Цитаты в теме «ложь», стр. 68
Когда не веришь, любой обман в этом мире иллюзий рассеивается, как дым. Все такое, какое оно есть. Нет нужды оправдывать истину, нет смысла искать объяснения правде. Что истинно, то просто не требует доказательств. Подтверждения нужны только лжи. Ложь всегда нуждается в поддержке. И для того чтобы обосновать исходную ложь, мы придумываем еще одну, а ее, в свою очередь, подкрепляем другой ложью: так обман влечет за собой все больший обман. Мы сооружаем гигантское нагромождение неправды, но, когда истина вырывается на поверхность, это здание рушится.
Бывает так трудно отделить правду ото лжи, и важное от неважного. Но всегда есть что-то настоящее. Оно проступает через защитные реакции, самоубеждение, страх ответственности, желание доказать свою правоту. Сквозь слова, в которые мы не верим и чувства, которых потом будем стыдиться. Оно остается прежним даже среди фальши и шелухи. Мы всегда можем разглядеть наше сокровище, даже в горе мусора или в куче дешевой мишуры. Этот подлинный свет он есть в каждом. Не важно, как сильно ты запутался. Он поможет тебе найти дорогу и напомнит о том, кто ты на самом деле. Этот свет-все, что от нас останется и, что мы сможем передать по наследству. Мы храним это богатство для наших детей и надеемся, что оно сделает их счастливыми, но главное, оно поможет им оставаться самими собой.
— Так кто же ты? Ты кто?
— Разве вам недостаточно просто того, что я человек, и у меня, как и у любого человека два глаза, два уха, один нос, один живот и одно сердце.
— Тогда скажи мне, брат, почему ты сегодня так сильно соврал?
— Сказать, раскрыть перед всеми эту тайну? Тогда слушайте! Я так сильно наврал, потому что сегодня не в ходу мелкая ложь, так же, как и фальшивые монеты. Мы живем в очень лживое время! Женщины, которые мажут свои лица фальшивыми румянами, считаются юными красавицами, люди, которые обманывают общество, зовутся вождями и лидерами. В мире коммерции больше лжи и много денег!
— Глупец, а ты не подумал, что из-за твоего вранья, ты подверг свою жизнь опасности, львы могли разорвать тебя на мелкие куски?!
— Мне было страшно! Но в мире есть вещи пострашнее львов и тигров — это бедность и голод!
Нет, Симран. Убегают от чужих, а куда убежишь от своих? Это наши родители, это наши отец и мать. Они всю жизнь нас растили, воспитывали, отдавали всю любовь! Они лучше нас знают, что для нас хорошо. У нас нет
никакого права строить свое счастье, причиняя им горе. Отец верно говорит, я обманщик, лгун. Пусть даже я обманывал, чтобы добиться тебя, ложь все равно остается ложью. Отец верно говорит, я не достоин тебя. Что с того, что я не замечаю никого кроме тебя. Что с того, что я не помню другого имени кроме твоего. Отец верно говорит, я бродяга. Как я мог рассчитывать, что я на тебе женюсь. Что с того, что этот бродяга безумно тебя любит. Что с этого Любовь это еще не все Отец верно говорит, Симран Отец верно говорит
Мне снится — я тебя уже любил,
Мне снится — я тебя уже убил,
Но ты воскресла в облике ином,
Как девочка на шарике земном
В изгибисто наивной простоте
У раннего Пикассо на холсте,
И попросила, ребрами моля;
«Люби меня!», как «Не столкни меня!»
Я тот усталый взрослый акробат,
От мускулов бессмысленных горбат,
Который знает, что советы — ложь,
Что рано или поздно упадешь.
Сказать мне страшно: «Я тебя люблю»,
Как будто выдать: «Я тебя убью».
Ведь в глубине прозрачного лица
Я вижу лица, лица без конца,
Которые когда-то наповал
Или не сразу — пыткой — убивал.
Ты от баланса страшного бела:
«Я знаю все. Я многими была.
Я знаю — ты меня уже любил,
Я знаю — ты меня уже убил.
Но шар земной не поверну я вспять:
Люби опять, потом убей опять».
Девчонка ты, Останови Свой шар.
Я убивать устал. Я слишком стар.
Но, шар земной ножонками гоня,
Ты падаешь с него: «Люби меня».
И лишь внутри — таких похожих? — глаз:
«Не убивай меня на этот раз!»
– Любые призывы к миру во всем мире, – говорит мистер Уиттиер, – это все ложь. Красивая ложь, высокие слова. Просто еще один повод для драки. Нет, мы любим войну. Война. Голод. Чума. Они подгоняют нас к просвещению.
– Стремление навести в мире порядок, – любил повторять мистер Уиттиер, – есть признак очень незрелой души. Такие стремления свойственны лишь молодым: спасти всех и каждого от их порции страданий.
Мы любим войну, и всегда любили. Мы рождаемся с этим знанием: что мы родились для войны. Мы любим болезни. Мы любим рак. Любим землетрясения. В этой комнате смеха, в этом большом луна-парке, который мы называем планетой Земля, говорит мистер Уиттиер, мы обожаем лесные пожары. Разлития нефти. Серийных убийц.
Мы любим диктаторов. Террористов. Угонщиков самолетов. Педофилов.
Господи, как же мы любим новости по телевизору. Кадры, где люди стоят на краю длинной общей могилы перед взводом солдат, в ожидании расстрела. Красочные фотографии в глянцевых журналах: окровавленные ошметки тел невинных людей, разорванных на куски бомбами террористов-смертников. Радиосводки об автомобильных авариях. Грязевые оползни. Тонущие корабли.
Отбивая в воздухе невидимые телеграммы своими трясущимися руками, мистер Уиттиер скажет вам так:
– Мы любим авиакатастрофы.
Мы обожаем загрязнение воздуха. Кислотные дожди. Глобальное потепление. Голод.
Нет, мистер Уиттиер даже и не догадывался
Не видя личностей, мы видим лишь цифры: тысячи умерших, сотни тысяч умерших, «число жертв может достичь миллиона». Прибавьте к статистическим данным мысли и чувства отдельных личностей, и они обратятся в людей.
Впрочем, и это тоже ложь, ибо страдают столько людей, что сам размах чисел отупляет. Смотри, видишь раздутый живот ребёнка, его скелетные ручки и мух, ползающих в уголках глаз? Лучше тебе станет, если ты узнаешь его имя, его возраст, его мечты, его страхи? Если увидишь его изнутри? А если тебе все же станет лучше, то разве мы не ущемим этим его сестру, что лежит подле него в обжигающей пыли, — искажённая и вздутая карикатура на человеческое дитя?
Положим, мы станем сострадать им. Но что в них такого? Почему они важнее тысячи других детей, которых опалил тот же голод, тысячи прочих юных жизней, которые вскоре станут пищей для мириадов извивающихся мушиных детей?
Мы возводим стены вокруг этих мгновений страдания, чтобы они не смогли ранить нас, и остаемся на своих островах. А сами эти мгновения покрываются гладким, переливчатым слоем, чтобы потом соскользнуть, будто жемчужины, из наших душ, не причиняя настоящей боли.
— Плохо же ты обо мне думаешь, племянник, если считаешь, что меня можно так легко провести! Я скоро умру, ты сам это знаешь, но смерти я не боюсь. В жизни я был удачлив, но несчастлив, потому что юность мне искалечили, — теперь это уже неважно. История старая, и нечего ее вспоминать. К тому же какой дорожкой ни иди, все равно придешь к одному — к могиле. Каждый из нас должен пройти свой жизненный путь, но когда доходишь до конца, уже не думаешь, гладок он был или нет. Религия для меня ничто: она не может меня ни утешить, ни устрашить. Только сама моя жизнь может меня осудить или оправдать. А в жизни я творил и зло, и добро. Я творил зло, потому что соблазны бывали порой слишком сильны, и я не мог совладеть со своей натурой; я и делал добро, потому что меня влекло к нему сердце. Но теперь все кончено. И смерть в сущности совсем не такая уж страшная штука, если вспомнить, что все люди рождаются, чтобы умереть, как и прочие живые существа. Все остальное ложь, но в одно я верю: есть бог, и он куда милосерднее тех, кто принуждает нас в него верить.
— Представь, что за кроличьим племенем гонится один обобщённый удав. < > А до реки ещё осталось около ста прыжков. Так вот, имеет ли право вожак, чтобы взбодрить выбившихся из сил, воскликнуть: «Кролики, ещё одно усилие! До реки только двадцать прыжков!»?
— Я полагаю, имеет, — сказал Возжаждавший, стараясь представить всю эту картину, — потом, когда они спасутся, он им объяснит, в чём дело.
— Нет, — сказал Задумавшийся, — так ошибались все преобразователи. Ведь задача спасения кроликов бесконечна во времени. Перебежав реку, кролики получат только передышку. Наш обобщённый удав найдёт где-нибудь выше или ниже по течению переброшенное через реку бревно и будет продолжать преследование. Ведь удав у нас обобщённый, а любителей крольчатины всегда найдётся достаточно
— Значит, я так думаю, надо сохранить право на ложь для самого лучшего случая?
— Нет, — сказал Задумавшийся, — такого права нет. Как бы ни были кролики благодарны своему вожаку за то, что он взбодрил их своей ложью, в сознании их навсегда останется, что он может солгать. Так что в следующий раз сигнал об опасности они будут воспринимать как сознательное преувеличение. Но и вожак, солгав во имя истины, уже предал истину, он её обесчестил. И насколько он её обесчестил, настолько он сам её не сможет уважать Она его будет раздражать
Ассимиляция – поглощать.
Вездесущая ассимиляция – постоянно поглощать все вокруг.
Как вы можете думать своей головой, если вам постоянно навязывают уже готовые мысли? Двоемыслие. Кто знает? Это когда ты сознательно веришь в ложь, зная изъяны обеих точек зрения. Вот вам пример из повседневной жизни: ой, я должна быть красивой, чтобы быть счастливой. Мне нужна операция, чтобы стать красивой. Я должна быть стройной, знаменитой, модной. Современной молодежи говорят, что женщина – шлюха, просто вещь, которую можно трахать, избить, посрать на нее, застыдить. Это рыночный холокост. Двадцать четыре часа в сутки, до конца наших дней, власть имущие трудятся изо всех сил, чтобы отупить нас до смерти. И чтобы нам защититься, чтобы сопротивляться ассимилированию этой тупости в наши умственные процессы, мы должны учиться читать, тем самым стимулируя способность мыслить самостоятельно, развивать наше сознание, наши собственные убеждения. Нам всем нужны эти навыки, чтобы защитить и сохранить наш разум. Наш разум.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Ложь» — 1 430 шт.
