Цитаты в теме «пустыня», стр. 12
Молодой монах и его наставник ехали через пустыню. Наставник, пользовался каждым моментом их поездки, чтобы учить послушника вере.
— Верь в Бога, — говорил он. — Бог никогда не покидает своих детей.
Вечером в лагере наставник попросил, чтобы ученик привязал коней к ближайшему камню. Ученик отправился к камню, но вспомнил, что ему говорил учитель. «Должно быть, он проверяет меня, — подумал он. — Я должен вверить лошадей заботам Господа». И он оставил коней несвязанными.
Наутро ученик увидел, что лошади исчезли. Взбунтовавшись, он вернулся к учителю.
— Вы ничего не знаете о Боге! — воскликнул он. — Я оставил лошадей на Его попечение, а теперь животные пропали.
— Бог хотел позаботиться о лошадях, — ответил учитель. — Но для этого ему были нужны твои руки, чтобы их привязать.
Придуманы столетия расставаний,
Чтоб дорожить минутой краткой встречи,
Лжи во спасенье, долгих лет скитаний
Дано испить... Они врачуют, лечат.
Познать нужду и цепкий плен болезней,
Чтоб цену знать достатку и здоровью,
Погрязнуть в хаосе хитросплетений,
Чтоб распрощаться с ноющею болью.
Придётся испытать нам страх потери,
Чтобы начать беречь, что не хранилось,
Стучаться долго в запертые двери,
В награду чтобы новая открылась.
Шаг к смерти сделать, и, воскреснув снова,
Понять, что жизнь - на раз, хотя и вечный,
Затворником пожить, чтобы простора
Любить размах – широкий, бесконечный!
Пусть не достичь вершин, но знать – во имя
Чего горел, или хотя б пытался...
Ведь для того сотворена пустыня,
Чтоб человек деревьям улыбался.
Все топлюсь вроде в перспективах каких-то муторных —
Но всегда упираюсь лбом в тебя, как слепыш.
Я во сне даже роюсь в папках твоих компьютерных,
Озверело пытаясь выяснить, с кем ты спишь.
Пронесет, может быть, все думаю, не накинется —
Но приходит, срывая дамбы, стеклом звеня:
Ты мне снишься в слепяще-белой пустой гостинице,
Непохожим — задолго, видимо, до меня;
Забываюсь смешными сплетенками субботними,
Прячусь в кучи цветастых тряпочек и вещиц —
Твое имя за мною гонится подворотнями,
Вылетая из уст прохожих и продавщиц,
Усмехается, стережет записными книжками,
Подзывает — не бойся, девочка, я твой друг,
И пустыни во сне скрипят смотровыми вышками,
Ты один там — и ни единой души вокруг;
Не отмаливается — исповеди да таинства,
Только все ведь начнется снова, едва вернусь.
Мы, наверное, никогда с тобой не расстанемся,
Если я вдруг однажды как-нибудь не проснусь.
Действительность — вот лозунг и последнее слово современного мира! Действительность в фактах, в знании, убеждениях чувства, в заключениях ума, — во всем и везде действительность есть первое и последнее слово нашего века. Он знает, что лучше на карте Африки оставить пустое место, чем заставить вытекать Нигер из облаков или из радуги. И сколько отважных путешественников жертвует жизнью из географического факта, лишь бы доказать его действительность! Для нашего века открыть песчаную пустыню, действительно существующую, более важное приобретение, чем верить существованию Эльдорадо, которого не видали ничьи смертные очи.
Мы оба любили, как дети,
Дразня, испытуя, играя,
Но кто-то недобрые сети
Расставил, улыбку тая —
И вот мы у пристани оба,
Не ведав желанного рая,
Но знай, что без слов и до гроба
Я сердцем пребуду — твоя.
Ты все мне поведал — так рано!
Я всё разгадала — так поздно!
В сердцах наших вечная рана,
В глазах молчаливый вопрос,
Земная пустыня бескрайна,
Высокое небо без звездно,
Подслушана нежная тайна,
И властен навеки мороз.
Я буду беседовать с тенью!
Мой милый, забыть нету мочи!
Твой образ недвижен под сенью
Моих опустившихся век.
Темнеет Захлопнули ставни,
На всем приближение ночи
Люблю тебя, призрачно-давний,
Тебя одного — и навек!
Я верю...
Нет, я не стану безводной пустыней
Не превращусь в беспроглядную тьму
Я не уйду, покорённый гордыней,
Сменяя свет на бездонную мглу
Я не исчезну, совсем, без остатка
В беспамятстве и в забытье
Жизнь коротка, жизнь слишком кратка,
Чтоб исчезать в полутьме
Не растворюсь Не затухну
Не распылюсь по ветру
Не испарюсь Не иссохну
Хоть как и все я умру
Нет, я вернусь, я воскресну
Может быть годы спустя
Я ни за что не исчезну
Верю бессмертна душа
Да, я вернусь, я воскресну
Я возрожусь, оживу
Я ни за что не исчезну
Я ни за что не уйду.
Как трудно верить в собственную смерть,
Когда стоишь у самого истока
И небо ослепляет синевой,
И жизнь летит без цели и без срока.
Извилистой дорогою спеша,
Судьбой гоним и призраком любим,
В местах, где захоронена душа,
Так трудно верить в Иерусалим.
Как трудно верить, просто слепо верить,
Как трудно свято верить в тишину.
И в зной пустынь, где ты ни разу не был,
И в богом не забытую страну.
Но в этой жизни, где твой срок недолог,
Где от себя тебе не убежать,
Ты понимаешь, с долей сожаления:
Как трудно верить и как просто знать.
— Ваша планета очень красивая, — сказал он. — А океаны у вас есть?
— Этого я не знаю, — сказал географ.
— О-о-о — разочарованно протянул Маленький принц.
— А горы есть?
— Не знаю, — сказал географ.
— А города, реки, пустыни?
— И этого я тоже не знаю.
— Но ведь вы географ!
— Вот именно, — сказал старик. — Я географ, а не путешественник. Мне ужасно не хватает путешественников. Ведь не географы ведут счет городам, рекам, горам, морям, океанам и пустыням. Географ — слишком важное лицо, ему некогда разгуливать. Он не выходит из своего кабинета.
Бойтесь женщины, что вытерпела боль,
С детства научилась выживать,
На "отлично" выучила роль:
"Никого чужого не впускать!"
Бойтесь женщину, сумевшую задеть,
Тронуть те невидимые нити,
Что с годами могут очерстветь
И - алаверды, как ни крутите...
Бойтесь женщины, что сводит вас с ума,
И порой доводит вас "до ручки" -
Откровенна, вежлива, пряма,
А внутри - пустыня и колючки...
Бойтесь, даже если вас простит...
Если вы случайно, ненароком,
Завели с той женщиной конфликт,
Не забудет... Будет мстить жестоко!
Если женщина любима, приползешь и полумертвый,
Даже если ты вручную пропахал сто тысяч га,
Встанешь, хоть противный кто-то накачал тебя снотворным,
И пойдешь без промедления через бури и снега.
Если женщина любима, позвонишь с другой планеты,
Изложить конкретный список навалившихся причин,
По которым ты не можешь заглянуть к ней на котлеты,
Чтоб она не предложила их кому-то из мужчин.
Если женщина любима, но разбиты телефоны,
Нет в пустыне телеграфа, и отсутствует почтамт,
У тебя в запасе в клетке есть всегда почтовый голубь,
Чтоб отправить к ней с приветом чувств изложенных десант
Претворишь в судьбу мгновенно сотни хитрых комбинаций,
Чтоб добраться до желанной хоть в обход, хоть напрямик
Если женщина любима, ты найдешь, как с ней связаться,
Чтоб подумать не успела, что забыл о ней на миг.
ПРОРОК
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;
Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
"Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!"
Жан Жак Руссо говорил, что цивилизация началась, когда человечество стало возводить стены. Очень меткое замечание. Так оно и есть: всякая цивилизация есть продукт отгороженной несвободы. Исключение — только автралийские аборигены. У них до семнадцотого века сохранялась цивилизация, которая не признавала оград. Вот уж были по настоящему свободные люди. Шли когда хотели и куда хотели. Что хотели, то и делали. Ходили всю жизнь по кругу. Хождение по кругу — сильная метафора, свидетельсвующая о том, что они живут. А потом явились англичане, все огородили, чтобы разводить скот. Аборигены никак не могли понять, зачем это надо. Так ничего они и не поняли, за что их как антиобщественный и опасный элемент загнали в пустыню. Поэтому тебе надо быть поосторожнее, дорогой Кафка. В конце концов, в этом мире выживают те, кто строит высокие прочные заборы. А если ты будешь это отрицать, тебя в такую же дыру загонят
А так ли это необходимо: знать о себе все?
Главное — всех своих врагов наживать честно.
Бывают такие положения, в которых говорить правду неприличнее, чем врать.
Говорить правду можно только в том случае, если живешь по правде.
Если человек болен, то для него истина в здоровье. Если он в пустыне и хочет пить, то для него истина — вода. А если есть здоровье и вода, а нет любви, то для него истина — в любви. Чего нет, в том и истина.
Спрашивать — значит знать. А знать — значит вырезать ситуацию скальпелем, ка живого человека. Тогда надо что-то срочно делать: или зашивать, или хоронить.
Сумасшедшая любовь обрушилась на неё, как смерч, способный вмиг опустошить бескрайнюю равнину: всё, что имеет хоть какую-то форму и попадается на пути, он сметает под корень, без разбору швыряет в небо, ни за что ни про что кромсает в клочья и корежит до неузнаваемости, после чего, нимало не утратив мощи, уносится к Тихому океану, безжалостно рушит Ангкор Ват, по пути, в индийских лесах, испепеляет семейство несчастных тигров, в персидской пустыне превращается в самум и хоронит в песке целый экзотический город-крепость. В общем, любовь поистине монументальная.
Время от времени, когда твоя жизнь усложняется и вокруг начинают виться всякие скользкие подхалимы, настоящий, действенный курс лечения — загрузиться под завязку гнусной химией, а потом мчаться, как бешеная скотина, из Голливуда в Лac-Beгac. Расслабиться, как это бывало, в чреве исступленного солнца пустыни. Вернуть крышу в прежнее состояние, привинтить ее наглухо болтами реальности; намазать рожу белым кремом для загара и двинуться дальше с музыкой, врубленной на полную громкость, и хотя бы с пинтой эфира.
Жизнь — это не когда ты стоишь на вершине горы и любуешься закатом. Это не тот момент, когда ты ждешь возлюбленного у алтаря или рождается твой ребенок, или когда ты плывешь на глубине, и к тебе подплывает дельфин. Это всего лишь фрагменты. Десять-двенадцать песчинок, рассыпанных в пустыне существования. Эти песчинки — не жизнь. Жизнь — это когда ты чистишь зубы, делаешь бутерброд, смотришь новости и ждешь автобуса. Или идешь куда-то. Каждый день происходят тысячи маленьких событий, и, если не смотреть внимательно, не запоминать их и не считать, можно все пропустить.
Можно пропустить всю жизнь.
Наверно, только после тридцати лет я стал проникаться мыслью, что самое страшное в жизни – это потерянное время. Иногда я буквально физически чувствовал, как сквозь меня течёт поток совершенно пустого, ничем не заполненного времени. Это терзало меня. Я чувствовал себя водоносом, несущим воду в пустыне. Ведро течёт, и драгоценные капли отмечают мой путь, мгновенно испаряясь на горячих камнях. И самому мне эта вода не впрок, и напоить некого. Я смутно подозревал, что не может это ведро быть бесконечным, что вон там, за выжженными солнцем плоскогорьями, я как раз и почувствую жажду. Но ведро течёт, и нет никаких сил остановить потерю.
Людям бы ужаснуться самим себе, прекратить рожать, чтобы жизнь на этом клочке земли вовсе прекратилась: остановились заводы, изнасиловавшие небо вздыбленными жезлами труб, ржавые грузовики перестали вязнуть в непросыхающей грязи дорог, лодки пошли ко дну под матерщину неопохмеленных харонов. Пусть бы все вокруг превратилось в чистую, честную пустыню, или заросло горькой полынью. Но люди продолжают наказывать нежеланных потомков рождением, и те будут влачить на берегах отравленной реки полужизнь, пока не испустят свой последний вздох. Но до этого, до этого они обречены искать любви.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Пустыня» — 280 шт.
