Марта Яковлева, цитаты

Итак, у меня осталось четыре дня.
Первый — забыть тебя, а второй — меня,
Третий — забыть, как касаться твоей щеки,
Четвертый — под пальцами хрупкие позвонки,

И нежность холщовую джинс под моей рукой,
И счастье касаться тебя, возбуждать такой
Мазохизм: вспоминать и придумывать это как
Я могла бы ласкать тебя вишню рассыпать. лак

На кроваво-красных ногтях от ягод неотличим,
Выдохнем вместе, тихонечко помолчим,
И снова взбираться вверх по крутой скале,
Нет ничего прекраснее на земле,

Чем губами припасть изнутри к твоему бедру.
Четыре дня. а после себе совру
Что забыла, как пуговицы из петель выпрастываясь — скользят.
И как я тебя хочу. И как мне тебя нельзя.

Сохранить

Голым по голому, голый натянутый нерв.
Нерв телефонного провода, электросеть.
Небо обложено тучами, город так сер
Как одиночество в кубе, у прямо смотреть

На бесполезный экран телефона, молчит.
Пишет — билайн, мтс, мегафон — тишина.
Где-то по городу мчатся к кому-то врачи,
Мне — бесполезно лечиться, я просто одна

В городе пахнущем серым и мокрым дождем,
В городе пахнущем мокрою шерстью собак,
В нежности, вылитой в реку, в которой вдвоем
Не уместиться никак.

Голым по голому. город облизан чужим,
Нервным неровным пупырчатым языком,
Небо набухло от слез и упруго дрожит
Чтоб не расплакаться черт его знает о ком.

Только деревья торчат черенками наверх,
Больше ни листика нет, ни травы — ничего.
Голым по голому — тянет застуженный нерв
Где-то в плече — это осень приливов и волн,

Это осень тоски, это осень пустых поездов,
Это осень вокзалов и сумок, гостиниц и трат.
В этом городе голом когда-то возможно был дом
А теперь его нет, мне от этого горше стократ.

Сохранить

Целоваться с прочими, это совсем не то,
Что с тобой. Я это все к тому.

Сохранить

Ничего не хочется. Разве что — грипп, ангину:
Отличный повод хотя бы недельку побыть с собой.
Я пишу записку: уважаемая Маша, Лена, Марина .
Марта не придет к вам больше. Она болеет. Любовь.

Сохранить

Пока ты другим там варишь соленый кофе, куришь или стесняешься снять футболку,
Я тут упрямо рисую знакомый профиль, узкие губы, лоб под короткой чёлкой.
В ванной дышу на кафель, пишу записки, мол отболело, спряталось, пробежало.
Мы подпустили прошлое слишком близко, чтоб оно эдак молча теперь лежало.

Сохранить

Чертов вторник я почти научилась уже о тебе не думать.
Да — и что тут скрывать? — горжусь вот таким уменьем.
Пришлось отвалить психиатру энную сумму,
Потом пойти плавать, собрать все рецепты печенья,

Работу сменить пару раз, написать пол сборника,
И вырастить пару детей мне б еще не помнить
Как ты пьешь глинтвейн и на лыжах катишься с горки
Но это показывают на изнанке век каждый чертов вторник.

Сохранить

Я смеялась навзрыд и плакала невпопад,
Ревновала тебя к одежде, к часам, к рулю
Но все это было тысячу лет назад.
Я не люблю тебя. Слышишь? Уже не люблю.

Сохранить

У меня во рту соль и камни, вода и вино, я тебя выдыхаю сквозь трубочку в спелые вишни
все случилось давно. Неприлично, ужасно давно. Но случилось и значит, что мы этим дышим и дышим.
Нет успехов, героев и повесть скользит по рукам в сарафанное время вливается день многоточием
я кончаюсь не здесь, начинаюсь обычно не там, прохожу прохожу между строчками
и свиваюсь как куст, и впиваюсь в тебя как струна, прогрызаю ложбинку под это в податливых пальцах
у меня во рту соль, соль и камни, немного вина и воды и тепла, и желание не расставаться —
еще хоть полчаса говорить, говорить не о том, и катить по дороге горячие спелые вишни
и держать тебя за руку нежность стекла в решето. Оказавшись смешной и ненужной и кажется — лишней.

Сохранить

Хочется греть тебя руками, буквами, молоком, выцеловывать нежное, выговаривать ласковым шепотком, не стыдиться имен дурацких, поцелуев губами в темя, рук отведенных с моими этими «нет, не время, еще не время», фоток друга друга в классическом утреннем неглиже, в подушках, в пледиках, и в наконец уже пробившихся солнца лучах сквозь мое окно в зеркале, в отражении в «слышишь, но»,ни в каком ракурсе, ни при каком раскладене стесняться и не предавать.хочется греть тебя. нежить тебя и гладить, губами запястья тонкие целовать,а вместо этого я пишу тебе в смсках всякие пустяки,говорю, мол, береги себя, детка и ты, правда, пожалуйста, береги.

Сохранить

Я хочу целовать тебя в теплый и сонный лоб, прижимать к груди, баюкать, касаться губи шептать тебе нежное — спи же, мой теплый лоб, ты так близко, что я теперь все могу. Я хочу говорить с тобой словно с самой собой, выбирая все темы, что завелись в мозгу этой пустой бесконечной выстуженной зимой слышишь, мой ло? Ты веришь мне? Я смогу, я хочу выбирать для тебя рубашки и свитера, знать дни ангела даже самых далеких кузин,и подписывая открытки для них говорить — по ранам с тобой поехать опять в мерсин,чтобы я загорала топлес с у южных скали бежала с тобою за руку по песку слышишь, ло, мне так нужно чтоб ты меня приласкал,ну что тебе стоит, этакому дураку?

Сохранить

Глухая, слепая и терпкая осень,
Сладким яблочным вкусом, имбирным напоем, лимонным внутри
Отзывается. лето снова случилось и небо не просит,
А легко изливается на — говори, говори:

Все, что было загадано больше не сбудется. баста.
Это осень отрежет тебя от желаний и снов,
И покроет замерзшее сердце как корочкой настом,
И заставит тебя разбираться с собой до основ,

До зубовного скрежета, до «не хочу» и «не верю»,
И до первых познаний — чего ты на самом-то деле хотел,
Это осень. она начинается с ветра и двери,
Открываемой в прошлое тут не смог и вот здесь не успел —

Никого не ведешь с белым бантом и тонким смешным рюкзачишком
В первый класс да и я никого никуда не веду.
Это осень. она будет в этом году нам немножечко слишком,
Но ведь вот что отлично — она все же будет. и в этом году.

Сохранить

И когда с головой накрывает боль, и от этой боли мутится свет,
И когда я думаю, что король непременно голый (хотя он нет)
И когда цветы все залиты тьмой или кровью, и все одно,
Мир становится темный и неживой (и земля, и небо — в нем все темно)

То какой-то свет изнутри горит и отчасти радость внутри жива,
Потому что голос дает мне ритм, силу или слова,
И когда мне город забьет в набат, заставляя проснуться, начать дышать,
Тихо, тихо расплачется от утрат перепуганная душа

И хотя с головой накрывает боль, только это и дарит свет:
Этот голос, в котором наждак, люголь, мед и вереск и да, ответ
На мои вопросы, сомненья, сны этот голос четко звучит во тьме —
Я иду на голос. иду на свет. даже если он снится мне.

Сохранить

Нелепо и смешно.
Ты просто есть.
Вот как простуда,
Деньги или вторник, неважно,

Что сегодня ты не здесь,
И что тебя опять в дороге кормят
Роскошным небом над чужой страной.
Я так светло и счастливо скучаю,

Хотя ты даже близко не со мной.
Но темными ночами, или когда
Как мятый лист восток,
А облака свинцом к домам стекают,

Я думаю, что ты — глухой восторг и нежность кая.
(А может каина?) нелепо и смешно.
Я это я. хотя сменила имя,
Моя любовь она всегда со мной —

И тем доступней, чем необходимей,
Но кормят пустота и тишина,
Возможность раствориться в чьих-то мыслях,
И радует, что все же не одна,

И даже влюблена в каком-то смысле
А все-таки ищу тебя с утра,
Потрогав всех на улице глазами, ты —
След на коже, вязь из нежных ран, души экзамен.

Я? просыпаюсь в сизой тишине,
Сквозь облако шагами город мечу —
Нелепо и смешно, что ты во мне,
Куда б ни ехал, но вернешься — встречу.

Сохранить

Невозможно выдерживать эту боль —
Ей же нет ни промысла, ни преград,
Невозможно просто не быть с тобой,
В этом-то ты был прав.

Невозможно биться о стылый лед
Отвержения и обид,
Невозможно думать, что все пройдет —
Вспыхнет, перегорит.

Невозможно жертвовать каждый день
В пользу будущих бесконечных благ.
День, в котором не ты, а тень — нашей нежности.
Где же она была?

Невозможно вернуться в сломанный дом —
Нас не ждет там никто, ни с кем.
Невозможно больше не быть вдвоем,
Не вычерчивать на песке

Невозможно ни в прошлое, ни вперед —
Боль зальет меня до кормы.
Невозможно думать, что сердце врет
И что мы не случимся. мы

Невозможны? не верю, прости, никак.
Невозможны? Пустое слово
Мы — реальность, мы — как тавро, как знак,
Как единое ремесло, невозможны?

Мы? Ерунда, ну! бред!
Не возможнейший из всех снов!
Просыпаюсь. тебя здесь как прежде нет.
Невозможно? Возможно, но.

Сохранить

А я тебя вижу каждую ночь во сне
Ты там такой как всегда — мой, смешной, упрямой,
И дети смеются: «вы такие крутые с мамой!»
И это, что там скрывать, очень лестно мне.

И дети смеются: «как рыбы таращат рты
Вот так вы целуетесь. Взрослые, вы смешные!»
А я улыбаюсь — ну вот же, мои, родные
И ты обнимаешься, тычешься лбом коты

Вокруг нарезают круги и мечтают о мясе,
В компьютере - то ли Иглесиас, то ли танго,
Я режу салат, нарезаю на ужин манго,
Еще половинку наверное пущу на ласси

А дети смеются вокруг и хохочут в голос:
«Вы с мамой когда вдвоем дураки — до жути»
Но я просыпаюсь, и небо уже раскололось
И пахнет рассветом. и нет тебя. и не будет.

Сохранить

Она не любит тебя, больше тебя не любит
Самое странное, что мир
Не заканчивается вслед за этим
Вы по-прежнему даже можете жить поблизости,

Говорить: приходи, отметим?
Звонить и греть их —
Чуть замерзшие пальцы
Как-будто с налетом извести.

Самое странное, что она
Не становится злее, хуже —
Даже часто становится лучше: стройнее, глаже
Думаешь: что она делает с этим мужем?

Думаешь: как мы устроились в этой луже?
Плюешь, выпиваешь крепкого или даже
Самое странное, что ни кокс, ни трава не лечат,
Становится только острее внутри и резче

Думаешь: вот убить ее, искалечить,
Нежно губами в волосы, руки, плечи,
Господи, ну она лучшая ведь из женщин,
пусть же и ей достанется самый лучший?

Сохранить

Бесполезно звонить и писать, говорить:
«Смотри, я постриглась короче, надела пиджак и юбку,
Я похожа на ту, что ты любишь»
Но — раз, два, три — Шесть гудков.

И никто не снимает трубку.
Бесполезно кричать и сипеть, и шептать навзрыд:
«Я люблю тебя так же крепко как в феврале,
И могла б — никогда не вышла бы из игры»

Ведь никто, увы, не станет тебя жалеть.
Шанс дается лишь раз, а потом, хоть проси, хоть нет,
Хоть клянись, что исправилась, стала умней и лучше —
Кто-то просто выходит из дома и выключает свет,
И здесь нет никого, чтоб слышать тебя или слушать

Сохранить

Господи, какая же нежность, взахлеб, навзрыд!
И вроде бы отболело, прошло, забылось
Ан нет — проснешься ночью и смотришь в окно. болит.
И бьется. и лишь бы вдребезги не разбилось.

Господи, какая же боль и какой же свет!
И как же это пронзительно — знать до дна
Что-то, что было — этого больше нет,
И где-то она вот так же окно. луна.

И где-то она вот так же: слагать слова,
И лгать без повода, и без конца курить,
И жизнь, которую привыкла делить на два
И которую больше не с кем теперь делить.

Господи, какая же странная эта любовь
К чему ты выдумал этот манящий яд?
Я, Господи, знаешь, ночами совсем не сплю
Теперь. почему же, Господи, эти часы стоят?

Сохранить

Если бы только знал как бегу от тебя
На пустой беговой дорожке,
Как пытаюсь имя вымолчать в телефон,
А оно все рвется и рвется с губ: как касаюсь памяти,

Там где ты — бережно, осторожно,
А она — не заживший еще ожог,
Шрам, уродский струп
Понимаю — больно.

Сжимаю себя сильней, посулами
Сладкого отказываюсь от встреч,
И забываю тебя, забываю.
Уже 18 дней, как я приучаю

Себя никого не беречь
Не искать ни руки, ни бедра,
Не нащупывать мысленным
Взором кевларовой нити,

Что связала два сердца,
Прошила насквозь два нутра,
Я безлико твержу в телефон:
Извините, абонент очень занят,

Он просит перезвонить, и встаю на дорожку
И чувствую треск этой нити между нами
Растет и растет темный желоб, чумная дыра
Нет, не бойся, нам будет не больно.

Как мы и хотели. только выпьем таблетку
И доктор сразу разрежет нить:
Мы ведь даже срастись еще толком-то не успели.
Это значит, ему будет легче разъединить.

Сохранить

Давай будет так: все кончится как в кино
Нам пустят титры, а после мигнут экраном
И включат свет. и зрители с кресел встанут
Хороший был фильм. конец вот немного странный

А впрочем какая разница? все равно
Я тоже встану, не стану плести сюжет
Суфлировать реплики, выглядеть резонером
Не стану слушать что там случится скоро

Не стану верить памятным уговорам
О том что все будет лучше, но по позже й
Попкорн рассыплется, кола отпустит газ
Все кресла поднимут морды как эскадрилья

Рояль на сцене гордо расправит крылья
И тетя Люба в мусор смахнет тортильяс
Которые я приносила сюда для нас
Давай будет так: здесь просто погасят свет

Чуть чуть приберут, чуть чуть приоткроют окна
И подоконник от стрелок дождя намокнет
И шум закадровый наконец-то смолкнет
И мы оставим уже в покое этот сюжет.

Сохранить

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ТЕМЫ жадность жажда жалость жара желание железо желудок жена женщина жертва жестокость животное животные жизненно жизненное зависимость зависть завтра завтрак заключённый закон замок занятие запах запрет зарплата заря заслуга защита звезда звонок здоровье земля зеркало зима зло злоба злодей злость змея знакомство знакомый знание значение золото зрелище зрелость зрение зритель зуб