Римма Казакова, цитаты
Была бы я шикарной женщиной,
Все обошлось бы малой болью,
Хватило ярости и желчи бы,
Вас беспощадно отфутболить.
Я не жалея бы разрушила,
Все, чем невольно сердце грелось,
Неандертальское, зверюшное,
Не почитала бы за ребус.
Но женщина во мне обычная,
Не защищенная обличием,
На все взирает необидчиво,
Что преподносит ей обидчик.
Да только надоест ей корчиться,
Под взглядом, что бездушно скошен.
Шикарное терпенье кончиться,
И оборвется сон раскошный!
Подсудно все, и все карается,
И наваждение растает
Ногою топну — как красавица,
И рассмеюсь и Вас не станет!
Была б я женщиной роскошною,
Простая черненькая птица,
Со мной монетою расхожею,
Вы б не посмели расплатиться.
Качается бесстрастный маятник
Еще не пробил звездный час мой!
Не ВЫ не для меня, мой маленький,
Ко мне по случаю причастный.
Не ВЫ не для меня, мой меленький,
Я не для Вас.
Всё это в прошлом!
А время, что сдуру Вам отмерила-
Непозволительная роскошь!!!
Пока еще не врем
запутанно и грубо,
давай с тобой умрем,
хотя бы друг для друга.
Пока еще не ложь —
Фантазия, не боле, —
пока еще на грош
не накопилось боли,
пока еще глаза
беспомощно медовы,
пока еще нельзя
на свете без Мадонны,
пока еще, как гость,
ты добр и осторожен,
пока еще поврозь,
хоть как-нибудь, да сможем
Становлюсь я спокойной.
А это ли просто?
Мне всегда не хватало
баскетбольного роста.
Не хватало косы.
Не хватало красы.
Не хватало
на кофточки и на часы.
Не хватало товарища,
чтоб провожал,
чтоб в подъезде
за варежку
подержал.
Долго замуж не брали —
не хватало загадочности.
Брать не брали,
а врали
о морали,
порядочности.
Мне о радости
радио
звонко болтало,
лопотало
А мне все равно
не хватало.
Не хватало мне марта,
потеплевшего тало,
доброты и доверия
мне не хватало.
Не хватало,
как влаги земле обожженной,
не хватало мне
истины обнаженной.
О, бездарный разлад
между делом и словом!
Ты, разлад, как разврат:
с кем повелся — тот сломан.
Рубишь грубо, под корень.
Сколько душ ты повыбил!
Становлюсь я спокойной —
я сделала выбор.
Стал рассветом рассвет,
а закат стал закатом
Наши души ничто
не расщепит, как атом.
Смешно сказать — средь бела дня,
Под самый Новый год
Ушел мужчина от меня.
Уплыл, как пароход.
Он кулаком об стол не бил
И на рожон не лез,
Не посылал и не грубил,
Сказал: «За елкой в лес »
Не остров я, не материк,
Я баба, милый мой,
И коль вот так ушел мужик —
Не жди его домой.
С тех пор прошло немало лет,
Мне горе — не беда.
Давным-давно он мой сосед.
Заходит иногда.
Я не реву, судьбу кляня, —
Он не достоин слез.
А елка есть. Стоит в огнях.
Ее другой принес.
Слушаю новости, злясь и скорбя.
Жарко на юге, всё жарче!
Жалко чеченцев и жалко себя.
Может, чеченцев и жальче.
Сколько ушло их из этих широт!
Сделали б что-то хотя бы
Что есть такое чеченский народ?
Банда под дланью Хоттаба?
И с Белоруссией не разберусь,
да и меня не спросили.
Жалко Россию и жаль Беларусь.
Жальче, пожалуй, Россию.
Сдохнем, пока будет кто-то жиреть,
деньги нагуливать, рожи!
Сердце устало любить и жалеть.
И не отчаялось всё же!
Как его вырвать, кавказский кинжал?
И со славянами — смута
Жалко себя и отечество жаль!
Жальче себя почему-то
Наверное, надо любить тоньше,
наверное, можно любить больше.
А я люблю — как живу — неровно:
то слишком мало, то слишком огромно,
чуть слышным шепотом — или громко,
навечно, накрепко — или ломко.
Люблю беззаветно, упорно, верно,-
и незаметно, и откровенно.
Люблю и беспомощно — и уверенно.
Так, как загадано.
Так, как повелено.
Люблю — как воюю и как играю!
Люблю — как будто вот-вот потеряю
День ото дня — и круче, и гуще,
всем настоящим и всем грядущим.
Наверное, можно и проще, и глаже.
Но я — вот так.
Полюби меня так же.
Быть женщиной — что это значит?Какою тайною владеть?Вот женщина. Но ты незрячий.Тебе ее не разглядеть.Вот женщина. Но ты незрячий.Ни в чем не виноват, незряч!А женщина себя назначит,как хворому лекарство — врач.И если женщина приходит,себе единственно верна,она приходит — как проходитчума, блокада и война.И если женщина приходити о себе заводит речь,она, как провод, ток проводит,чтоб над тобою свет зажечь.И если женщина приходит,чтоб оторвать тебя от дел,она тебя к тебе приводит.О, как ты этого хотел!Но если женщина уходит,побито голову неся,то все равно с собой уводитбесповоротно все и вся.И ты, тот, истинный, тот, лучший,ты тоже — там, в том далеке,зажат, как бесполезный ключик,в ее печальном кулачке.Она в улыбку слезы спрячет,переиначит правду в ложь Как счастлив ты, что ты незрячийи что потери не поймешь.
Мне вспомнился Иуда.
Вот день. Еще он наш.
Всё хорошо покуда.
А завтра ты предашь.
Пророчески и странно,
хотя едва, слегка
уже заныла рана,
которой нет пока.
И ты готов, Иуда,
к тому, что выбрал сам.
Готов. Не будет чуда.
Не время чудесам.
Подонок и паскуда,
у бездны, у креста —
давай, не трусь, Иуда,
целуй меня в уста!
Тащись в свою трясину,
трясись, трудись, хитри!
А заодно осину,
осину присмотри.
ПРЕДНОВОГОДНЕЕОпять смотрю с надеждою вперед,
Опять, как в детстве безоглядно верю,
Что Счастье принесет мне Новый Год,
Залечит раны, возместит потери.
Болезни, горе, страх,- я все перемогу,
Из ямы вылезу навстречу солнцу, свету
И докажу и другу, и врагу,
Что песенка моя пока еще не спета.
Припав к окну, ищу свою звезду.
Снег падает на Землю величаво.
Грядет единственная Ночь в году,
Когда грустить мы не имеем права!
Приснись мне, а то я уже забываю,Что надо любить тебя и беречь,Приснись, не сердись! Я ведь тоже живая Приснись, прикоснись, можешь рядом прилечь Приснись мне усталым, покорным, тяжелым,Приснись, как горячечным грезится лед Как снятся мужья своим брошенным женам,Как матери — сын, а ребенку — полет.И вот я ложусь, Опускаю ресницы,Считаю до сотни — и падаю вниз Скажи, почему ты не хочешь присниться?А может, я сны забываю Приснись
ОсеньВсё в природе строго.
Всё в природе страстно.
Трогай иль не трогай —
То и это страшно.
Страшно быть несобранной,
Запутанной в траве,
Ягодой несорванной
На глухой тропе.
Страшно быть и грушею,
Августом надушенной, —
Грушею-игрушкою,
Брошенной, надкушенной
Страсть моя и строгость,
Я у вас в плену.
Никому, чтоб трогать,
Рук не протяну.
Но ведь я — рябина,
Огненная сласть!
Капельки-рубины Тронул — пролилась.
Но ведь я — как ярмарка:
Вся на виду.
Налитое яблоко:
Тронул — упаду!
Лес тихо охает.
Остро пахнет луг.
Ах, как нам плохо
Без надёжных рук!
Наломаю сучьев.
Разведу огонь
И себя измучаю,
И тебя измучаю.
— Тронь!
Не тронь
Не оглядываюсь в прошлое
и не мучаю мечты.
Знаю я, что ты хорошая
и единственная ты.
Но не правило, не истина,
не разгадка и расчет,
а строка, что не написана,
что, как ток, в крови течет.
И поведанная вроде нам
до былиночки любой,
все же ты безмерна,
родина,-
как искусство и любовь.
Ни былыми рукопашными,-
память сердца теребя,-
ни засеянными пашнями
не ответишь на тебя.
Ни заздравными под горькую
в годовщины красных дат,
ни наивною подгонкою
под какой-нибудь стандарт.
Ты — к открытию открытие,
первозданная моя.
Ежедневное отплытие
в незнакомые моря.
Не готовое решение,
не остывшее литье,
а свержение,
свершение,
завершение мое.
Прости, что непростительно
груба, упряма, зла,
но соль была просыпана,
просыпана была.
Она лежала, белая,
странней цветка в грязи,
а я не знала, бедная,
чем это нам грозит.
Наветами опутанный,
сидел ты за столом,-
опутанный, окутанный
чужим далеким злом.
Чему ты верил, глупенький,
поспешный суд верша?
Душа моя обуглена,
ободрана душа.
Ободрана, оболгана
сверчок едва живой!-
оболгана, обогнана
лживою молвой.
Еще смотрю просительно,
еще не все — дотла,-
но соль была просыпана,
просыпана была!
Осталась снежной горкою.
Навеки? До весны?
Слезы мои горькие,
мои пустые сны!
Золою боль присыпана.
Зола, как соль, бела
Но —
соль
была просыпана,
просыпана была
Мой рыжий, красивый сын...Мой рыжий, красивый сын,
ты красненький, словно солнышко.
Я тебя обнимаю, сонного,
а любить — еще нету сил.
То медью, а то латунью
полыхает из-под простыночки.
И жарко моей ладони
в холодной палате простынувшей.
Ты жгуче к груди прилег
головкой своею красною.
Тебя я, как уголек,
с руки на руку перебрасываю.
Когда ж от щелей
в ночи
крадутся лучи по стенке,
мне кажется, что лучи
летят от твоей постельки.
А вы, мужчины, придете —
здоровые и веселые.
Придете, к губам прижмете
конвертики невесомые.
И рук, каленых морозцем,
работою огрубленных,
тельцем своим молочным
не обожжет ребенок.
Но благодарно сжавши
в ладонях, черствых, как панцирь,
худые, прозрачные наши,
лунные наши пальцы,
поймете, какой ценой,
все муки снося покорно,
рожаем вам пацанов,
горяченьких,
как поковка!
1965
* * *
Я полюбила быт за то,
что он наш общий быт,
что у меня твое пальто
на вешалке висит.
За тесноту, за тарарам,
где все же мы в тепле,
за то, что кофе по утрам
варю лишь я тебе.
За то, что хлеб или цветы,-
привыкла я с трудом!-
приносишь вечером и ты,
как птица в клюве, в дом.
Пускай нас заедает быт,
пускай сожрет нас, пусть,-
тот, где в твоих ладонях спит
мой очумелый пульс.
Тот, где до нас нет дела всем,
где нет особых вех,
где по-московски ровно в сем.
он будит нас для всех.
-
Главная
-
❤❤❤ Римма Казакова — 38 цитат
