Цитаты в теме «момент», стр. 37
Наша душа так похожа на пламя,
Зажечься умеет и гаснуть в момент,
В морщинах, коль ни за что вдруг поранят,
Разгладить поможет её - комплимент.
Наша душа, как цветок на лужайке,
Вся расцветает, когда рядом люди,
И понимают, как важно хозяйке,
Чтобы любили без всяких прелюдий.
Наша душа не стареет с годами,
Только мудреет, становится краше,
Только гордится своими плодами,
Зрелость в морщинах - не страшно, на страже.
Главное - всё понимает, всё ясно,
Главное - есть она, это прекрасно!
Оглядываясь назад, мы можем определить тот момент времени, который оказался решающим и поменял ход нашей жизни, в которой мы безвозвратно выбрали свой новый путь. Этот крутой поворот может быть результатом тщательно обдуманного плана или же просто несчастного случая; после себя
мы оставляем либо счастье, либо разрушение, поворачиваясь лицом к другому счастью, или же к еще более страшной катастрофе; но пути назад нет. Это может быть момент в полном смысле слова — секундный поворот руля, обмен взглядами, брошенная фраза — или же это может быть долгий день, неделя, время года, в течение которого мучительно принимается решение - за это время сотни раз поворачивается руль вашей машины, накапливаются незначительные запланированные неприятности.
Что же касается разговоров о богохульстве, то это, в общем, конечно, ни на чем не основано и просто является на данный момент пока глупостью, которая для нас, живущих в светском государстве и подчиняющихся конституции, абсолютно ничего не обозначает. Дело в том, что мы все – ни вы, ни я, ни он — не обязаны знать, что является для определенной корпорации, для определенного кружка людей, объединенного религиозными пристрастиями, что является святым. Мы совершенно не обязаны разбираться в том, сколько у них богов, богинь, сколько у этих богинь рук. Мы не обязаны этого знать. И в связи с этой «необязаностью» мы не можем кощунствовать. По определению. Потому что для меня, для очень многих других людей нет никакой разницы между одним персонажем мифов — Иисусом — и Осирисом, например. И тот и другой — культурологические фигуры, которые вполне возможно критически осмысливать или иронически осмысливать. Как угодно!
Мёртвое вряд ли начнёт дышать.
И не спасают дожди по крыше.
Замерло. Каждый неверный шаг
Станет концом, что начертан свыше.
В этот момент видишь только тьму,
Не шевелясь, разглядеть пытаясь,
Искру, звезду, силуэт, судьбу
Нет ничего. Ни чудес, ни края
Лужами — снег. Не тусклее свет.
Вырастет травка. Цветы и снова
Будет одно из прошедших лет
Конченных. Выжженных. Бестолковых.
Дальше куда Только в сплин и грусть
И отворятся другим просторы.
Небо — крылатым. А звёзды Пусть.
Пусть будут звёзды И сена ворох,
Запахи трав, пенье птиц, цветок,
Нежный и яркий, пусть чувства будут
Мне только шаг сединой в висок.
Мне только сны, что к утру забуду.
Каждый фокус состоит из трех частей или действий. Первая часть называется «наживка». Фокусник показывает вам самый обычный предмет — колоду карт, птицу, или человека. Он демонстрирует предмет, возможно даже просит проверить, убедиться, что он реальный, неэффемерный, самый обычный, но, разумеется, это скорее всего не так. Второе действие называется «превращение». Фокусник берет этот самый обычный предмет и делает с ним что-то необычное. В этот момент вы начинаете искать разгадку, но не находите, потому что не особенно стараетесь. Вы не хотите её знать. Вы хотите быть обманутым, но вы не торопитесь хлопать, потому что заставить предмет исчезнуть — это еще не все, его следует вернуть. Вот зачем нужна третья часть номера — самая сложная часть, которую мы называем «престиж».
— (голос за кадром) Привет, меня зовут Ральф. Я плохой парень. Э Ну что ещё? Ростом три метра, вешу под триста кило. Характер тоже, в общем, не из лёгких. (в игре) Эй! Ты сдвинул мой пень! (голос) Зато меня очень даже легко рассердить — просто в момент. Так Ну что ещё-то? А-а! Я громила. Работа такая — громить, крушить (в игре) Я всё сломаю! (голос) Тут я профессионал. Таких поискать надо. Но вот незадача: цель игры в том, чтобы всё чинить. Она так и зовётся: «Мастер Феликс-младший».
(в игре)
— Мастер Феликс!
— Я починю!
— (голос) Ну что ясно. Тот, которого зовут Феликс — он, понятно, хороший. Нет, для хорошего парня он парень неплохой. Дело своё, конечно, знает хотя с волшебным-то молотком, который сам всё чинит, много ума не надо. Дать бы ему обычные инструменты да простые стройматериалы — сами понимаете, немного он тут со мной наремонтировал бы.
Как следует отвечать, если задают такой вопрос: «Что важно для человека с точки зрения цели и дисциплины?» Во-первых, скажем так: «Обрести такое состояние сознания, которое в данный момент чисто и ничем не замутнено». Как правило, люди выглядят подавленными. Когда у человека чистое и незамутненное сознание, у него жизнерадостное выражение лица. Когда человек занимается делами, им движет то, что исходит из его сердца. В отношении господина — это преданность; в отношении родителей — сыновнее почитание; в ратных делах — храбрость, и, кроме того, что-то, относящееся ко всему окружающему миру.
Раскрыть это в себе чрезвычайно трудно. Но и потом трудно поддерживать это состояние постоянно. Нет ничего вне мысля о текущем мгновении.
Однажды, когда группа из пяти или шести мальчиков-слуг плыла в столицу на лодке, случилось так, что поздно ночью их лодка налетела на пассажирское судно. Пятеро или шестеро моряков с судна перепрыгнули на борт лодки и громко потребовали, чтобы слуги отдали им якорь с их лодки, как полагалось по морским законам. Услышав это, мальчики бросились на них с криками: «Морские законы существуют для таких людей, как вы! Вы думаете, что мы, самураи, позволим вам забрать принадлежность с судна, перевозящего воинов? Мы зарубим вас и сбросим в море всех до последнего человека!» После этого все моряки поспешно вернулись на свой корабль.
В такие моменты следует поступать по-самурайски. В незначительных случаях лучше добиваться своего просто криком. Если придавать такой ситуации излишнее значение, то ты можешь упустить свой шанс и не выполнишь свою основную задачу.
Такаги Акифуса восстал против клана Рюдзодзи, обратился к Маэда Иё-но-ками
Иэсада, и тот принял его под свое покровительство. Акифуса был воином, обладавшим непревзойденной доблестью, а также отличным и ловким фехтовальщиком. Его слуги, Ингадзаэмон и Фудодзаэмон, были редкими храбрецами, ни в чем ему не уступавшими, и не покидали своего господина ни днем ни ночью. Случилось так, что Иэсада получил послание от господина Таканобу, в котором тот просил его убить Акифусу. В тот момент, когда Акифуса сидел на веранде, а Ингадзаэмон мыл ему ноги, Иэсада налетел на него сзади и снес ему голову. Еще до того, как его голова слетела с плеч, Акифуса выхватил короткий меч и развернулся, нанося удар, но при этом отрубил голову Ингадзаэмону. Две головы вместе упали в таз с водой. Затем все присутствующие увидели, как голова Акифусы поднимается в воздух. Это было действие той магической силы, которой он обладал.
Некий господин Токухиса родился совсем не таким, как другие люди, и был несколько похож на слабоумного. Однажды, когда пришел в гости один человек, подали салат из ильной рыбы. В тот момент все сказали: «Салат из ильной рыбы господина Токухисы» — и рассмеялись. Позднее, когда он присутствовал на каком-то мероприятии и некий человек стал насмехаться над ним, процитировав умомянутое замечание, Токухиса вытащил меч и зарубил его. По поводу этого случая провели расследование, после чего господину Наосигэ было доложено: «Рекомендуется совершить сэппуку, поскольку это был опрометчивый поступок, совершенный в стенах дворца».
Когда господин Наосигэ услышал это, он сказал: «Подвергнуться насмешке и промолчать — это малодушие. Нет причин пренебрегать этим фактом только потому, что это произошло в стенах дворца. Человек, насмехающийся над другими, — сам глупец. Он сам виноват в том, что его зарубили».
В эпоху Гэнроку был один самурай низкого ранга из провинции Исэ, которого звали Судзуки Рокубэй. Он заболел сильной горячкой, и его сознание помутилось. В то время некий мужчина, которому было поручено за ним ухаживать, испытал неожиданный приступ алчности и решил украсть деньги, которые хранились в коробке для чернил. Как раз в этот момент больной неожиданно повернулся, схватил меч, лежавший у него под подушкой, и одним неожиданным ударом зарубил вора. После этого больной упал на постель и умер. Судя по этому поступку, Рокубэй был человеком принципиальным и обладал сильным характером.
Я услышал эту историю в Эдо, но позднее, когда я служил в той же самой провинции с неким доктором Нагасукой, который был местным уроженцем, и спросил его об этом, оказалось, что он действительно слышал эту историю, и подтвердил, что это правда.
- Почему мы бы нам снова не обменяться информацией? Это принесет пользу нам двоим.
- Вам не приходило в голову, что это влечет за собой определенный риск?
- Я могу просто принять другую личность, если это необходимо.
- Что вы все планируете, превращая монстра в мэра?
- Я тоже мало что знаю об этом. Но мы развиваемся как вид. Мы поняли, что просто убивать и есть людей небезопасно для нас. Мы должны рассчитывать, как сосуществовать с людьми с этого момента.
- Сосуществовать?
- Например, нельзя ли сказать, что в определенном смысле люди и домашний скот сосуществуют? Конечно, они не равны. С точки зрения свиньи, люди - просто монстры, которые их преследуют.
В высоком искусстве нет друзей, но есть жесткая конкуренция и постоянная борьба за продвижение к пику славы, где выживают только сильнейшие. Поэтому цена таланта — это жизнь, отданная во имя искусства, постоянная самоотдача с бесконечной сменой масок и маскарадов.
Это умение превозмочь себя через боль падений и не терять равновесие при взлетах. Это улыбаться сквозь слезы и плакать в тот момент, когда ты счастлива. Любить на сцене жизни ненавидя и ненавидеть, когда ты готова обнять весь мир. Порхать легко и выглядеть ослепительно, даже если на душе тяжело и мрачно. Это постоянное желание творить и постигать, оттачивая до высшего пика мастерства виртуоза, устанавливать свои рекорды достижений.
Талант дан многим, но не каждому дана гениальность увековечить свое имя в рядах высшего искусства, сделав его бессмертным.
Зависть— Зависть?
— Это да. Это наше все. До тех пор, пока мы кричим «у него наши деньги!». Наш человек любит кричать: «наши деньги у Березовского». Я все время спрашиваю — а у тебя были деньги? Нет. Какие ж твои деньги у Березовского? На этом чувстве основан весь антисемитизм, весь марксизм, вся ненависть, которая читается между строк писателя к писателю. И умный человек испытывает ее точно так же, но умный человек берет шапку и пальто и уходит, чтобы его в этот момент не видели. Пока не переборет это один. У меня это бывает, когда я, допустим, ощущаю чужой успех. Помню, когда слушал, как Гена Хазанов исполнял рассказы Альтова, я страшно завидовал. Очень звучало хорошо, а я сидел в зале и просто в глаза не мог никому смотреть, и мне казалось — как я выйду после него? Я единственное понимал, что должен себя сдержать, не должен нервы распускать, чтобы не увидели этот страх. Лучше всего, чтоб тебя в этот момент не было, успокойся, потом ты сможешь (вот я сейчас могу) объективно говорить.
Человек никогда не нарисует картину, превосходящую банальный узор инея на стекле или круги на воде в простой луже, когда идет дождь. Человек никогда не сочинит музыку, которая станет совершеннее, чем пение птиц за окном или стон ветра в пустыне. Человек никогда не напишет стихов более откровенных и трепетных, чем мягкий свет в глазах влюбленного мальчишки или дрожь пальцев умирающего старика. Но мы все же создаём Может быть потому, что любовь, одетая в наряд ярости или острой грусти, но всегда именно любовь, закипая в сердце, застывая чёрной смолой в глубине глаз неминуемо ищет выхода, выплеска вовне, разрывая грудь, оседая на кончиках кистей, падая в разбросанные ноты. Собирая в нас все самое лучшее, с болью и кровью отрывая истоки вдохновения от обнаженной души, безумно смеющейся или упершейся взглядом расширенных зрачков в видимую только ей бездну. И потому поэты смотрят больными, красными от недосыпа глазами в небо, подбирая ускользающее слово, и потому музыканты продолжают осатанело перебирать струны уже негнущимися от холода пальцами, ничего не видя вокруг, и поэтому художники сходят с ума, падая на колени возле недописанного холста и плача Но именно в такие моменты эти странные, живущие глубоко внутри себя люди, столь ранимые в пространстве твердого мира, зашивающее под кожу свои слабости, вдыхающие вместе с острым воздухом ядовитую пыльцу творчества Именно в такие моменты они видят Бога.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Момент» — 1 725 шт.