Цитаты в теме «голова», стр. 41
Она была чиста как снег зимой.
В грязь — соболя,- иди по ним — по праву,
Но вот мне руки жжет это письмо —
Я узнаю мучительную правду.
Не ведал я: страданье — только маска,
И маскарад закончится сейчас,-
Да, в этот раз я потерпел фиаско —
Надеюсь, это был последний раз.
Подумал я: дни сочтены мои,
Дурная кровь в мои проникла вены,-
Я сжал письмо как голову змеи —
Сквозь пальцы просочился яд измены.
Не ведать мне страданий и агоний,
Мне встречный ветер слезы оботрет,
Моих коней обида не нагонит,
Моих следов метель не заметет.
Итак, я оставляю позади,
Под этим серым неприглядным небом,
Дурман фиалок, наготу гвоздик
И слезы вперемешку с талым снегом.
Москва слезам не верит и слезинкам —
И взять мне нечего, но нечего и дать,-
Спешу навстречу новым поединкам —
И, как всегда, намерен побеждать!
Какое счастье — дети спят!
Пойду, помою, что ль, посуду
Синхронно носики сопят —
Нет мыть её сейчас не буду.
Вдруг шум воды разбудит их,
Опять бороться до упада,
Пусть смотрят, маленькие, сны
Нет, все ж помыть посуду надо!
Да Бог с ней — завтра с утречка
Я лихо кружки перемою
(Или забуду, как всегда,
Проснусь с больною головою).
Да что ж такое! Надо мыть!
Иду! Иду! Вот щас! На кухню!!!
А, может, всё-таки, забить,
Устала на кроватку рухну
Нет! Дисциплина быть должна
На первом месте у хозяйки!
Посуда чистая нужна,
Ведь утром есть попросят «зайки»
Не хочется, но всё ж иду —
И буду мыть тебя, посуда
Я спать хочу! Я кран кручу
Воды нет! Боже! Это — чудо!
Мы занимаемся дружбой,
Но жалко, что не по дружбе,
Мы топаем мило по лужам,
Мы ходим вдвоем по нуждам
Мы были б с тобой друзьями,
Но есть лишь одна загвоздка,
Ты девушка, а я парень,
А значит всё очень серьезно
Меня твои френды кумарят,
И я твоих напрягаю,
Но это вполне нормально,
По-моему, насколько я знаю
Спустился на землю вечер,
Твой взгляд, он какой-то странный,
Ты голову мне на плечи,
Положишь, как в женском романе
И мне тебя капельку жалко,
Все ясно, все очень просто,
Тебе почему-то жарко,
Хотя и прохладен воздух
Знакомым и близким скажешь:
«Друзья мы и ничего больше»
Как много унылой фальши,
И больно до жуткой дрожи
Потом отойдешь, закуришь,
О чем-то слегка повздыхаешь,
Я знаю! Ты меня любишь!
Ты просто пока не знаешь.
Если тебе станет больно, то я буду рядом,
Чтобы укутать плащом от дождливой печали,
Чтобы прикрыть твое сердце своими плечами,
Чтобы согреть неосознанно ласковым взглядом.
Если тебе станет больно, то я обещаю
Новое солнце зажечь над твоей головою,
Пусть осыпается в руки простой теплотою,
Я обещаю рассвет и горячего чая.
Если тебе станет больно, займемся любовью,
Пусть ты забудешь беду в этом тайном смятении,
Ну, а когда ты уснешь, я незыблемой тенью
Буду стеречь твои сны, молча, у изголовья.
Если тебе станет больно а лучше не надо.
Просто ты знай, если все таки станет однажды,
Если заплачешь от страха, завоешь от жажды,
Если тебе станет больно — то я буду рядом.
Когда руки твои, как по углям калёным, скользят
По горячей груди моей — кажется, рвет аорту
Это сладкое чувство: ты мой. В голове — сквозняк.
Грани скромности, как и стыда, безвозвратно стерты.
Когда слышу прерывистый стон твой — внутри набат.
Я вакханкой, фиадой с тобой становлюсь. Ревную
Твое тело, когда с ним сливаюсь — то под, то над, —
К поцелуям своим: тела мало для поцелуев.
Ты берейтором опытным держишь меня под уздцы.
Вырываться? — Так ты ведь предел мой, моя омега.
Я тебе открываюсь. Целую, сводя мосты.
Засыпать на груди твоей — карма моя
и нега
Ты спрашивала шепотом:
"А что потом? А что потом?"
Постель была расстелена,
И ты была растеряна...
Но вот идешь по городу,
Несешь красиво голову,
Надменность рыжей челочки,
И каблучки-иголочки.
В твоих глазах — насмешливость,
И в них приказ — не смешивать
Тебя с той самой,
Бывшею, любимой и любившею.
Но это дело — зряшное.
Ты для меня — вчерашняя,
С беспомощно забывшейся
Той челочкою сбившейся.
И как себя поставишь ты,
И как считать заставишь ты,
Что там другая женщина
Со мной лежала шепчущая
И спрашивала шепотом:
"А что потом?
А что потом?"
Рационализм говорит, хватит говорить «Мы» или «Они», надо говорить «Я», надо отвечать за себя, за своих родных и детей. В этом мире уже давно никто не хочет ничего делать за нас и для нас. Поэтому рационализм говорит, что каждый должен быть рациональным САМ, должен думать о себе, и о том, что вокруг его. Рационализм, в первую, очередь должен быть в голове!!! И только поселившись в ней, он сможет пойти дальше и сделать рациональной жизнь вокруг.
Только сказав «Я», можно уже говорить «МЫ», ибо «МЫ» это объединение индивидуальных и независимых людей. Хватит быть стадом, хватит ходить за пастухами и работать куклами на ниточках у Кукловодов Нужно самому знать, что ты делаешь, как ты это делаешь и зачем ты это делаешь. Надо стать Рациональным человеком.
Я не знала, чего хотела:
Душу, сердца, тепла иль тела...
Не любила, скорей терпела...
До конца... Разве это дело?
Я, как магма, кипела в вулкане,
Находилась всегда на грани,
На веревке, петле, аркане,
Уличая себя в обмане...
Что казалось таким бесценным,
И чему отдалась всецело...
Оказалось неполноценным,
Инфантильным, весьма бесцельным...
Где же выход из круговерти,
Сколько можно страдать? До смерти?!
И пустых прилагать усердий...
Не могу больше так, поверьте!
Не цепляется за живое,
Не мое это все, чужое!
Как ранение ножевое...
Отболело пережитое...
В голове вместо мыслей - вата...
И на кой это все мне надо?
Когда все плохо и что-то не получается,
Когда трудно уснуть, а утром с постели встать,
И в зеркале отражается такая красавица,
Что хочется выругаться, спросить: «Ну ты чё, мать?!»
Когда ты летишь вниз, значит - падаешь,
Нужно чтоб кто-то был рядом, подстраховал,
Чтобы послушал, как ты там «крякаешь»,
Руку подал, погладил, в щеку поцеловал...
Что руку?.. Пусть он протянет обе,
Тот, кто должен быть рядом в этот момент,
Чтобы потом не целовали в холодный лобик,
Не заплетали в веночки бы черных лент...
Он бы спросил: «А ты все вниз головой стараешься?
Давай попробуем вместе, и страх уйдет!
Рядом - оно надежнее! Что ты все улыбаешься?
У тебя все получится, ну-ка давай вперед!»
Кто-то должен быть и ждать тебя дома
(Я не про кошку, кошка - само собой!)
А тот, с кем давно я уже знакома,
Кто рядом в трудный момент со мной...
Каково это быть мужчиной?
Быть главой, головой, отцом,
Быть с руками, умом, машиной,
Чтобы в грязь не упасть лицом.
Чтоб берег... Чтоб в огонь и в воду,
Чтоб герой... Чтобы лучше всех...
Чтоб рыбачил, любил охоту,
Чтобы в бизнесе был успех...
Чтобы честный, простой и верный,
Чтобы друг и защитник был,
Чтобы хоть бы чуть-чуть...примерно...
Чтоб на все бы хватало сил...
Каково это быть, скажите?
Нам мужчин ни за что не понять!
Так жалейте, прощайте, цените,
Так любите, как любит мать!
Люди издавна верили, что в мире торжествует зло, а добро вознаграждается после смерти. Получалось своего рода уравнение, связывавшее землю и небо. В наше время уравнение превратилось в неравенство. Небесное вознаграждение кажется сегодня явным абсурдом. Но торжества зла в земном мире никто не отменял. Поэтому любой нормальный человек, ищущий на земле позитива, естественным образом встает на сторону зла: это так же логично, как вступить в единственную правящую партию. Зло, на сторону которого встает человек, находится у него в голове, и нигде кроме. Но когда все люди тайно встают на сторону зла, которого нет нигде, кроме как у них в голове, нужна ли злу другая победа?
Вообще в женатом состоянии напрягает не то, что у тебя нет других женщин, а то, что нет этой возможности. Я, может быть, ею бы и не воспользовался, но возможность-то должна быть Вот, например, запретили бы тебе есть вилкой. Причем в формулировке «никогда». «Никогда больше не будешь есть вилкой! » Да, казалось бы, и черт бы с ней, можно ложкой, палочками, руками Но тебе сказали — нельзя, и сразу захотелось именно вилкой. И, главное, вот она — вилка, лежит. Много вилок. Открыл ящик — полно. Разные — длинные, короткие, трехзубые, двузубые, серебряные, мельхиоровые Да тебе в таком состоянии даже и алюминиевая сгодилась бы если у тебя уже три года не было ни одной вилки. Но нельзя. А буквально вчера еще было можно — бери любую вилку и пользуйся, и никому дела нет. А сейчас воспользовался — и все так головами качают: «Э-эх, что же ты, обещал же вилками не пользоваться »
Это был смех горького осознания, что жизнь не придерживается правил честной драки и ничуть не гнушается пнуть упавшего — не со зла, а просто чтобы не забывал следить за спектаклем, а с этим смехом, как обухом по голове, пришло откровение, что нет реальной границы между трагедией и комедией, что это просто ярлыки, которые мы наклеиваем на неподвластные нам последствия нашего участия во вселенском данс-макабре, различные точки зрения на одно и то же — различные для различных людей, для различных времен, да и просто для различных настроений взирающего
Они умели жить с природой в согласии, в ладу. Не лезли из кожи вон, чтобы провести грань между человеком и животным. Эту ошибку допустили мы, когда появился Дарвин. Ведь что было у нас: сперва обрадовались, поспешили заключить в свои объятия и его, и Гексли, и Фрейда. Потом вдруг обнаружили, что Дарвин никак не согласуется с нашей религией. Во всяком случае, нам так показалось. Но ведь это глупо! Захотели немного потеснить Дарвина, Гексли, Фрейда. Они не очень-то поддавались. Тогда мы принялись сокрушать религию. И отлично преуспели. Лишились веры и стали ломать себе голову над смыслом жизни. Если искусство — всего лишь выражение неудовлетворенных страстей, если религия — самообман, то для чего мы живем? Вера на все находила ответ. Но с приходом Дарвина и Фрейда она вылетела в трубу. Как был род человеческий заблудшим, так и остался.
— Ну и компашка мне досталась, — проговорил Геральт, покачав головой. — Братья по оружию! Дружина героев! Прямо садись и плачь! Виршеплет с лютней. Дикие мордастые полудриады-полубабы. Вампир, которому пять тысяч сто с хвостиком месяцев, и чертов нильфгаардец, упорно твердящий, что он не нильфгаардец.
— А во главе дружины ведьмак, страдающий угрызениями совести, бессилием и невозможностью принимать решения, — спокойно докончил Регис. — Нет, предлагаю двигаться инкогнито, чтобы не вызывать сенсаций.
— И смеха, — добавила Мильва.
я хочу сказать, чтобы ты знала, да ты и так знаешь, но всё равно скажу: я всегда тосковал и всегда тоскую по тебе. И самое страшное, чего я боюсь, — не голову потерять в бою, а тоску свою потерять, лишиться её. Я всё время думал, уходя с войсками то в одну, то в другую сторону, как отделить от себя свою тоску, чтобы она не погибла вместе со мной, а осталась бы при тебе. И я ничего не мог придумать, но мне мечталось, чтобы тоска моя превратилась или в птицу, или, может быть, в зверя, во что-то такое живое, чтобы я мог передать тебе это в руки и сказать — вот возьми, это моя тоска, и пусть она будет всегда с тобой. И тогда мне не страшно погибнуть. И теперь я понимаю — мой сын родился от моей тоски по тебе. И теперь он всегда будет с тобой.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Голова» — 4 189 шт.
