Цитаты в теме «привычка», стр. 31
Причины же смертных и простительных грехов следующие:
1. Это из-за злых привычек, то есть когда человек, находясь в плохих сообществах, перенимает от людей греховные навыки.
2. Из-за невежества, то есть когда человек, не зная Св. Писания, заповедей и творения св. отцов, творит зло, думая, что делает доброе.
3. Из-за природы плоти, то есть из-за преобладания какой-либо из четырех стихий. Так, например, у гневливого преобладает огонь, у похотливых, легкомысленных и гордых – воздух. Земля преобладает у печальных, а вода в лентяях.
4. Из-за злых ухищрений сатаны.
Воспоминания? Убрать!
Привычки? Отсоединить – и в сторону.
Убеждения? Отставить.
Взгляды? Долой.
Привязанности? Ну их.
Симпатии-антипатии? Вон.
Далее по списку? Прочь.
Что останется? Ну ведь что-то должно остаться, даже если ничего и нет-то? Сидит иногда человек в кабинете психиатра, готовится к операции и терзается: что
отыщется внутри, если ободрать все, лепесток за лепестком? Кто прячется в черной сердцевине? Душа – или тварь? Обе с крыльями – не сразу отличишь. Пусть уж тварь, лишь бы не дырка от бублика. Обидно ведь не то, что дырка, а то, что бублик. Воспоминания, привычки, убеждения, от начала до конца – бублик. Жалкий круг теста с редким бисером мака
Работа художника – пытаться увидеть за материей, за опытом, за словами нечто другое – работа, совершенно противоположная той, что совершается в нас каждое мгновение, когда мы, словно предав себя самих, оказываемся во власти самолюбия, страстей, рассудка и привычек, которые загромождают, а в конечном итоге и прячут совсем наши истинные ощущения под грудой всякого рода терминологией, практических целей, что мы ошибочно называем жизнью. В сущности, это сложное искусство – единственно живое искусство.
Утром встаете, как ни в чем не бывало, завтракаете, выходите из дома, перебрасываетесь парой-тройкой ничего незначащих фраз с прохожими — знакомыми и не слишком, делаете шаг и с ужасом понимаете что мир, оставшийся позади полностью разрушен и вернутся в него нельзя. А тот, в котором вы вдруг оказались, чужд и враждебен и останется таким еще некоторое время — не особенно долгое, потому что привычка возьмет свое — но и недостаточно малое, чтобы боль потери не успела ранить ваше сердце с вами такое бывало?
Неверность ровным счетом ничего не значит. Это такое невинное развлечение, как и мастурбация, разве что в процессе задействованно женское тело.
Любовная связь — это уже совсем другая история. Когда вместо банального траханья ты начинаешь знаиматься любовью. Тебя интерисует не женское тело как таковое, и даже не женщина вообще. Тут кроется нечто иное, чего я всегда старательно избегал. Моя потребность в физической измене уже давно сформировалась в пагубную привычку. Женщины могли поразить любой мой орган, кроме сердца. Пусть телом и разумом я был монофобом, но сердцем я всегда оставался моногамным. И оно было занято Кармен. Роза знает, что между нами никогда бы не случился роман, если бы не болезнь Кармен. Но Кармен больна. И весной 2000 года молодая женщина Роза — электронный адрес Roseanneverschueren@hotmail. com, прозвище Богиня, в моей записной книжке Борис — становится первой в моей жизни любовницей.
И еще немного тебе вот такого бреда:
В тридесятом царстве совсем не осталось смысла.
Ты вернешься к ней завтра или под утро в среду,
Чтобы выяснить, что к адресату стихи и письма
Не доходят, какую улицу там не черкай,
Не доходят и точка — хоть как ты ей ни пиши -
Почтальон, как обычно, печатает на конвертах:
«Адресат переехал. Надолго. В чужую жизнь.»
Адресат переехал. И делать здесь больше нечего.
Ты опять воевал не по правилам. Не за тех.
Так бывает, когда по привычке бросаешь женщину,
А она тебе, вдруг, оказалась нужнее всех.
Предпоследние вздохи месяца. Дел немерено.
Я давно потеряла на ощупь твою ладонь
В этом городе всё потеряно. Всё потеряно.
И друг друга мы больше, кажется, не найдём.
В этой каменной клетке всё, до стихов, невидимо.
Ты вливаешься в толпы — памяти не найти.
И прокуренный воздух, как ворот простого свитера
Нам становится туг, чужеродно прильнув к груди
Потому что мы здесь по отдельности. Врозь, как части,
Запасные детали лиц и чужих имён
Здесь теряется всё: голоса и привычки. Счастье —
Даже счастье сливается с городом. Тонет в нём.
Оседает на дне под пылью, под мерным боем
Каблуков, суеты, нашпигованных чушью дел.
В этом городе мы отдельно. Но ходим строем.
И теряемся порознь. В собственной пустоте.
Кроссовки и каблуки.
Февраль на краю. Теперь говорят стихи. Коты распеваются. Нервы на грани сбоя.
Ты знаешь, я обожаю, когда нас двое. Когда в коридоре кроссовки и каблуки
на лаковых туфлях вплотную друг к другу так, как будто бы мы стоим беспредельно рядом,
как ровные, строгие в чётком ряду солдаты, и даже сердца отбивают синхронный такт.
Я очень люблю не слышать, что я несу, как пальцы дрожат, поднеся к сигарете спички.
Я очень люблю замечать за собой привычку вплетаться в твой голос, как ленту плетут в косу.
Я очень люблю не смотреть на часы, когда сегодня суббота и можно не торопиться
Глотать «до свиданья» как острые злые спицы, как острые злые спицы тоску глотать.
Февраль на краю. Ведома к тебе весной — так пьяных ведут подмышки к ближайшей лавке.
Ты знаешь, вот если б к любви выдавали справки, я точно была бы самой из всех больной.
Доктора снова спишут хандру на стресс,
И заверят, что это у всех проходит.
Время ставить диагнозы и компресс,
Покупать на последние плащ и зонтик,
Витамины, драже, аспирин упса
("Все пройдет, пациентка".
Конечно, жду ли.
И плевать, что я кончилась день назад,
А запас адеквата - еще в июле.
Но беру свой рецепт, выдыхаю "блин",
И послушно бреду, как в бреду, в аптеку:
Добрый вечер, продайте хороший яд
И лекарство от нужного человека,
Потому что он слишком болит и жжет,
Потому что зависимость больше дозы,
Мне его не хватает до "хорошо",
А лечиться от этого
Слишком поздно, понимаете?
Впрочем, фигня - война.
Витамины, пожалуйста. Пачек восемь.
Так, плохая привычка
Сходить с ума.
А в глазах - это осень
Конечно - осень.
Нелюбимые дети мешают своим матерям —
Слишком громко стучат по тарелке и громко жуют,
И имеют привычку игрушки ломать и терять
Нелюбимых детей не отправят, конечно, в приют,
Их не станут лупить. Эти матери знают свой долг
Правда, сказок не будет. Пустяк: эти дети хитры —
Их во сне навещают Незнайка, дракон, диплодок —
Говорят о мультфильмах, о правилах новой игры,
О диковинных странах. Не ужас, не мрак, не конец.
Ну, не дышат в макушку, не гладят по круглой щеке.
Их, возможно, какой-никакой, но любил бы отец.
Да отцы в этих случаях часто живут вдалеке.
Нелюбимые дети хотят заслужить похвалу:
Они учатся рьяно, берут за барьером барьер.
Нелюбимые дети стоят в наказание в углу
И невесело думают: «Видимо, я шифоньер».
У них рано случается первая рюмка и ночь.
Детский комплекс за ними ползёт, как гружёный вагон.
Они рано уходят из дома холодного прочь,
пополняя ряды нелюбимых мужей или жён.
Выпал внезапно очень тяжёлый месяц:
время стучит, опять ничего не лечит.
Может, оно и лучше, что мы не вместе
и от проблем друг друга свободны плечи.
Холодно, голо. Снежные мухи. Морось.
Серое небо липнет снаружи к шторкам.
Ветер свободы, если он пьётся порознь,
плотный, противный, горький – почти касторка.
Я не считаю дни, не считаю ночи.
Просто листаю сутки – по пять, по десять.
Мы перейдём границу поодиночке,
каждый теперь лишь сам на себя надеясь.
Мы за чертой оставим тоску и нежность,
мы их пристрелим – пальцы уже на спуске.
Мы перейдём границу? Кошмар, конечно.
Но ничего. Мы как-нибудь по-пластунски.
Будем друг другу слать по привычке вести,
много поймём про жизнь и другие вещи.
Может, оно и лучше, что мы не вместе,
Мой перебежчик, бедный мой перебежчик.
Не избавиться от этих мыслей никогда.
Ты говоришь что ты летала раньше,
Я тоже как и ты летал, с одним лишь только
от тебя отличием, я налетавшись, приземлился сам.
Когда казавшееся раньше необычным,
Вдруг потеряло всякий здравый смысл,
И мой полет стал для меня привычкой,
Я к небу неожиданно остыл.
По одному живые не летают,
И выбирая место на земле,
Я ржавый взгляд на окружающих бросая,
Тебя увидел в опостылевшей толпе.
Я поднял голову и улыбнулся,
И крикнул небу, что еще вернусь,
Как только ей захочется вернуться,
Я с ней гораздо выше поднимусь.
Выходит крошево, битое злое месиво.
Стараешься — по стараниям воздают.
Чего ты сегодня пульсируешь вся и бесишься,
Чего не находишь места себе в строю?
А не потому ли, что собственноручно
Сделала себе воспитателей, церберов и царей
И маешься от понедельника к понедельнику,
Что им удалось в этом деле поднатореть?
Так вырви и выжги, отрежь, изведи до мизера,
Отучи от привычки копаться в твоей груди
И указывать, как тебе рассыпаться бисером перед ними,
По прихоти вольными уходить.
Бродишь по крошеву, режешь себя о крошево —
Скоро уже станет нечего тут ломать.
А все потому что нет ничего хорошего,
Если ты не хозяйка себе сама.
Я становлюсь натянутей и струннее —
Это привычка быть обнаженным нервом,
Стонами инструмента в упрямых пальцах.
Сколько ты хочешь еще во мне продолжаться
Звуками, перебоями, сердца ритмом? —
Под музыку эту пылал бы песок корриды,
И воздух арены мешался со свежей кровью,
На равные войны, напополам раскроен
Вот публика снова чествует жадным ревом того,
Кто ушел с арены непокоренным.
Господи, дай мне сердце, такое,
Где бы не отзывалась битва под знойным небом.
Эта привычка быть — как мороз по коже.
Господи, дай уйти, если он — не может.
Я устала звучать во имя его стараний
А Господь восхищен: «С ума сойти, как играет!»
Знаешь, а это, по сути, совсем
И не страшно —
Безумие тоже со временем
Входит в привычку
Только вначале неловко с
Душой нараспашку
Но ты вытираешь ненужные
Грани, кавычки
Знаешь, а если подумать, то
Это прекрасно —
Знать, что твоё сумасшествие
Дарит улыбки
Мир одинаков, но мы его
Видим по-разному
Кто-то цветным, ну,
А кто-то бесцветным и зыбким.
Знаешь, а ведь сумасшедшим
Быть всё-таки проще —
Смотришь на жизнь, как на
Новую книжку-раскраску
И любишь открыто,
по-детски, «без заморочек»,
Веря, так искренне веря в
Хорошие сказки.
мы проиграли
обязанности, права,
лично-отдельное, связанное в одно,
планы состариться вместе, дела, слова,
кофе в постель (растворимый, но всё равно),
общие дырки в бюджете, сгоревший фен,
пятна зеленки у сына на простыне,
выплески нежности, градус постельных сцен,
ночи 'живот к животу' и 'спина к спине' -
мы проиграли
на правой загар ещё -
где безымянный — предательски полосат
бесит еще по привычке небритость щек
40 минут и на разные полюса
разных планет ощущения напрокат
будто бы взяты но донельзя упростив
сложные чувства, мне страшно начать искать
и не найти в себе силы тебя простить
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Привычка» — 697 шт.
