Цитаты в теме «объятие», стр. 18
Ты люби меня так, что бы мне захотелось
Остаться в твоих сладких объятьях,
Не открывая глаз печальных.
Оставь отпечаток губ своих,
Как распятию молюсь им.
Стань моим, будь моим,
Да и во веки, ныне и присно.
Боже, как же бесчисленно много
Нежности умещается в тихом "люблю",
Как неимоверно мало коротких встреч,
Берегу тебя, как зеницу,
Берегу и должна сберечь.
Мне без тебя горечь,
А с тобой желчь людских разговоров.
Да пропади оно все пропадом-
Буду сдаваться твоим рукам,
Буду верить твоим глазам
И в сотый раз-никому тебя не отдам,
Даже той, что жизнь за тебя разменяла
На вечное обречение одиночеством.
Мне твое имя, отчество
Ночами шептать бессонными безостановочно,
Бесперебойно и не уставать.
Мне самой жизнь за тебя
Отдать-как раз плюнуть.
Так и буду тонуть в глазах твоих,
И весь мир-для нас двоих остановился.
Боже, только бы он мне ночами снился,
Я по-другому уже не смогу.
Невестка и племянница по дороге засыпали бы ее тысячью вопросов обо всем на свете. А когда приехали домой, отец и мать стали бы спрашивать, как у нее дела, и она скорее всего разрыдалась бы. Как сказать им, что вот уже три года она ни разу не засыпала в объятиях мужчины? Как объяснить, что по утрам, глядя в чашку, она иногда сдерживала рыдание? Как описать всю тяжесть собственных шагов, когда вечерами она возвращалась к себе? Единственной передышкой был отпуск, когда она уезжала к друзьям; но отпуск всегда заканчивался, и одиночество вступало в свои права. Что ж, плакать так плакать, но лучше уж это делать здесь, где ее никто не видит.
И, наконец, рассмеявшись, мы поднимаемся, выколачиваем погасшие трубки и со словами «спокойной ночи» засыпаем под большими тихими звездами, убаюканные плеском воды и шелестом деревьев, и нам грезится, что мир снова молод, молод и прекрасен, как была прекрасна земля до того, как столетия смут и волнений избороздили морщинами ее лицо, а грехи и безумства ее детей состарили ее любящее сердце, — прекрасна, как в былые дни, когда, словно молодая мать, она баюкала нас, своих сыновей, на широкой груди, пока коварная цивилизация не выманила нас из ее любящих объятий и ядовитые насмешки искусственности не заставили нас устыдиться простой жизни, которую мы вели с нею, и простого величавого обиталища, где столько тысячелетий назад родилось человечество.
Любовь и ненависть разделяет тонкая линия. Любовь освобождает душу, но одновременно способна перекрыть ей кислород. Я продвигалась по этой туго натянутой проволоке с грацией слона, и голова склоняла меня в сторону ненависти, а сердце тянуло на половину любви. Это была напряженная работа, меня все время раскачивало, и иногда я терпела неудачу. Порой сдавалась надолго, но никогда — слишком надолго.
И никогда так надолго, как в этот раз.
Я не прошу, чтобы меня любили. Никогда не стремилась понравиться и не просила понять меня. Впрочем, меня никогда и не понимали. Когда я так себя вела, когда покидала его постель, вырывалась из объятий, вешала телефонную трубку и закрывала за собой дверь его дома, мне самой с трудом удавалось понять себя и нравиться себе. Но такая уж я есть.
Такой я была.
Ни для кого на свете земля не означает так много, как для солдата. В те минуты, когда он приникает к ней, долго и крепко сжимая её в своих объятиях, когда под огнем страх смерти заставляет его глубоко зарываться в нее лицом и всем своим телом, она его единственный друг, его брат, его мать. Ей, безмолвной надежной заступнице, стоном и криком поверяет он свой страх и свою боль, и она принимает их и снова отпускает его на десять секунд, — десять секунд перебежки, еще десять секунд жизни, — и опять подхватывает его, чтобы укрыть, порой навсегда.
Но сегодня Когда наша жизнь так изменилась так, что в стодесятиметровой квартире стало тяжело находиться, взрывоопасно. Сегодня, когда мы с Лоранc уже почти не занимаемся любовью, когда я теряю по иллюзии в день и по году жизни за день стройки, когда я говорю с малышкой Снупи, а она меня не слышит, и чтобы добиться ее внимания, я должен доставать свою кредитку, – сегодня я жалею, что не включил тогда «аварийки» Я должен был сделать это, конечно, должен. Съехать на полосу для аварийной остановки – удачней не скажешь, – выскочить в ночь, распахнуть ее дверцу, вытащить из машины за ноги и крепко-накрепко сжать в объятьях.
В общем, стоит однажды Иисус на страже и видит, как к воротам приближается какой-то старик.
«Что ты сделал для того, чтобы попасть в Царство Небесное?» — спрашивает его Иисус.
И старик отвечает: «Увы, не слишком много. Я — простой плотник, проживший тихую жизнь. Единственное, что было замечательного в моей жизни, — это мой сын».
«Твой сын?» — с любопытством спрашивает Иисус.
«Да, это был прекрасный сын, — отвечает старик. — Его рожденье было совершенно необыкновенным, а позже он чудесным образом преобразился. А еще он стал известен на весь мир, и до сих пор многие люди любят его».
Христос смотрит на него и, крепко обняв, восклицает: «Отец, отец!»
И старик тоже стискивает его в объятиях и говорит: «Это ты, Пиноккио?»
Мне хочется семьи — обычной семьи с воскресными прогулками по парку, со вкусными ужинами и любимыми фильмами, которые бы мы смотрели вместе, укрывшись одним пледом. Мне хочется общего прошлого, совместного настоящего и одних на двоих планов на будущее. Мне хочется забыть о разлуках, холодной постели, которую согревают лишь мои воспоминания, хочется присутствия любимого постоянно, ежедневно, ежечасно. И не виртуального, воплотившегося в голос по телефону или переписку через Интернет, а реального. Никакие письма и звонки не заменят одного объятия.
Он взял ее за плечи, и Медвянка тут же подалась к нему и уткнулась заплаканным лицом ему в грудь. Явор обнял ее, прижал к себе ее голову и глубоко вздохнул — не словами, хоть так он мог обещать ей свою защиту и утешение. И Медвянка не противилась, не рвалась из его рук, как вчера на забороле, а сама обхватила его, крепче зарылась лицом в его рубаху. И все вдруг изменилась, тоска отступила, ослабела, растаяла. Тепло и сила его объятий дали ей чувство защищенности и покоя, спрятали от пустых глаз Жели и бледного лика Морены. И слезы ее превратились в слезы радости, благодарности Матери Макоши за священный спасительный дар. Грубоватая заботливость, сердечное сочувствие, которые ожившее сердце Медвянки угадало за сдержанными неловкими словами Явора, сделали ее счастливой, — ведь она любима им, и даже сам Змей Горыныч не вырвет ее из его крепких рук.
Нет неба, нет солнца без тебя...
Нет неба, нет солнца без тебя.
Как поле зимой без снега, душа моя.
И где-то бродит вещий сон, мой сон.
Так тревожен он, беспокоен он.
Дай твоих мне родников
Речей испить до дна. Забери в объятья,
В плен твой жаркий — не сбегу.
Уберечь смогу, исполнить,
Все что было, все что помню.
Снова жизнь мою наполни.
Уберечь смогу — исполнить.
Нет неба, нет солнца без тебя.
Как брошенный пес на дороге, душа моя.
И снова бродит вещий сон, мой сон.
Так тревожен он, беспокоен он.
Дай надежд мне облаков седых над головой.
Только ветер мне доносит свыше голос твой.
Море, слышишь, брат мой вечный,
Ты забудь свою беспечность.
На волнах своих всесильных
Ты верни меня к любимой.
Нет неба, нет солнца без тебя.
Время — деньги. Его не купишь.
Время лечит того, кто платит —
За безделье и за поступки,
За удары и за объятья.
Время топит котят и печи,
Жжёт мосты и — глаза горчицей.
Люди платят, и время лечит,
Обещая, что всё случится.
Время помнит долги и встречи,
Не прощает ни страх, ни выбор.
Расплатившихся время лечит,
Жизнь растягивая на дыбе.
Время требует лечь — под поезд.
Под желающих первых встречных.
Время — жадное и глухое —
Даже неизлечимых лечит.
И плацебо и панацея,
И согласие противоречий — время —
Знает, какую цену взять с тебя.
И берёт. И лечит.
Растет камыш среди реки,
Он зелен, прям и тонок.
Я в жизни лучшие деньки
Провел среди девчонок.
Часы заботу нам несут,
Мелькая в быстрой гонке.
А счастья несколько минут
Приносят нам девчонки.
Богатство, слава и почет
Волнуют наши страсти.
Но даже тот, кто их найдет,
Найдет в них мало счастья.
Мне дай свободный вечерок
Да крепкие объятья -
И тяжкий груз мирских тревог
Готов к чертям послать я!
Пускай я буду осужден
Судьей в ослиной коже,
Но старый, мудрый Соломон
Любил девчонок тоже!
Сперва мужской был создан пол.
Потом, окончив школу,
Творец вселенной перешел
К прекраснейшему полу!
Пишите для себя — как пишут дети,
Как дети для себя рисуют звуки,
Не думая о том, что есть на свете
Хрестоматийно творческие муки.
Пишите для себя — как бред любови,
Как поцелуи пишут и объятья,
Не думая о том, что наготове
Станок печатный должен быть в кровати,
Читающий народ и славы трубы,
И, уж конечно, пресса мировая
Пишите для себя — как пишут губы,
Самозабвенно строки повторяя.
Пишите для себя — как пишут втайне,
Где не растут ничьи глаза и уши.
Пишите для себя — как пишут крайне
Ранимые и трепетные души.
Пишите для себя — как строки эти,
В которых ни малейшего подлога.
Пишите для себя — как пишут дети,
Как пишут эти почтальоны Бога.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Объятие» — 438 шт.
