Цитаты в теме «голова», стр. 28
Подсматривая за чужим садом. "Предложи глупцу на выбор тысячу разных умных голов, он будет хотеть только твою», - говорит арабская пословица. Мы начали растить сад своей жизни и, оглядевшись, увидели соседа, пристально наблюдавшего за нами из-за кустов. Сам он не способен ничего создавать, но любит судачить о том, как мы сеем свои поступки, выращиваем наши мысли, подкармливаем успехи.
Если мы будем придавать значение всему, что он говорит, то окажется, что мы работаем ради него,. и сад нашей жизни станет его идеей. Мы забудем о том, сколько пота пролили, обрабатывая почву, сколько души отдали, чтобы удобрить ее. Мы забудем, что каждый сантиметр земли имеет свои тайны, которые только терпеливая рука садовника способна раскрыть. Мы больше не будем следить за солнцем, ждать дождя и перестанем замечать смену времен года-чтобы думать только об одном: о тех глазах, которые выслеживают нас из-за укрытия.
Глупец, который любит судачить о чужом саде, не способен ухаживать за своим.
Он никогда не говорил про печаль, хотя я знала, что он пережил бесконечно печальные времена. Он заражал оптимизмом. Дождь для него был всего лишь коротким промежутком перед появлением солнца. Всякий, кто жил в Дублине, поймет, что подобный образ мыслей — пример сверхоптимизма. Это при нем я открыла, что носить можно не только черное. При нем я поверила, что мой отец любит мою мать, только не может проявить это. Даже моя мать никогда не верила в это. Ее психотерапевт тоже. Например, он подарил мне такое чувство, когда кажется, что через минуту ты сойдешь с ума от желания. И при этом ты знаешь, что желание твое исполнится. Он умел рассказать мне сказку о каждом кусочке моего тела. И не было такого места, которого он не коснулся бы или не изведал его вкус. Будь у него время, он перецеловал бы каждой волосок у меня на голове. Все по очереди.
Что такое любовь? Ты падаешь вниз головой, закрыв глаза. По обнаженной коже струится ажур слов и бархат теплой темноты. Любые звуки превращаются в музыку, и ты настраиваешь метроном дыхания на такт сердца. Ладонями ты чувствуешь свет, ты осторожно касаешься изнанки души и она начинает петь. В этот момент долгое падение превращается в полет по кромке звездного неба. Ты замираешь, чтобы собрать губами эти звезды, но ласковая рука скользит по ключице, хватается за плечо, мягко толкает тебя спиной назад и ты ты летишь. В облаке танцующего снега, упираясь лопатками в невесомость А с ее горького горячего тела медленно скользит в вечность шелк белья. И в дрожащем пространстве между желанием и тишиной, между вашими телами, ты лицом к лицу сталкиваешься с жизнью. Но что такое жизнь без любви
- Конечно, влюбилась. А как еще?
- Ты не забывай, я только с виду человек. У кошек все иначе. Когда я говорю, что влюбилась, это значит, я просто счастлива, что такое существо есть на свете. А уж если вдруг оно рядом со мной какое-то время будет находиться - вообще сказка, праздник! И ничего мне от него больше не надо. Пусть что хочет, то и делает. Ну, если по голове меня погладить, я, конечно, от счастья растаю. А нет - так нет, не беда и не повод для грусти. Погляжу на него, послушаю да и пойду по своим делам. Вот это я называю - влюбиться. А ты что подумал?
Я нравлюсь себе такая: Звенящая и летящая
По волнам любви скользящая
По самому-самому краю
Я нравлюсь себе задумчивой,
Чуть-чуть отрешенной, наверное
Поющею и танцующей,
Порывистой, всегда первою
Я нравлюсь себе уверенной,
И гордой, и смелой, и ветреной.
Я нравлюсь себе и растерянной —
На деревце голою веткою
Я нравлюсь себе тоскующей,
Влюблённой, кружащей голову
В мир нежности страстно зовущей,
Где всё - на двоих, всё - поровну
Я нравлюсь себе лапулечкой,
Мягкой, пушистою, белою
Такая вот красотулечка
Такая вот птичка несмелая
Я нравлюсь себе!
Я - лучшая!
Да пусть мне завидуют недруги!
А я рассмеюсь при случае
И пожалею их: «Бедные »
Я нравлюсь себе слезинкою,
Дождинкой, снежинкой не тающей
Я нравлюсь себе росинкою,
Траву по утрам умывающей
Я - звёздочка, солнце.
Обещана кому-то на веки вечные
Я нежная слабая Женщина
Любовь я твоя бесконечная.
И еще я вспомнил одну штуку. Один раз в кино Джейн сделала мне такое, что я просто обалдел. Шла кинохроника или еще что-то, и вдруг я почувствовал, что меня кто-то гладит по голове, оказалось — Джейн. Удивительно странно все-таки. Ведь она была еще маленькая, а обычно женщины гладят кого-нибудь по голове, когда им уже лет тридцать, и гладят они своего мужа или ребенка. Я иногда глажу свою сестренку по голове — редко, конечно. А тут она, сама еще маленькая, и вдруг гладит тебя по голове. И это у нее до того мило вышло, что я просто очумел.
Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.
Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящим
Я не в силах скрыть своей тоски.
Слишком я любил на этом свете
Все, что душу облекает в плоть.
Мир осинам, что, раскинув ветви,
Загляделись в розовую водь.
Много дум я в тишине продумал,
Много песен про себя сложил,
И на этой на земле угрюмой
Счастлив тем, что я дышал и жил.
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве,
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Знаю я, что не цветут там чащи,
Не звенит лебяжьей шеей рожь.
Оттого пред сонмом уходящим
Я всегда испытываю дрожь.
Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.
— Во-первых, — сказал Кавабата, — сам факт того, что слово «Бог» напечатано сквозь трафарет. Именно так оно и проникает в сознание человека в детстве — как трафаретный отпечаток, такой же, как и в мириадах других умов. Причем здесь многое зависит от поверхности, на которую оно ложится, — если бумага неровная и шероховатая, то отпечаток на ней будет нечетким, а если там уже есть какие-то другие слова, то даже не ясно, что именно останется на бумаге в итоге. Поэтому и говорят, что Бог у каждого свой. Кроме того, поглядите на великолепную грубость этих букв — их углы просто царапают взгляд. Трудно поверить, что кому-то может прийти в голову, будто это трехбуквенное слово и есть источник вечной любви и милости, отблеск которых делает жизнь в этом мире отчасти возможной. Но, с другой стороны, этот отпечаток, больше всего похожий на тавро, которым метят скот, и есть то единственное, на что остается уповать человеку в жизни. Согласны?
Один мужик под Новый год за ёлкой в лес пришёл,
И ёлку чудной красоты он для себя нашёл.
Но лишь собрался он пилить, как подошёл медведь,
И говорит:
- Эй, ты, мужик! А ну, хорош наглеть!
Итак, весь вырубили лес, кругом одни пеньки!
От страха враз у мужика испачкались портки.
Дрожащим голосом мужик оправдываться стал:
- Тут д-д-детям ё-ё-ёлочка нужна на Н-новогодний бал
Медведь качает головой:
- Не надо ёлку брать!
Всяк мыслит только о себе, ну, а на лес насрать!
- А если ёлочку нельзя, то можно хоть сосну?
- Ну, если хочешь, то сосни, - сказал медведь ему.
Запомни меня, мой друг —
Такой, как сейчас, без мук
Пока блеск в глазах живой,
Пока говорю с тобой
Возможно, в ближайший час
Нежданно покину вас
Но ты не грусти, пока
Не тучи, лишь облака
Порою важнее миг
И этот короткий стих,
Чем целая жизнь моя,
Которой не знала я
Бывает судьба, как вор
Выносит свой приговор
И лихо крадёт мечты
Меня понимаешь ты?
Смотри, я ещё держусь
Но если я не вернусь,
То помни меня такой,
Без слёз с грустных глаз рекой
Прости, если что не так
Порой в голове бардак
И я без причины злюсь
Сейчас одного боюсь:
Боюсь опоздать сказать,
Что клеить — не отрезать
И не разводи мосты,
Ведь судьбы потом пусты
Теперь понимаю я,
Что значит в судьбе — семья.
И детский счастливый смех,
Конечно, важнее всех
Ты, друг, береги семью!
Мы все будем на краю
Но сердце родных людей
Излечит и без врачей
Запомни меня такой
И вслед помаши рукой
Я верю, что в сложный час
Лишь вера спасает нас.
матери не ожидают наград. Мать любит без толку и без разбору. Велики вы, славны, красивы, горды, переходит имя ваше из уст в уста, гремят ваши дела по свету — голова старушки трясется от радости, она плачет, смеется и молится долго и жарко. А сынок, большею частью, и не думает поделиться славой с родительницею. Нищи ли вы духом и умом, отметила ли вас природа клеймом безобразия, точит ли жало недуга ваше сердце или тело, наконец отталкивают вас от себя люди и нет вам места между ними — тем более места в сердце матери. Она сильнее прижимает к груди уродливое, неудавшееся чадо и молится еще долее и жарче.
Когда меня спрашивают, чего я хочу, мне как-то сразу вообще перестает хотеться чего-либо. «Все равно нет ничего, что меня обрадовало бы», мелькает в голове в таких случаях. В то же время я никогда не мог отказаться от подарка, даже если он мне совсем не нравился. Отрезать «не надо» я не мог; а если вещь даже и нравилась, я, в конце концов, испытывал только ужасную горечь, словно приобрел краденое; да еще необъяснимый страх преследовал меня. Короче говоря, решить эту альтернативу я был не в состоянии. На закате жизни эта черточка моего характера стала казаться мне существеннейшим фактором моего позорного бытия.
Не откажусь любить красавиц и пить вино, и пить вино!
Я больше каяться не буду, что б ни было — мне все равно!
Прах у порога луноликой мне райских цветников милей,
Всех гурий за него отдам я и все чертоги заодно!
Как надоели мне намеки, увещеванья мудрецов,
Я не хочу иносказаний, — ведь их значенье так темно!
Нет, не пойму я, что творится с моей беспутной головой,
Покуда в кабаке не станет кружиться быстро и хмельно.
Советчик мне сказал с укором: «Ступай, от страсти откажись».
Нет, братец, буду страсти верен: подруге предан я давно.
Того довольно, что в мечети не стану девушек ласкать,
А большей набожности, право, мне, вольнодумцу, не дано!
К наставнику виноторговцев я всей душой стремлюсь, Хафиз,
Его порогу поклоняться, — я твердо знаю, — не грешно.(перевод С. Липкина)
Сказать «люблю» не так уж и легко,
Особенно тому, кто обжигался,
Кому предательство вгоняли глубоко,
Чей мир, звеня как стёкла, разбивался.
Сказать «люблю» не так уж и легко,
Особенно тому, чью душу рвали,
Кому под сердце, в самое нутро,
Как кол осиновый, обиду загоняли.
Сказать «люблю», не просто ведь слова,
Особенно для тех, чья вера сдохла,
И нет ванили в этих головах,
Нет иллюзорно розового моха.
Сказать «люблю» для них — пустить росток,
Рискнуть остатками души в своих глубинах,
Чтоб новый нежный вырастить цветок
И снова крылья ощутить на спинах.
Ведь и в правду есть такие мужчины,
От которых просто сносит крышу,
Их желаешь просто, без причины.
Только исчезают и не пишут
От таких выпрыгивает сердце,
От таких бурлит вулканом кровь,
В их объятьях хочется согреться,
Вот такая странная любовь.
С ним не надо ни цветов ни баров,
Слов, признаний и фальшивых взглядов,
С ним достаточно топтание тротуаров,
И его родные руки рядом.
С ним как будто в кровь адреналин,
И порой не спится до утра,
Он один из тысячи мужчин,
Кем забита сутки голова.
По таким без устали скучаешь,
Для таких стараешься лишь жить,
Только чаще вот таких мужчин теряешь,
И уже не в силах позабыть.
Не за горами, близится Зима.
Что не сбылось, тому уже не сбыться.
Но хочется еще сводить с ума,
И хочется подкрашивать ресницы.
Чтоб вслед смотрели, глаз не отводя,
Заставив вновь в несбыточное верить,
И молодость, в былое уходя,
Чтоб за собой не закрывала двери,
Чтоб снова чьи-то головы кружить,
Любимой и желанной оставаться,
И чтобы вдруг понять, что жажда жить
Еще безумней в пятьдесят, чем в двадцать.
Как жаль, что время не вернуть назад,
И в волосах уже мелькает проседь.
И пусть уже не двадцать-пятьдесят,
Еще сильнее сердце ласки просит.
Пускай года, как ласточки, летят,
Зависит возраст женщины от духа:
Быть можно молодой и в пятьдесят,
А можно жить и в двадцать, как старухa.
Насмотревшись историй невыносимых,
Я взываю в космическую дыру:
Защити меня, Господи, от любимых,
От всего остального я не умру.
Только самые близкие рвут на части
Если выпадет случай. Так дай же мне
Анти спам на подделку людского счастья,
И окопчик поглубже в любой войне.
Дай мне мудрости, отче, за нож не браться,
Если близкий ударит под грудь ножом.
Научи меня, Господи, так сдаваться,
Чтоб не помнить предательств и лжи потом.
Изогни полукругом мои дороги,
Если видишь, что ждет меня суд людской.
Этот суд самый страшный и самый строгий,
И нечестный. Позволь мне увидеть твой.
Ну, а если сценарий давно написан,
И таких поворотов не избежать —
Оберни меня, Господи, бурым лисом,
И шепни мне на ушко, куда бежать
Чтобы эти, что лупят друг друга сдуру,
По друг другу палят из своих стволов
Не сумели поймать меня, сдернуть шкуру,
И на шапки пустить для своих голов.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Голова» — 4 189 шт.
