Цитаты в теме «газ», стр. 5
Он — отражение древних смальт —
Скалился с неба, врастал в асфальт,
Розовых бабочек выдыхал —
Хлопьями крови в пустой оскал
И проходил сквозь стекло витрин —
К счастью, целехонек невредим
Уголь помешивал в топке глаз,
Он — сам себе был угарный газ
Он — сам себя распинал и жёг,
Каждое слово — электрошок
Взгляд его тёмен — силён и зол —
Словно в затылок направлен ствол
В чёрных зрачках холодела грусть,
Он сам себя вырывал, как куст,
С корнем из почвы чужих садов,
Он сам себе переплавил кровь
В черное олово в битум смоль,
Он научился лелеять боль
И выходить прямиком в окно,
В чёрном и длинном до пят пальто
Но невзначай заключил контракт,
Просто, не глядя сто лет назад
Слишком уверен был и не знал,
Что по наивности подписал.
Я медлила, включивши зажигание:
Куда поехать? Ночь была шикарна.
Дрожал копот, как нервная борзая.
Дрожало тело. Ночь зажгла вокзалы.
Всё нетерпение возраста Бальзака
Меня сквозь кожу пузырьками жгло:
Шампанский возраст с примесью бальзама;
Я опустила левое стекло.
И подошли два юные пиона —
Пальто до пят и шеи оголены.
«Свободны, мисс? Расслабиться не прочь?
500 за вечер, 1000 за ночь»
Я вспыхнула! Меня как проститутку
Восприняли, а сердце билось жутко:
Тебя хотят, ты — блеск, ты молода.
Я возмутилась. Я сказала «да»
Другой заметил, бедрами покачивая,
Потупив голубую не порочь
«Вдруг есть подруга, как и вы — богачка?
Беру я также — 1000 за ночь»
Ах, сволочи! Продажные исчадия!
Обдав их газом, я умчалась прочь.
А сердце билось от любви и счастья.
500 за вечер, 1000 за ночь.
Злоба или другая страсть какая, поселяясь в сердце, стремится — по непременному закону зла — излиться наружу. Оттого обыкновенно говорят о злом или разгневанном человеке, что он выместил свою злобу на том-то или выместил гнев свой на том-то. В том и беда от зла, что оно не остается только в сердце, а силится распространиться вовне. Как пары или газы, во множестве скопившись в запертом месте, усиливаются извергнуться вон, так страсти, как дыхание духа злобы, наполнивши сердце человеческое, также стремятся из одного человека разлиться на других и заразить своим смрадом души других.
Пока душа не отлетела,
Как светло-белый самолет,
Она имеет форму тела,
Внутри которого живет.
Метафизического газа
Полна телесная сума,
И это не пустая фраза,
А вывод крепкого ума.
Все, чем, считается от века,
Богат и славен индивид,
Есть эманация молекул,
Душа из коих состоит.
Амбивалентная по сути,
Она из множества путей
Себе избрала перепутье
Свободы, Славы и Страстей.
В координатной этой точке
Пересечения всех драм
Душа, расставшись с оболочкой,
Стартует вверх иным мирам.
И там, во мраке вечной ночи,
Не зная отдыха и сна,
Она рыдает и хохочет,
Надежд несбывшихся полна,
По прав физические нормы,
Экстраполирует в века,
Как символ неизбывной формы
Существования белка.
Он давно не стыдится слез. Достает фотографии.
Рассматривает их, как счастливый случай.
Когда он был молод, они с Сюзанной играли в мафию.
Она была должником, а он ее ласково мучил.
Они старели, целуя друг друга в седые головы.
Излюбленный ром заменили на молоко.
Он всегда и везде желал ее видеть голою,
А она обожала свои костюмы старушки Коко.
Он не то, что скучает он просто боится один.
По привычке ей выжимает утренний фреш.
И кажется, будто она наблюдает со всех картин
И ворчливо кричит «Ты совсем ничего не ешь!».
Когда он был молод — они с Сюзанной любили джаз.
А потом боялись, что кто-то умрет вторым.
Он выжимает ей сок, выжимает ногою газ,
И за покупками едет по выходным.
Он ходит к психологу. Ходит в спортивные залы.
Исправно платит налоги. Читает лекции.
И четыре раза в году, просмотрев все журналы,
Везет на плиту к ней костюмы из новой коллекции.
Я теперь один,
И я смыл с себя обманы, словно пот.
Я чище стал,
Но обманы оставляют налет.
Я так хотел,
Чтобы облако меня унесло,
Но облака
Я ловил через закрытое окно.
А где-то там идет возня,
Все подгребают под себя,
Вот кто-то упал.
И в их домах не гасят свет,
Их будоражит звон монет,
Там снова скандал.
Там пешкам хочется в ферзи,
Шестёрки метят в короли.
Что ж, это их путь,
Но их игра давно пуста,
И их костер сгорел дотла,
Вот в этом и суть.
Вот шахматный король,
А вот бубновый туз,
Скажи мне, кто кого победит,
И пролитая кровь —
Обычное вино,
И их картонный дом не горит.
Я забыл про сон,
И я буду веселиться до слез.
Врёт эта ночь,
И луна мне подвывает, как пес.
Я как ртутный шар,
И мой блеск ядовитей, чем газ.
Я чище стал,
Чем в общественной уборной унитаз.
Спешила, дела совершала,
Проблемы-вопросы решала —
Но вот и домой добралась.
И, взявшись за ручку дверную,
Я в жизнь попадаю иную,
В иную свою ипостась.
Уж я ль это не заслужила?
Весь день хлопотала, кружила —
И вот возвратилась извне
В то самое время и место,
Где кто-то вздохнёт: «Наконец-то!»,
А кто-то повиснет на мне.
О, как всё обычно, привычно,
Как буднично и прозаично:
Разуться, поправить палас,
Продукты из сумки по вынуть,
К столу табуретку придвинуть
И чайник поставить на газ.
Гнездо моё, улей, берлога!
Весь день мой — по сути, дорога
Сюда, на огонь маяка.
И проза уборок и стирок,
Стряпни и латания дырок
Докучлива, но не горька.
Очаг мой, пещера, жилплощадь,
Мой мир, наизусть и на ощупь
Знакомый, уютный, родной,
Мой тёплый, надёжный и шумный,
Взъерошенный, чуть неразумный —
Мой ангел-хранитель земной.
Гагарин в тридцать улетел,
Ван Гог с "подсолнухом" успел,
Коко Шанель Париж взяла,
Левински Клинтону дала,
Суворов Альпы перешел,
А Карлсон мальчика нашел.
И только Гена- крокодил
За тридцать в сказку угодил.
Не важно: тридцать, пятьдесят
Года, как столбики, подряд
Считают время, что в пути
Тебе до ста еще идти.
Но если сердцем всем гореть,
И в тридцать можно все успеть
Успеть слетать, нарисовать,
Страну соседнюю подмять.
Любить, рожать, повелевать,
И президенту отсосать
Смотреть вперед, и жить сейчас,
Спешить успеть, давить на газ,
И, сосчитав до тридцати,
Мечту свою уже найти!
Лопнул шарик надувной цвета неба
Это было не со мной,
Это небыль —
Лопнул шарик надувной цвета неба,
И слеза у малыша —
Градом, градом
Вот такая черемша, а не сладость.
Вот такой кордебалет без канкана,
Счастья не было и нет — из капкана,
Из неволи перетёк на свободу
Газа гелия глоток с ходу, с ходу!
Я купил ему другой, бирюзовый,
Удивлённо на него, вскинув брови,
Посмотрел он и сказал: что ты, дядя,
Цветом в мамины глаза шарик надо!
Я тогда ему купил синий-синий,
Словно озеро в степи без кувшинок,
вижу — глазки малыша заблестели!
Вот такая черемша, мама Нелли
Это было не со мной, не с тобою,
Лопнул шарик надувной, и судьбою
разметало нас по дням, как по лову
А малыш-то весь в меня,
Право слово!
Что же я помню? Помню как читал об одном учёном. Он неровно дышал к котам и ящикам. Любил взять кота и запереть в ящике. А потом, чтобы было интереснее он клал туда машинку, выпускавшую ядовитый газ. Учёный даже не знал когда машина выпустит яд, а когда нет. Удостовериться в этом можно было только заглянув в ящик. А вот в чём тут наука: пока он не открыл ящик, то считал, что кот внутри одновременно жив и мёртв. Понимаете, если любой из вариантов возможен, то и оба они вместе возможны.
С тех пор как я прочёл про кота, эта история не идёт у меня из головы. Только поймите правильно, мне плевать на неприятности маленьких пушистых животных, я просто не понимаю как можно быть живым и мёртвым одновременно?
— Правительство действительно враг народа. — Бобби поворачивается ко мне. — Боже мой, Виктор, тебе ли уж этого не знать.
— Но Бобби, я не занимаюсь политикой, — невнятно бубню я.
— Все ей занимаются, Виктор, — говорит Бобби, вновь отворачиваясь от меня. — И с этим ничего не поделаешь.
На это заявление мне нечего ответить, так что я молча допиваю остатки «космополитена».
— Тебе следует серьезно заняться своим мировоззрением. Твое мировоззрение вызвано недостаточной информированностью.
— Мы убиваем безоружных людей, — шепчу я.
— В прошлом году в нашей стране совершено двадцать пять тысяч убийств, Виктор.
— Но но я то не совершил ни одного из них.
Бобби терпеливо улыбается, вновь возвращаясь к тому месту, где сижу я. Я смотрю на него с надеждой.
— Лучше держаться от всего этого в стороне, Виктор?
— Да, — шепчу я, — наверное, лучше.
— Но это невозможно, — шепчет он в ответ. — Вот что ты должен понять.
— Но, чувак, я же я же я же
— Виктор.
— чувак, мне было так трудно в последнее время, это меня в какой то степени оправдывает
Я смотрю на него взглядом, полным мольбы.
— Тебе не за что оправдываться, чувак.
— Бобби, но я же я же американец, правда?
— Ну и что, Виктор? — говорит Бобби, глядя на меня сверху вниз. — Я тоже.
— Но почему именно я, Бобби? — спрашиваю я. — Почему ты мне доверяешь?
— Потому что ты думаешь, что Сектор Газа — это название ночного клуба, а Ясир Арафат — имя черного рэппера, — говорит мне Бобби.
Рождаясь, человек несёт в себе мир. Весь мир, всю Вселенную. Он сам и является мирозданием. А все, что вокруг, – лишь кирпичики, из которых сложится явь. Материнское молоко, питающее тело, воздух, колеблющий барабанные перепонки, смутные картины, что рисуют на сетчатке глаз фотоны, проникающий в кровь живительный кислород – все обретает реальность, только становясь частью человека. Но человек не может брать, ничего не отдавая взамен. Фекалиями и слезами, углекислым газом и потом, плачем и соплями человек отмечает свои первые шаги в несуществующей Вселенной. Живое хнычущее мироздание ползёт сквозь иллюзорный мир, превращая его в мир реальный. И человек творит свою Вселенную. Творит из самого себя, потому что больше в мире нет ничего реального. Человек растёт – и начинает отдавать все больше и больше. Его Вселенная растёт из произнесённых слов и пожатых рук, царапин на коленках и искр из глаз, смеха и слез, построенного и разрушенного. Человек отдаёт своё семя и человек рождает детей, человек сочиняет музыку и приручает животных. Декорации вокруг становятся всё плотнее и всё красочнее, но так и не обретают реальность. Пока человек не создаст Вселенную до конца – отдавая ей последнее тепло тела и последнюю кровь сердца. Ведь мир должен быть сотворён, а человеку не из чего творить миры. Не из чего, кроме себя.
— Теперь ты согласишься с тем, что тебе пора сбросить обороты?
— Да, да. Странно, Алан, еще недавно я мог гулять всю ночь, есть и пить, что мне хочется. А теперь две банки ред-булла и вафли и я попадаю в больницу, что бы выпустить газы.
— Вот теперь ты понимаешь, почему я заказал томатный сок и деревенский сыр?
— Должен признать, ты заботишься о себе. Вот почему я держу тебя подле себя.
— Потому, что я хороший пример?
— Нет, для запчастей.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Газ» — 104 шт.
