях], естественно, что на человека влияют различные факторы. Но пошло и глупо смотреть свысока на то, что принято в твоей местности, задирать нос или хотя бы в небольшой степени поддаваться влиянию традиций и обычаев других мест и допускать мысль о том, чтобы отказаться от своих. В том, что обычаи твоей родины просты и незамысловаты, заключается их великая ценность. Подражать другим — это просто притворство.
Некий человек сказал священнику Сюнгаку: «У секты Сутры Лотоса дурная слава, потому что она вызывает у людей страх».
Сюнгаку ответил: «Именно из-за того, что она внушает страх, эта секта и является сектой Сутры Лотоса. Если бы у нее была другая слава, то это была бы совсем другая секта». Это здравая мысль.
Некий человек навлек на себя позор, поскольку не отомстил. Чтобы отомстить, нужно просто ворваться в жилище обидчика и умереть от меча. В этом нет ничего постыдного. Пока будешь раздумывать о том, что ты должен обязательно прикончить обидчика, время уйдет. Пока будешь раздумывать, сколько у врага людей, время не остановит свой ход, и в конце концов ты откажешься от этой мысли.
Пусть у врага тысячи людей, ты выполнишь свой долг, если выступишь против них, исполненный твердой решимости изрубить их всех, от первого до последнего. Ты выполнишь большую часть этой задачи.
Что касается ночного нападения ронинов господина Асано, то их ошибкой было то, что они не совершили сэппуку в Сэнгакудзи, поскольку между убийством их господина и возмездием за его смерть прошло слишком много времени. Если бы господин Кира в течение этого периода успел умереть своей смертью, это было бы чрезвычайно прискорбно. Поскольку людям из округа Камигата присуща глубокая мудрость, у них хорошо получаются достойные похвалы действия, однако же они не умеют действовать, повинуясь требованиям момента, как поступили участника схватки в Нагасаки.
Хотя не ко всему нужно подходить с подобных позиций, я упоминаю об этом в своем исследовании Пути самурая. Когда наступает момент, нет времени для раздумий. И если ты не разузнал все заранее и не принял решение, чаще всего тебя ждет бесславие. Чтение книг и беседы с людьми нужны для того, чтобы заранее подготовиться к возможному развитию событий.
Прежде всего Путь самурая должен заключаться в осознании того, что ты не знаешь, что случится в следующее мгновение, и в денном и нощном выяснении каждой возможности. Победа и поражение — это вопрос временных обстоятельств. Чтобы избежать позора, нужно выбрать иной путь — смерть.
Даже если поражение кажется неизбежным, мсти. Ни мудрость, ни опыт не имеют к этому отношения. Настоящий мужчина не думает о победе или поражении. Он безрассудно бросается вперед — навстречу неизбежной смерти. Поступая так, ты очнешься от своих грез.
Следующее взято из записанных изречении Ямамото Дзинэмона:
«Если ты можешь понять одно дело, ты поймешь восемь.
Неестественный смех свидетельствует об отсутствии самоуважения у мужчины и распутстве у женщины.
В дружеском разговоре или в официальной беседе следует смотреть собеседнику в глаза. Вежливое приветствие предназначено только для начала беседы. Говорить, потупив взор, — значит проявлять невнимание.
Невежливо расхаживать с руками, засунутыми в разрезы по бокам хакама.
После чтения книг и подобных вещей лучше всего сжечь их или выбросить. Говорят, что чтение книг — это занятие для императорского двора, но предназначение самурая из клана Накано — в том, чтобы крепко держать в руке дубовый посох, проявляя себя в ратных делах.
Самурай без отряда и без лошади – это вовсе не самурай.
Кусэмоно – это человек, на которого можно положиться.
Говорят, что следует каждый день вставать в четыре утра, мыться и приводить в порядок волосы; есть, котла солнце встает, и ложиться спать, когда темнеет.
Самурай воспользуется зубочисткой, даже если он не ел. Изнутри — шкура собаки, снаружи — шкура тигра».
По словам господина Иттэя, даже неважный писец добьется успеха в искусстве каллиграфии, если будет практиковаться, используя в качестве образца красиво написанный документ, и, прилагая старание, стремиться его воссоздать. Слуга также сможет достичь успеха, если возьмет за образец хорошего слугу.
Однако в наше время нельзя найти образец хорошего слуги. Поэтому было бы хорошо создать такой образец и учиться на нем. Чтобы сделать это, следует посмотреть на различных людей и взять у каждого человека только его лучшее качество. Например, у одного — вежливость, у другого — храбрость, у третьего — правильную манеру ведения беседы, у четвертого — правильное поведение, и у пятого — уравновешенность. Так получится образец.
Что касается искусств, то часто ученики не перенимают хорошие качества своего учителя, но берут у него только плохое. Так поступать не годится. Есть люди, которые обладают хорошими манерами, но лишены искренности. При подражании подобным людям очень легко не обратить внимание на их вежливость и перенять только отсутствие искренности. А если человек постигнет чьи-то хорошие стороны, у него будет образец, по которому можно научиться всему.
Если бы кто-то спросил, что такое быть самураем, можно было бы ответить так: «Самое главное — это отдаться служению своему господину и душой и телом. И если еще спросили 6ы, что важно, кроме этого, то ответ был бы таким: развивать свой ум, поощрять в себе человечность и укреплять храбрость. Обычному человеку может показаться, что обладать всеми этими добродетелями невозможно, но на самом деле достичь этого нетрудно. Чтобы развить свои ум, нужно всего лишь обмениваться мнениями с другими людьми. Отсюда рождается безграничная мудрость. Чтобы проявлять человечность, нужно делать все ради других, ставить себя на их место и учитывать в первую очередь их интересы. Мужество заключается в том, что ты сцепив зубы идешь вперед, не обращая внимания на обстоятельства. Все, что кажется более возвышенным, нежели эти три добродетели, знать необязательно.
Что же касается внешних аспектов, то стоит сказать о внешнем виде человека, о том, как он говорит и как пишет. И, поскольку все эти аспекты проявляются в повседневной жизни, они совершенствуются постоянной практикой, В основном их природу характеризует присутствие спокойной силы. Если человек достигнет совершенства в этих аспектах, тогда ему следует заняться изучением истории нашего края и его обычаев. После этого можно для разнообразия заняться различными искусствами. Если принять все это во внимание, то быть слугой просто. И в наши дни, если посмотреть на людей, которые приносят хоть какую-то пользу, можно заметить, что в них сочетаются все три внешних аспекта.
Накано Кадзума Тосияки говорил следующее:
«Существуют люди, которые считают, что использовать для чайной церемонии старую утварь — это проявление дурного тона, и что лучше воспользоваться новой, чистой утварью. Но есть и такие люди, которые склонны использовать старую посуду, поскольку она выглядит скромнее. И те и другие ошибаются. Старой утварью пользуются не только люди простые, но и высшие сословия из-за того, что такая посуда особенно ценится.
То же можно сказать и о слугах. Человек из простого народа поднимается из низов и переходит в более высокое сословие именно потому, что представляет собой ценность. Совершенно ошибочно считать, что человек безродный не может выполнить ту же работу, что и человек, чья родословная насчитывает не одно поколение предков, или что человеку, который до этого был лишь простым солдатом, непозволительно быть предводителем. Если человек поднялся из низов, то уважать его и дорожить им следует даже больше, чем человеком, который занимает высокое положение от рождения».
В своих повседневных беседах священник Таннэн говорил:
«Монах не сможет сохранить верность буддийскому Пути, если не проявляет сострадания в своих поступках и не стремится постоянно укреплять в себе мужество. А если воин не проявляет мужества в своих поступках и не имеет в сердце такого великого сострадания» что оно переполняет его грудь, он не может стать слугой. Таким образом, монах должен стремиться достичь мужества воина, а воин — обрести сострадание монаха.
Я много странствовал и встречал мудрых людей, но не находил средства постижения знаний. Поэтому, когда я слышал, что где-нибудь живет храбрый человек, я отправлялся в путь, чтобы повидать его, невзирая на трудности пути, Я ясно понял, что рассказы о Пути самурая помогают постичь буддизм. Защищенный доспехами воин может ворваться во вражеский лагерь, используя силу своего оружия. Может ли монах с четками в руках ринуться на копья и мечи, вооруженный лишь смирением и состраданием? Если он не обладает великим мужеством, он вообще не сделает ни шага. Это подтверждается, что священник может испытывать дрожь, даже раздавая благовония на большой службе в честь Будды, и это объясняется тем, что у него нет мужества.
Для таких вещей, как оживление мертвеца или спасение из ада всех живых существ, нужно мужество. Тем не менее в наши дни монахи тешат себя ложными представлениями и стремятся к благочестивой кротости; среди них нет никого, кто прошел бы Путь до конца. Вдобавок ко всему, среди воинов встречаются трусы, которые содействуют буддизму. Это прискорбно. Молодому самураю негоже интересоваться буддизмом. Это огромная ошибка. Причина этого в том, что он будет смотреть на все с двух точек зрения. Из человека, который не может выбрать одно направление и сосредоточить на нем все свои усилия, ничего не выйдет. Замечательно, когда пожилые люди, уходя на покой, заполняют свой досуг изучением буддизма, но, если воин двадцать четыре часа в сутки несет на одном плече преданность своему господину и почтительность к родителям, а на другом — мужество и сострадание, он будет самураем.
В утренних и вечерних молитвах, а также занимаясь повседневными делами, воин должен повторять имя своего господина. Ведь оно не слишком отличается от имен Будды и священных слов. Также следует следить за тем, чтобы не вызвать неудовольствие тех богов, которые покровительствуют твоей семье. От этого зависит твоя судьба. Сострадание — это мать, вскармливающая судьбу человека. И в прошлые времена, и в нынешние можно встретить примеры бесславной участи безжалостных воинов, которые обладали одним лишь мужеством, но не имели сострадания».
Когда Ямамото Китидзаэмону было пять лет, его отец Дзинэмон приказал ему зарубить собаку, а в возрасте пятнадцати лет его заставили казнить преступника. Раньше всем молодым людям, по достижении четырнадцати или пятнадцати лет, обязательно приказывали участвовать в казни. Когда господин Кацусигэ был молод, господин Наосигэ приказал ему практиковаться в умерщвлении с помощью меча. Говорят, что тогда ему пришлось отсечь головы более чем десяти преступникам подряд.
Долгое время такая практика была очень распространена, особенно среди высших сословий, но сегодня в казнях не участвуют даже дети людей из низших сословий, и это исключительный недосмотр. Сказать, что человек может обойтись и без этого, или что нет никакой заслуги в том, чтобы убить приговоренного к смерти, — значит искать
оправданий. Получается, что если у человека слабый воинский дух, то ему не остается ничего иного, как следить за красотой ногтей и ухаживать за собственной внешностью?
Если заглянуть в душу человеку, которому неприятны подобные вещи, то можно увидеть, что он использует весь свой изворотливый ум, пытаясь найти оправдание своему нежеланию убивать, в основе которого лежит обычное малодушие. Но Наосигэ приказывал своему сыну рубить головы, потому что так нужно.
В прошлом году я ездил на место казни в Касэ, для того чтобы испытать себя в обезглавливании, и испытал исключительно хорошие ощущения. Думать, что это может повредить твоему душевному равновесию, — признак малодушия.
Среди мальчиков-слуг в свите господина Мицусигэ прислуживал некий Томода Сёдзаэмон. Будучи довольно распущенным малым, он влюбился в главного актера театра, которого звали Тамон Сёдзаэмон, и сменил свои имя и герб на имя и герб актера. Полностью увлекшись этим романом, он потратил все, что у него было, и потерял все свое платье и убранство. И в конце концов, израсходовав все свои средства, он украл меч Маватари Рокубэя и попросил одного копьеносца заложить его у ростовщика.
Однако копьеносец проговорился об этом, и после проведенного дознания их обоих приговорили к смерти. Дознавателем был Ямамото Городзаэмон. Когда он зачитывал результаты дознания, то возвысил голос и произнес: «Человек, обвиняющий подсудимого,— это копьеносец такой-то».
«Казните его», — тут же отозвался Мицусигэ.
Когда настало время объявить Сёдзаэмону о его участи, вошел Городзаэмон и сказал: «Теперь тебя уже ничто не спасет. Подготовься к смерти».
Сёдэаэмон взял себя в руки и ответил: «Хорошо. Я понял, что ты сказал, и благодарен тебе за твои слова». Однако кто-то придумал так, чтобы Сёдзаэмону сказали, что в роли кайсяку будет выступать один человек, а на самом деле обезглавит его другой,
Наодзука Рокууэмон, который был всего лишь пешим солдатом.
Придя на место казни, Сёдзаэмон увидел стоявшего напротив него кайсяку и приветствовал его с чрезвычайным спокойствием. Но в тот же момент, увидев, что тот стоит неподвижно, а Наодзука вытаскивает из ножен свой меч, он вскочил и воскликнул: «Кто ты такой? Я никогда не позволю тебе отрубить мне голову!» С этого мгновения его спокойствие дрогнуло, и он проявил ужасное малодушие. В конце концов, его прижали к земле и обезглавили.
Позднее Городзаэмон рассказывал по секрету: «Если бы его не обманули, он бы, вероятно, достойно встретил свою смерть».
Во времена господина Кацусигэ были слуги, которых с молодых лет, независимо от их происхождения, посылали прислуживать господину. Однажды, когда Сиба Кидзаэмон выполнял такую обязанность, господин подстриг свои ногти и сказал: «Выбрось их». Кидзаэмон взял обрезки в руку, но не стал подниматься с колен, и тогда господин спросил: «В чем дело?» Кидзаэмон ответил: «Одного не хватает». «Вот он», — ответил господин и протянул ему тот, который спрятал.
Савабэ Хэйдзаэмону приказали совершить сэппуку одиннадцатого дня одиннадцатого месяца второго года Тэнна. Поскольку об этом ему стало известно вечером десятого дня, он послал письмо Ямамото Гоннодзё [Цунэтомо] с просьбой быть его кайсяку. Следующие строки — копия ответа Ямамото.
«Я уважаю Вашу решимость и выполню Вашу просьбу выступить в роли кайсяку. В душе я чувствую, что мне следует отказаться, но поскольку это должно произойти
завтра, у меня нет времени для поиска оправданий, поэтому я возьму на себя выполнение этой роли.
Тот факт, что Вы выбрали меня среди многих людей, вызывает у меня глубокую признательность. Пожалуйста, не волнуйтесь по поводу того, что должно последовать. Хотя уже поздняя ночь, я прибуду к Вам домой, чтобы обговорить подробности».
Говорят, что, когда Хэйдзаэмон прочитал этот ответ, он заметил: «Это непревзойденное письмо».
С давних времен считалось дурным предзнаменованием, если самурая просили выступить в роли кайсяку. Причина этому в том, что человек не прибавляет себе славы, даже если он хорошо сделал свое дело. Если же он по какой-то случайности совершит оплошность, это ляжет на него позорным пятном до конца жизни.
Когда Уэно Риэй работал в Эдо и надзирал над ведением бухгалтерских книг, у него был молодой помощник, с которым он тесно общался. В первую ночь восьмого месяца он пошел пить с Хасимото Таэмоном, надзиравшим над пехотинцами, и так напился, что потерял здравый смысл. Он сопроводил своего помощника домой, обмениваясь с ним по дороге пьяными репликами, и, когда они пришли, Риэй объявил, что собирается зарубить помощника. Помощник оттолкнул от себя кончик ножен Риэя. Они схватились, и оба упали в канаву, причем помощник оказался сверху. В это время прибежал слуга Риэя и спросил: «Господин Риэй сверху или снизу?»
Когда Риэй ответил: «Я снизу!», слуга ударил помощника мечом. Тот поднялся и, поскольку его рана оказалась легкой, убежал.
Когда этот случай подвергся разбирательству, Риэя посадили под стражу в тюрьму Наэкияма и приговорили к смертной казни через отсечение головы. До этого, когда его назначили в Эдо и он жил в снятом в наем доме в районе, где селились торговцы, один слуга воспротивился ему, и он его зарубил. Но тогда он действовал достойным образом, и люди говорили, что он повел себя как мужчина. Однако на этот раз его действия были возмутительны и, вне всяких сомнений, ничем не оправданы.
Если хорошо подумать обо всем этом с начала до конца, напиться до такой степени, чтобы обнажить свой меч,— значит проявить не только малодушие, но и отсутствие решимости. Слуга Риэя был родом из Таку, но его имя сейчас никто не помнит. И он, хотя был представителем низших сословий, оказался человеком храбрым. Говорят, что, пока шло разбирательство, Таэмон покончил с собой.
В двенадцатом разделе пятой главы Рёанкё есть следующая история.
В провинции Хидзэн был некий человек из Таку, который, несмотря на то что он заразился оспой, собирался присоединиться к войскам, осаждавшим замок в Симабаре. Его родители искренне пытались его отговорить, увещевая: «Какой от тебя будет толк при твоем тяжелом недуге, даже если тебе удастся туда добраться?»
Он отвечал: «Я буду счастлив, если умру в пути. После того как я ощутил на себе благосклонное отношение господина, разве мне следует говорить себе, что теперь я не смогу оказаться ему полезен?» И он ушел на войну. Хотя дело было зимой и стоял ужасный холод, он не обращал никакого внимания на свое здоровье, не стал надевать много одежды и ни днем ни ночью не снимал своих доспехов. Более того, в условиях лагеря он не мог содержать свое тело и одежду в чистоте, однако, в конце концов, быстро оправился от своего недуга и смог полностью выполнить свой долг перед господином. Поэтому, вопреки ожиданиям, нельзя говорить, что грязь так уж плоха.
Когда учитель Судзуки Сёдзо услышал об этом, он сказал: «Разве не было очищающим действием то, что он пожертвовал жизнью ради своего господина? Человеку, который расстается с жизнью ради праведного дела, нет нужды взывать о помощи к богу оспы. Все небесные боги будут его защищать».
Ночью тринадцатого дня девятого месяца четвертого года Тэйкё десять актеров театра Но сидели в Саяномото возле дома Накаямы Мосукэ, пехотинца, и созерцали луну. Сначала Наоцука Кандзаэмон, а потом и остальные начали насмехаться над пехотинцем Араки Кюдзаэмоном из-за того, что он был очень маленького роста. Араки разгневался, убил мечом Кандзаэмона и начал наносить удары по остальным.
Несмотря на то что у Мацумото Рокудзаэмона была отрублена рука, он спустился в сад, схватил Араки сзади второй рукой и сказал: «Такому, как ты, я откручу голову и одной рукой!» Выхватив меч из рук Араки, он швырнул его на порог и прижал коленом, но, когда ухватился за шею, силы покинули его, и Араки легко с ним справился.
Араки быстро вскочил и снова принялся наносить удары по тем, кто находился вокруг, но теперь господин Хаята (позднее известный как Дзиродзаэмон) встретил его с копьем в руках. В конце концов, несколько человек смогли его усмирить. После этого Араки велели совершить сэппуку, а всех остальных, имеющих отношение к этому происшествию, сделали ронинами за их неблагоразумное поведение, но Хаяту позднее простили.
Поскольку Цунэтомо не помнит точно эту историю, следует поспрашивать о ней других людей.
Несколько лет назад в Дзиссоине в Каваками состоялось чтение сутр. Пять или шесть человек из Конъямати и Тасиро сходили на службу и на обратном пути провели какое-то время в питейном заведении. Среди них был один из слуг Кидзуки Кюдзаэмона, который, имея на то какую-то причину, отклонил предложение своих спутников присоединиться к ним и вернулся домой до наступления темноты. Однако остальные позднее ввязались в драку с какими-то людьми и всех их зарубили.
Слуга Кюдзаэмона услышал об этом в тот же вечер и поспешил в жилище своих товарищей. Он выслушал подробности происшедшего и затем сказал: «Я думаю, что в конце концов вам придется заявить о случившемся. Когда вы это сделаете, вам следует сказать, что я также там присутствовал и помогал убивать тех людей. Когда я вернусь, я скажу то же самое Кюдзаэмону. Поскольку в драке участвуют все, кого это касается, мне следует принять такой же смертный приговор, как и вам. И это мое искреннее желание. Причина этому в том, что даже если бы мне пришлось объяснить своему господину, что я рано вернулся домой, он никогда бы не поверил, что это правда. Кюдзаэмон всегда отличался суровым нравом, и, если бы даже его расследователи выяснили мою непричастность, он, вероятно, приказал бы казнить меня как труса прямо у себя на глазах. В таком случае, умереть, оставив после себя дурную славу как о человеке, сбежавшем с места происшествия, было бы чрезвычайно прискорбно.
Поскольку меня в любом случае ожидает одна участь, я бы хотел умереть, приняв наказание за убийство человека. Если вы не согласны с этим, я вскрою себе живот прямо здесь».
Не имея выбора, его товарищи рассказали все так, как он просил. Некоторое время спустя, во время дознания, хотя обстоятельства были объяснены указанным образом, выяснилось, что слуга вернулся домой рано. Все дознаватели оценили его поведение и даже похвалили этого человека.
Этот случай мне изложили лишь в общих чертах, поэтому я постараюсь узнать подробности позднее.
В то время, когда господин Набэсима Цунасигэ еще не вступил во владение в качестве наследника, его дзэнский священник Куротакияма Теон обратил его в буддизм и стал его наставником. Поскольку Цунасигэ достиг просветления, священник собирался даровать ему печать, и об этом стало известно во всем дворце. В то время Ямамото Городзаэмону было велено одновременно выполнять обязанности слуги Цунасигэ и присматривать за ним. Когда он об этом услышал, он понял, что такое нельзя допустить, и решил обратиться с просьбой к Теону, а если тот не согласится, убить его. Он пришел в дом священника в Эдо, и священник с достоинством принял его, думая, что это паломник.
Городзаэмон приблизился к нему и сказал: «Мне нужно сообщить вам лично одну секретную вещь. Пожалуйста, отошлите ваших прислужников.
Говорят, что вскоре вы наградите Цунасигэ печатью за его успехи в буддизме. Однако, поскольку вы из Хидзэна, вы должны быть достаточно осведомлены о традициях кланов Рюдзодзи и Набэсима. В наших владениях низшие и высшие сословия живут в согласии, потому что, в отличие от других, власть у нас передается по наследству из поколения в поколение. За все предыдущие века никогда не было случая, чтобы даймё получил буддийскую печать. Если вы даруете печать Цунасигэ, то он, вероятно, возомнит себя просветленным и с презрением отнесется к тому, что говорят его слуги. Великий человек станет тщеславным. Ни в коем случае не давайте ему печать. Если вы не согласны со мной, то знайте, что я настроен решительно». В его голосе звучала такая уверенность, что не было сомнений в том, что он пойдет до конца.
Цвет лица священника изменился, но он ответил: «Ну что ж... Ваши намерения заслуживают уважения, и я вижу, что вы хорошо разбираетесь в делах своего клана. Вы преданный слуга...»
Но Городзаэмон перебил его: «Нет! Я вижу вашу уловку. Я пришел сюда не для того, чтобы меня похвалили. Не добавляя ничего лишнего, позвольте мне ясно услышать, собираетесь ли вы отказаться от своего намерения дать Цунасигэ печать или нет».
Теон ответил: «То, что вы говорите, разумно. Я заверяю вас, что не стану вручать ему печать».
Городзаэмон понял, что тот говорит правду, и вернулся домой.
Цунэтомо услышал эту историю из уст самого Городзаэмона.
Итиюкэн был слугой господина Таканобу и работал на кухне. Как-то, когда зашла беседа о борьбе, Итиюкэн затеял спор и потом, выхватив меч, зарубил семь или восемь человек. В наказание ему было приказано покончить с собой. Но когда господин Таканобу услышал об этом, он помиловал этого человека и сказал: «Во времена, когда нашу страну раздирают междоусобные распри, нам нужны храбрые люди. А, судя по всему, это человек храбрый». Впоследствии, во время боевых действий в районе реки Юдзи, господин Таканобу взял с собой Итиюкэна, и последний снискал непревзойденную славу, совершая вылазки глубоко во вражеские ряды и принося ужасные опустошения.
В сражении при Такаги Итиюкэн продвинулся так далеко, что господин Таканобу почувствовал сожаление и отозвал его. Поскольку авангард не пробился к Итиюкэну, господин Таканобу сам бросился вперед и, ухватив Итиюкэна за рукав, оттащил его назад. К тому моменту голова Итиюкэна была покрыта множеством ран, но ему удалось остановить кровотечение с помощью зеленых листьев, которые он приматывал тонким полотенцем.
Однажды, когда Фукути Рокуроуэмон покидал замок, перед домом господина Таку проносили паланкин, в котором, судя по всему, сидела женщина из высшего сословия, и человек, который стоял у дверей дома, приветствовал ее подобающим жестом. Копейщик, входивший в процессию, которая сопровождала паланкин, сказал этому человеку: «Ты недостаточно низко поклонился»— и ударил его по голове древком своего копья.
Когда человек провел рукой по голове, оказалось, что у него течет кровь. Тогда он поднялся и сказал: «Ты совершил возмутительный поступок, несмотря на то что я был любезен. Жаль, что так случилось». Сказав это, он зарубил копейщика одним ударом.
Паланкин двинулся дальше, но Рокуроуэмон снял чехол со своего копья, встал перед тем человеком и сказал: «Спрячьте свой меч. На территории замка запрещено разгуливай с обнаженным клинком».
Тот человек отвечал ему: «Того, что произошло, избежать было нельзя. Я действовал под давлением обстоятельств. Несомненно, вы видели, что иного выхода не было. Хотя мне и хотелось бы спрятать меч в ножны, мне трудно это сделать, учитывая ваш тон. Мне неприятно вступать с вами в спор, но, если вы настаиваете, я буду рад принять ваш вызов».
Рокуроуэмон сразу же отшвырнул копье и любезно ответил ему: «Ваши слова вполне разумны. Меня зовут Фукути Рокуроуэмон. Я засвидетельствую, что ваше поведение в данной ситуации заслуживает восхищения. Более того, я буду отстаивать вашу правоту, даже если это будет стоить мне жизни. А теперь спрячьте свой меч».
«С удовольствием»,— ответил человек и спрятал свой меч.
На вопрос, откуда он, этот человек ответил, что он слуга Таку Нагато-но-ками Ясуёри Рокуроэмон сопроводил его к господину Нагато и разъяснил обстоятельства случившегося. Зная, что женщина в паланкине была женой знатного человека, господин Нагато, однако, приказал своему слуге совершить сэппуку.
Рокуроуэмон вышел вперед и сказал: «Поскольку я дал слово самурая, то, если этому человеку приказывают совершить сэппуку, тогда я совершу сэппуку первый».
Говорят, что после его слов дело закончилось удачно.
Дохаку жил в Куроцутибару. Его сына звали Горобэй. Однажды, когда Горобэй нес мешок с рисом, он увидел, что навстречу ему идет ронин господина Кумасиро Сакё по имени Ивамура Кюнай. Раньше из-за какого-то случая между ними возникла ссора, и теперь Горобэй ударил Кюная мешком с рисом, начал с ним драться, побил и столкнул в канаву, после чего вернулся домой. Кюнай бросил ему вдогонку какую-то угрозу и вернулся домой, где рассказал о случившемся своему старшему брату Гэнэмону. Затем они вдвоем отправились к Горобэю, намереваясь ему отомстить.
Когда они пришли туда, дверь была слегка приоткрыта, а за ней притаился Горобэй с обнаженным мечом. Не подозревая об этом, Гэнэмон вошел, и Горобэй ударил его, нанося удар сбоку. Получив глубокую рану, Гэнэмон использовал свой меч в качестве посоха и, хромая, выскочил на улицу. Затем Кюнай бросился в дом и ударил зятя Дохаку, Кацуэмона, который сидел возле жаровни. Его меч скользнул по крючку, на котором подвешивают чайник, и он отсек Кацуэмону половину лица. Дохаку вместе с женой удалось вырвать меч из рук Кюная.
Кюнай принес извинения и сказал: «Я уже добился того, чего хотел. Пожалуйста, отдайте мне мой меч, и я сопровожу своего брата домой». Но когда Дохаку вернул ему меч, Кюнай ударил его в спину и наполовину разрубил ему шею. Затем он снова скрестил мечи с Горобэем; они оба выбежали на улицу и дрались на равных, пока Кюнай не отсек Горобэю руку.
Тогда Кюнай, который также получил много ран, взвалил на плечи своего старшего брата Гэнэмона и вернулся домой. Однако Гэнэмон по дороге умер.
Горобэй получил многочисленные ранения. Хотя ему удалось остановить кровотечение, он умер из-за того, что выпил воды.
У жены Дохаку было отсечено несколько пальцев. У Дохаку оказалась разрублена шейная кость, и, поскольку незадетым было лишь горло, его голова свисала на грудь. Придерживая голову руками в вертикальном положении, Дохаку отправился к лекарю.
Лекарь проводил лечение следующим образом. Во-первых, он натер челюсть Дохаку смесью сосновой смолы и масла и обвязал ее волокном из рами. Затем он закрепил на его макушке веревку и привязал ее к балке, зашил открытую рану и закопал его тело в рис, чтобы тот не мог двигаться.
Дохаку ни разу не потерял сознание, не менял позу и даже не пил женьшень. Говорят, что лишь на третий день, когда открылось кровотечение, он выпил немного возбуждающего лекарства. В конце концов кости срослись, и он благополучно выздоровел.
-
Главная
-
❤❤❤ Кодекс Бусидо — 188 цитат
