Цитаты

Цитаты в теме «постоянство», стр. 5

Одной не звони мне больше.
Я пью таблетки и уже спокойно ночами сплю.
У тебя — шалавы и малолетки.
У меня — шампанское и салют.

Я тебя не помню. но если только
Ты мне снишься ласковым и родным,
Запиваю память я джином горьким.
Не хочу ни ужина, ни воды.

На излёте год, как всегда, тяжёлый.
Не люблю ноябрь. как ни крути.
Организм потаскан и пережёван,
И саднит царапина на груди.

Я не верю людям. хочу собаку,
Чтоб хоть кто-то предан был просто так,
Как всегда верна мне была бумага,
Как был верен мне за углом кабак.

Одиночество — это круто, честно.
Как вконтакте, можно и плюсануть.
Я давно искала под солнцем место
И нашла случайно себя саму.

И с самой собой так легко и просто,
Так надёжно, ровно и хорошо.
Ведь никто не может задать вопросов,
Почему ты, бросил меня, ушёл.

И уже не тянет в разврат
И блядство, как с тобой тянуло на это дно.
Я люблю работу и постоянство.
Не звони. мне так хорошо одной.
там, где была природа и земля, жизнь и вода, я вижу бесконечный пустынный ландшафт, напоминающий кратер, до такой степени лишенный смысла, света и души, что мозг не способен понять его ни на каком уровне сознания и, если подойти слишком близко, то мозг бунтует, не в состоянии воспринять это. Видение было настолько ясным, правдоподобным и живым, что показалось мне абстрактным. Насколько я мог понять, этим я жил, это двигало мною. Вот география моей действительности: у меня никогда не было и в мыслях, что люди – хорошие, что человек способен измениться, или что мир можно сделать лучше, если получать удовольствие от чувств, взглядов и жестов, от любви и доброты другого человека. Не было ничего положительного, термин “великодушие” ничего не значил, был своего рода избитым анекдотом. Секс – это математика. Индивидуальность больше не имеет значения. Что такое ум? Четкие доводы. Страсть бессмысленна. Мысль не панацея. Правосудие мертво. Страх, взаимные обвинения, симпатии, вина, тщетность, неудача, скорбь – чувства, которых на самом деле не испытываешь. Переживания бессмысленны, мир стал бесчувственным. Единственное постоянство – зло. Бог умер. Любви нельзя доверять. Поверхность, поверхность, поверхность, лишь в ней оказался смысл такой, огромной и разорванной увидел я цивилизацию
Мой внутренний мир — более надежное убежище. Назовите его как угодно — духом, мыслью, душой; название не имеет значения. Здесь власть моя куда больше, чем в мире внешнем. Я волен не соглашаться с теми или иными взглядами, строить умозаключения, погружаться в воспоминания; я волен презирать опасность и с мудрым смирением ожидать старости. И все-таки даже в этой крепости я не изолирован от внешнего мира. Сильная боль мешает свободной работе мысли; телесные страдания влияют на умственную деятельность; навязчивые идеи с изнуряющим постоянством лезут в голову; болезни мозга приводят к душевному расстройству. Таким образом, я принадлежу внешнему миру и одновременно не принадлежу ему. Мир обретает для меня реальность лишь внутри меня. Я сужу о нем лишь по моим ощущениям и по тому, как интерпретирует эти ощущения мой разум. Я не могу перестать быть собой и стать миром. Но без «этого странного хоровода» вокруг меня я лишился бы разом и ощущений, и мыслей. В голове моей теснятся образы внешнего мира — и только они. Вот почему я не разделяю взглядов епископа Беркла и не причисляю себя к чистым идеалистам; я не верю в то, что, пересекая Ла-Манш или Атлантику, я всякий раз заново создаю Лондон или Нью-Йорк; я не верю в то, что внешний мир не более, чем мое представление о нем, которое исчезнет вместе со мной. «И умирая, уничтожу мир», — сказал поэт. Мир перестанет существовать для меня, но не для других, а я верю в существование других людей.