Цитаты

Цитаты в теме «английский», стр. 7

В ней, так же как в ее пышных одеяниях, было нечто варварское, но тогда я видел в этом лишь еще одно достоинство. Именно это больше всего притягивало и волновало меня; ее нежная женственность была окрашена особым оттенком, непонятным и мрачным; ее восточная роскошь, которой так не хватает нашим слишком благовоспитанным английским леди, одновременно действовала на воображение и на чувства, проникая через них прямо в сердце.
Да, Отоми была из тех женщин, о чьей любви мужчина может только мечтать, зная, что подобных характеров на свете очень немного, а исключительных условий, способных их воспитать, — и того меньше. Целомудренная и страстная, царственно благородная, богато одаренная природой, очень женственная, одновременно храбрая, как воин, и прекрасная, как прекраснейшая из ночей, с живым разумом, открытым для познания, и светлой душой, которую неспособно сломить никакое испытание, с виду вечно изменчивая, но в действительности преданная и дорожащая своей честью, как мужчина
— А что такое, кстати, джентльмен?
— Человек, который никогда не носит булавок в лацкане пиджака.
— Чепуха! Социальный ранг человека определяется тем, съедает он весь сэндвич или только то, что положено на хлеб.
— Это человек, который предпочтёт первое издание книги последнему выпуску газеты.
— Человек, который никогда не производит впечатления наркомана.
— Американец, который способен осадить английского дворецкого и заставить его думать, что он такой и есть.
— Человек, который происходит из хорошей семьи, получает образование в Йеле, Гарварде или Принстоне, имеет деньги, хорошо танцует, ну и всё такое.
— Наконец-то прекрасное определение! Кардинал Ньюмен не придумал бы лучше.
— Я думаю, нам следует рассмотреть этот вопрос более широко. По-моему, Авраам Линкольн сказал, что джентльмен это тот, кто никому не причиняет боли?
А так хотелось думать о другом,
Быть узнанным английской королевой
И не стесняться петь про степь кругом,
Про степь да степь кругом, равняйся и левой;

И, задружив с мамашею Кураж
Являть везде веселье и отвагу,
И не считать за шпагу карандаш,
Заточенный, чтоб закосить под шпагу.

Хотелось так настроить камертон,
Чтоб гололёдом не сменялось лето,
И, словно по Анголе Ливингстон,
Бродить по джунглям суверенитета;

Хотелось жить вразлёт и наобум,
От птичьих песен просыпаться в девять,
И только день отдав подсчёту сумм,
Раздать долги и больше их не делать.

Хотелось сделать былью волшебство
И с сердцем примирить кипящий разум;
Хотелось, как и Бендеру, всего,
И чтобы на тарелочке и сразу;

И, давний выпускник СССР,
Теряю силы и теряю смелость,
Осознавая пропасти размер
Меж тем, что есть, и тем, чего хотелось.
Пока они пьют, веселятся, грызут других, я вроде бы отключаюсь — перезагрузка, и хочется написать тебе спьяну стих, отправить его, на английском или на русском в какой-нибудь очень ломаной смс, пришедшей тебе частями в четыре ночи, и фотку бутылки рома прислать в довесок — мол, сам понимаешь, чего ты от пьяных хочешь
Срываются, суки, и портят здоровым жизнь, влезают без мыла в память и ворошат, пока они пьют я стараюсь себя заткнуть, порвать этот бред на сотню недостишат.
Но видишь — без смысла. Слова все бегут, бегут, какие-то догонялки по форме бреда. (Но радуйся, что вот так — что сижу и лгу, а то ведь возьму ветровку, сорвусь, приеду)
Хотя от последней встречи такой мороз, что хочется попросить — довези в дурдом, а? Вот я научилась пить, очень много пить. А хули, скажи мне, толку с пол-литра рома? Хотелось не так —  в душу бережно не плюют. Но если уж вышло — то не обмани с концовкой.
Пока они пьют я сижу и тобой блюю. Без всяких растворов малиновой марганцовки.
Вот я раньше жила — не тужила,
Мой жених был почти депутатом,
Но судьба мне, вдруг, шанс предложила
Повстречаться с футбольным фанатом!

Не пестрят мои дни чудесами,
На природу не ездим мы боле.
Каждый день пред моими глазами
Зеленеет футбольное поле.

Но по- прошлому я не страдаю,
Дни ушедшие были безлики.
Дэвид Бекхэм меня возбуждает,
Мне приятны Гонсалеса крики!

Ты мне шепчешь на правое ушко,
Как сыграла Андорра с «Реалом»,
Мне ж по нраву Аршавин Андрюшка
И английская мощь «Арсенала».

Воблы хвост пососу, выпью пиво,
Хоть бросок не окажется голом
Ты расскажешь мне в час перерыва,
Как Зидан распрощался с футболом.

А сегодня мне снились кошмары:
Будто я на дрейфующей льдине
Ем с Сычёвым из банки кальмаров
И целуюсь с самим Рональдиньо!

Я в холодном поту пробудилась,
Посмотрела, крестясь, на икону
И тихонько к тебе примостилась.
Ты во сне говорил с Марадонной.
Самое бессердечное, что есть на свете, это деньги. И, когда деньги являются мерилом успеха, инструментом независимости, спокойствия, происходит отчуждение. В советские времена деньги, конечно, были нужны, но не являлись чем-то таким, что делало человека лучше, выше. Иностранцы приезжали в СССР и поражались этому теплу, которого у них не было. И конечно, они не понимали, как могут 8 разных семей пользоваться одним туалетом и одной кухней в коммуналке. А в той стране, в которой мы живём сегодня, деньги — это почти всё. Сердечности, теплоты и близости стало гораздо меньше. Да, люди по этому тоскуют. Есть английское выражение: «Нельзя иметь торт и одновременно съесть его. Либо он у тебя есть, либо ты его съел». Приходится делать выбор. Что сильнее, то и побеждает. И, очевидно, побеждает выбор, когда ты торт съедаешь.