Цитаты в теме «постель», стр. 29
Опустите, пожалуйста, синие шторы.
Медсестра, всяких снадобий мне не готовь.
Вот стоят у постели моей кредиторы:
молчаливые Вера, Надежда, Любовь.
Раскошелиться б сыну недолгого века,
да пусты кошельки упадают с руки
Не грусти, не печалуйся, о моя Вера, —
остаются еще у тебя должники!
И еще я скажу и бессильно и нежно,
две руки виновато губами ловя:
— Не грусти, не печалуйся, матерь Надежда,
есть еще на земле у тебя сыновья!
Протяну я Любови ладони пустые,
покаянный услышу я голос ее:
— Не грусти, не печалуйся, память не стынет,
я себя раздарила во имя твое.
Но какие бы руки тебя ни ласкали,
как бы пламень тебя ни сжигал неземной,
в троекратном размере болтливость людская
за тебя расплатилась Ты чист предо мной!
Чистый-чистый лежу я в наплывах рассветных,
белым флагом струится на пол простыня
Три сестры, три жены, три судьи милосердных
открывают последний кредит для меня
Звенят морозные свирели,
Метель шумит: пурга, пурга
Над крышей звезды облетели.
Устала я. Бега бега
Ты расскажи мне на ночь сказку,
Под вкус какао с молоком,
Под снежно-белые подвязки
Ноги, бродящей босиком
Ветров пора. А у камина
Взлетают искры, жар от дров,
А на окне рисует иней
Букеты свадебных цветов.
Ты обними меня покрепче.
А лучше — просто на колени
Тебе присяду и на плечи
Наброшу сладкое забвение.
Декабрь не спит и пьет какао,
Не по зиме в веснушках нос
Уткну в цветное одеяло,
Коснусь рукой твоих волос
Свирепы черти в зимних санях,
Сугробов вьют круговорот.
Кружатся эльфы перед нами,
А в дымоходе — новый год
На блюдце — мед: любовь и сласти,
А на ковре уснула нежность.
Сто снежных фей танцуют в вальсе,
Взбивая пену снов небрежно.
Звенят морозные свирели,
Крадется тихо счастья тень.
Мы встретим Рождество в постели.
А завтра будет новый день.
Прослужив мне верой и правдой целый год, Виктория наконец поселилась у меня, и я уже привык к ее присутствию. Мы представляли собой то, что называется молодой динамичной парой, то есть две наши эгоистические сущности дополняли друг друга, а наша духовная леность сближала нас в достаточной степени. С моей стороны было бы ложью утверждать, что я никогда ее не любил; лучше сказать, моя первоначальная склонность, вопреки моим надеждам, не разрослась, а, напротив, уменьшилась с течением времени под ударами разочарований и испытаний, которым жизнь подвергает романтические души. Таким образом, все наши отношения оказались сведены к симуляции, в том числе и в постели. Наша любовь превратилась в нечто вроде бодрийяровской голограммы.
Она устала обнимать подушки, согреваться только благодаря одеялам и переживать романтические моменты исключительно во сне. Устала ждать, чтобы день прошел побыстрее и наступило завтра. Надеяться на то, что каждый следующий день будет лучше и проще. Но так никогда не получалось. Она работала, оплачивала счета и ложилась спать, хотя толком и не спала. Каждое утро груз, лежащий на ее плечах, становился все тяжелее, и каждое утро ей хотелось, чтобы скорее наступила ночь и она смогла бы вернуться в постель, обнять свои подушки и завернуться в теплые одеяла.
Случилось то, что и должно было случиться: Янкель влюбился в свою выдуманную жену. Он мог теперь проснуться среди ночи, тоскуя по весу, никогда не отяжелявшему постели рядом с ним, припоминая весомость жестов, никогда ею не сделанных, изнывая без невесомости ее неруки поперек его слишком реального торса, что делало его вдовствующие воспоминания еще более убедительными, а боль, которую они причиняли, еще более невыносимой. Он чувствовал, что он ее потерял. И он ее действительно потерял. По ночам он перечитывал письма, которые она никогда ему не писала.
По-настоящему меня раздражают не правдолюбцы, а правда как таковая. Почему иные с ней так носятся? Разве кто-нибудь находил в ней поддержку и утешение, какие дарует нам вымысел? Поможет ли вам правда в полночный час, в темноте, когда ветер голодным зверем завывает в дымоходе, молнии играют тенями на стенах вашей спальни, а длинные ногти дождя выбивают дробь на оконном стекле? Нет. Когда холод и страх делают из вас застывшую в постели мумию, не надейтесь, что лишённая крови и плоти правда поспешит к вам на помощь. Что вам нужно в такой момент, так это утешительный вымысел. Милая, славная, старая добрая ложь.
Проснулась, совершенно одна, и сразу начала представлять свою мать в постели с Хулио. Я испытываю отвращение, воображая родительский или полуродительский секс; возмущение от имени отца; эгоистичный оптимизм при мысли о тридцати годах внебрачной страсти, которые мне ещё предстоят (не без помощи обращения к примерам Голди Хоун и Сьюзен Сарандон); но все же в основном – невероятное чувство ревности и горечи из-за того, что в воскресенье утром лежу в постели одна, как идиотка, в то время как моя мать, которой за шестьдесят, возможно, собирается заняться этим прямо сейчас, в данную секунду О, боже. Не могу вынести таких мыслей.
Любовь и ненависть разделяет тонкая линия. Любовь освобождает душу, но одновременно способна перекрыть ей кислород. Я продвигалась по этой туго натянутой проволоке с грацией слона, и голова склоняла меня в сторону ненависти, а сердце тянуло на половину любви. Это была напряженная работа, меня все время раскачивало, и иногда я терпела неудачу. Порой сдавалась надолго, но никогда — слишком надолго.
И никогда так надолго, как в этот раз.
Я не прошу, чтобы меня любили. Никогда не стремилась понравиться и не просила понять меня. Впрочем, меня никогда и не понимали. Когда я так себя вела, когда покидала его постель, вырывалась из объятий, вешала телефонную трубку и закрывала за собой дверь его дома, мне самой с трудом удавалось понять себя и нравиться себе. Но такая уж я есть.
Такой я была.
Депрессивные люди думают о том, каково это — быть некрасивым, толстым, неудачливым, больным, брошенным. Это как осколки разбитой бутылки. Они вертят в руках то один, то другой, то сразу несколько и не замечают, как режутся. И даже не откладывают рассмотренные отдельно от остальных, а постоянно к ним возвращаются. Один осколок — война, другой — боль от измены, третий — несчастный случай. Закономерно, что к ним приходит один вывод — все бесполезно, ты не можешь изменить мир, он все так же будет несправедлив, так какой смысл в том, чтобы вставать из постели, принимать душ, завтракать
Если смотреть сбоку, в профиль, то постель и простыни — море. Складки легки как по воле стихий. Бухты вдавались глубоко в побережье, наплывали одна на другую, и надвигались издалека ужасная волна цунами, готовилась перевернуть сотворенный из хлопка мир.
Лучано Маргаби мыслями и рукою странствовал по тканым волнам и рокотал, подражая винту, бороздящему безмолвное море. Вверх-вниз, ожидая, когда же чудовищная волна, зреющая на горизонте, опрокинет всю жизнь и можно будет начать с нуля. Крушение и гибель на глади морской — а внизу, внизу все молчит. Всё-всё молчит. Несмотря на шевеление ног, покой не нарушен, ситуация под контролем Волны скользнули к Геркулесовым Столбам, к ногам кровати.
Ты проводила на войну сыновей, — если не ты, так другая, такая же, как ты, — иных ты уже не дождешься вовеки, а если эта чаша миновала тебя, так она не миновала другую, такую же, как ты. Но если и в дни войны у людей есть кусок хлеба и есть одежда на теле, и если стоят скирды на поле, и бегут по рельсам поезда, и вишни цветут в саду, и пламя бушует в домне, и чья-то незримая сила подымает воина с земли или с постели, когда он заболел или ранен, — всё это сделали руки матери моей — моей, и его, и его.
Немного погодя приносят огонь. От кресел и лампового колпака ложатся на стены и пол знакомые, давно надоевшие тени, и когда я гляжу на них, мне кажется, что уже ночь и что уже начинается моя проклятая бессонница. Я ложусь в постель, потом встаю и хожу по комнате, потом опять ложусь Обыкновенно после обеда, перед вечером, моё нервное возбуждение достигает своего высшего градуса. Я начинаю без причины плакать и прячу голову под подушку. В это время я боюсь, чтобы кто-нибудь не вошёл, боюсь внезапно умереть, стыжусь своих слёз, и в общем получается в душе нечто нестерпимое. Я чувствую, что долее я не могу видеть ни своей лампы, ни книг, ни теней на полу, не могу слышать голосов, которые раздаются в гостиной. Какая-то невидимая и непонятная сила грубо толкает меня вон из моей квартиры. Я вскакиваю, торопливо одеваюсь и осторожно, чтоб не заметили домашние, выхожу на улицу. Куда идти?
Я слышал скрип каждой ступеньки, когда она спускалась на первый этаж, скрежет петель, когда она закрывала за собою дверь, через приоткрытое окно до меня доносился звук ее шагов, когда она удалялась от моего дома. Гораздо позже я узнал, что она остановилась в нескольких метрах от него и села на низенькую каменную изгородь: что она ждала рассвета и десять раз хотела вскочить и повернуть обратно, что она уже пошла назад, туда, где я ворочался в постели, не имея сил заснуть, — но тут появилось такси.
Найти своего человека всегда сложно. Те, что торопятся, уповают на случай, и готовы войти в одну постель с первого поцелуя, те, что не хотят рисковать честью и достоинством, прежде чем достичь оргазма, проводят своих избранников сквозь долгий процесс цветочных ожиданий, кофейных встреч, смс-ок с придыханием, знакомств со своими близкими и друзьями, которые должны благословить их на секс с перспективой. Существуют и третьи, те, что находят удовольствия в виртуальных отношениях, их, пожалуй, больше всего, они легко заводят новые романы, постоянно изменяют и запросто расстаются, рассуждая о прошлом и о будущем, так и не найдя своего в настоящем.
Он перекатился на постели, подмяв меня под себя, не давая вырваться. Ха! Будто я пыталась
— Я не могу нарушить клятву! Не могу!
Кого он хотел в этом убедить? Меня? Себя? Нас?
— Я и не прошу
Потому, что сейчас мы вместе, и мне наплевать, что будет дальше. Потому, что сейчас я знаю о тебе всё, все твои желания и мечты
И не важно, что сегодняшний закат встретит лишь один из нас, рассвет мы встретим вместе. Здесь. Вдвоём. Глядя друг другу в глаза. Задыхаясь, но не прерывая поцелуя, не обращая внимания на треск рвущейся одежды и слёзы, струящиеся по щекам
Мне хочется семьи — обычной семьи с воскресными прогулками по парку, со вкусными ужинами и любимыми фильмами, которые бы мы смотрели вместе, укрывшись одним пледом. Мне хочется общего прошлого, совместного настоящего и одних на двоих планов на будущее. Мне хочется забыть о разлуках, холодной постели, которую согревают лишь мои воспоминания, хочется присутствия любимого постоянно, ежедневно, ежечасно. И не виртуального, воплотившегося в голос по телефону или переписку через Интернет, а реального. Никакие письма и звонки не заменят одного объятия.
Я сказал горожанам, что война с Февралем необходима, как воздух, которым мы дышим. Если мы откажемся воевать, холод и серость накроют нас навсегда, будто бескрайнее одеяло из скал. Я предложил им вспомнить, каково это — держаться за руки с Маем. Я предложил им вспомнить, как звучат речки, бегущие под окнами спален, как плещется вода по августовским камням, как поют птицы в зелени веток, как собаки воют на равнине. Я предложил им закрыть глаза, забыть о снеге, тающем на лицах, и вспомнить, что они видели и чувствовали, когда просыпались поутру и солнечные лучи падали на их постели, на их голые ноги.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Постель» — 720 шт.
