Цитаты

Цитаты в теме «чай», стр. 4

Смотришь, а взгляд твой блудлив и отчаян.
Чья-то помада на чашке от чая.
Чья-то расческа на столике в ванной.
Не замечать это было бы странно.

Можно взорваться тут криком скандальным
Можно разбить все, что в доме хрустально.
Можно заплакать, уйти, хлопнуть дверью,
Но я во все оправдания поверю.

Выбираю я ложь, выбираю измену
Я плачу за любовь невозможную цену
Холодею любя и до пепла сгораю
Выбираю тебя, я тебя выбираю.

Этих историй я слышала «тысячи»,
Что ты молчишь, оправданий не ищешь.
Надо бы вещи собрать и расстаться.
Я подбираю слова, чтоб остаться.

Слово скажи, сделай что-нибудь милый,
Чтоб не заплакать хватило мне силы.
Выбрось расческу и вытри помаду,
Только в грехах сознаваться не надо!

Выбираю я ложь, выбираю измену
Я плачу за любовь невозможную цену
Холодею любя и до пепла сгораю
Выбираю тебя, я тебя выбираю.
Что знаем мы друг о друге? Можно писать очерки счастливого человека, удивляя и радуя других непоколебимым оптимизмом и негасимым солнцем в глазах, а ночами, выключая компьютер, нервно курить в окно, пить горький чай и надрывно молчать в подушку, потому что плакать уже нет сил. А можно писать трогательно, больно, на одном дыхании выворачивая душу, обнажая жалющую тоску мира, ничем не прикрытую, острую, как первый снег, как чистый лист, а потом Идти на улицу и смеяться, подставляя лицо дождю. И шлепать по лужам, разбрызгивая вокруг себя радугу, включать музыку на полную громкость и танцевать на кухне, завернувшись в простынь, легко шутить, показывая из окна язык угрюмому хмурому человеку на улице и дышать невероятной смесью света, неба и улыбок случайных прохожих, рождающихся, когда они заглядывают в твои глаза. Каждый из нас — сумма счастья и горя, безупречное творение природы, удивительный акт жизни во всем его многообразии. Каждый из нас — вмещает в себя все.
Да, черт возьми, вот так и никак иначе. По-другому не получается, не поется. Или я притворялась немой, или ты — незрячим, но теперь нам обоим за все это воздается. Вот сидим с тобой на разных концах потока, наблюдаем за изменчивостью мейнстрима, не касаемся друг друга, не бьемся током, объясняем только то, что необъяснимо. Если речь заходит о прошлом — меняем тему, если речь заходит о будущем — замолкаем. Речь вообще ходила раньше, куда хотела, потому сидит сейчас под семью замками. Мы хандрим от слов и сердимся на погоду, раздражительны, опасливы, нелюдимы. Мы друг друга принимаем — в угоду году, так упрямо нас скреплявшему воедино. Мы встречаемся за чаем, с привычной ленью рассуждаем, как однажды вернется сила.
Два ворчливых старика на краю Вселенной, не заметившие смерти, что приходила.