Цитаты в теме «сеть», стр. 11
СЕМИРАМИДА
Для первых властителей завиден мой жребий,
И боги не так горды.
Столпами из мрамора в пылающем небе
Укрепились мои сады.
Там рощи с цистернами для розовой влаги,
Голубые, нежные мхи,
Рабы и танцовщицы, и мудрые маги,
Короли четырех стихий.
Все манит и радует, все ясно и близко,
Все таит восторг тишины,
Но каждою полночью так страшно и низко
Наклоняется лик луны.
И в сумрачном ужасе от лунного взгляда,
От цепких лунных сетей,
Мне хочется броситься из этого сада
С высоты семисот локтей.
Нет любимчиков у Бога,
И изгоев тоже нет,
Сеть дорог — одна Дорога,
Россыпь тайн — один Секрет.
Каждый сам себе назначит,
Что придётся на веку,
Бог не дёргает, не плачет —
Он Отец, не опекун.
С уважением и терпеньем
Бережёт свободный шаг:
Выбираешь потрясение?
На-вот крепенький кулак.
Хочешь, чтоб тебя любили?
Потребителей — орда,
Это мы всё время в мыле,
Он спокоен, как всегда.
Мы кричим, что он в ответе,
Он не дал, что обещал,
И бежим к нему, как дети,
Меж икон его ища.
Ляля по утрам очень капризная. Не хочет надевать, что даёт отец. Хоть у отца отличный вкус. Отец всегда выбирает красивое, а главное, тёплое. А Ляля хочет безумств. Каждое утро она не ребёнок, а какой-то Пако Рабан. Подавай, например, ей трусы с единорогом впереди. Я говорю, божемой, Ляля, кто увидит там твоего единорога? Но у женщин самоощущение. Поверх хороших трусов женщина наденет что угодно, хоть рыбачью сеть, хоть осенние листья. А на плохие трусы, некружевные, драные, без единорогов, даже бриллиантовое платье не хочется.
Гадостный мир! Самое скверное в нём — это я! Господи, почему я не мужчина? Почему я не дура? Вот ты, ты глупее меня, не намного, но все-таки, а волен резвиться, пока не наскучит, а потом переменить обстановку и снова резвиться, волен развлекаться с девушками, не запутываясь в сети эмоций, волен думать всё, что угодно, и никто тебя не осудит. А я — ума у меня хоть отбавляй, но я прикована к тонущему кораблю неотвратимого замужества. А за кого? Для большинства мужчин я слишком умна, а между тем, чтобы привлечь их внимание, вынуждена спускаться до их уровня, тогда они хоть получают удовольствие, могут отнестись ко мне покровительственно.
Знакомства по Интернету становятся всё популярнее. Скоро можно будет вывесить свой автопортрет, снятый веб-камерой, и указать все параметры человека, которого ищешь: возраст, происхождение, хобби, цвет глаз и т. д. Скоро люди перестанут встречаться случайно. Вывешиваешь в сети свое фото или фильм и уточняешь: «Ищу рыжую озабоченную бисексуалку со склонностью к групповым контактам, с большой грудью и узким влагалищем, любящую диски Кэта Стивенса и баскетбол, фильмы Тарантино и Республиканскую партию». Когда кто-нибудь, отвечающий твоим критериям, окажется в твоем квартале, тебя предупредят по мобильнику или по e-mail'y. И не надо больше ходить в эти идиотские бары. Какая жалость: я не увижу этого совершенного мира, где знакомства рациональны, как объявления в разделе недвижимости.
Греховодник отче Константине! На женску красу не зри, ибо та краса сладит сперва, а после бывает полыни горше. Не возводи на неё очей своих, да не погибнешь. Беги от красоты женской, как Ной от потопа, как Лот от Содома. Ибо кто есть жена? Сеть, сотворённая бесом, сатанинский праздник, покоище змеиное, болезнь безысцеленная, коза неистовая, ветер северный, день ненастный. Лучше лихорадкой болеть, нежели женой обладаему быть: лихорадка потрясёт да отпустит, а жена до смерти иссушит. Кротима — высится, биема — бесится. Всякого зла злее жена.
Сын приезжает домой, и родитель расставляет свои сети. Старику — или старухе — нечего сказать сыну. Им и надо всего-навсего, чтобы ребенок посидел час-другой в кресле да лёг с ними спать под одной крышей. Это не любовь. Я не утверждаю, что нет такой вещи, как любовь. Я просто говорю о том, что отличается от любви, но иногда пользуется её именем. Вполне может статься, что без того, о чём я говорю, вообще бы не было никакой любви. Но само по себе это не любовь. Это в крови человека. Тяга к родной крови — это всем предопределено. Она и отличает человека от довольной твари. Когда вы рождаетесь, ваши отец и мать что-то теряют и лезут из кожи вон, чтобы это вернуть, а это и есть вы. Они знают, что всего им не вернуть, но постараются вернуть кусок побольше. И возвращение в лоно семьи, с обедом под кленами, очень похоже на ныряние в бассейн к осьминогам.
Погляди на эти узлы и узелки, они приспособлены так, что веревка сама держит себя за хвост и не дает узлу развязаться. Как ни тяни, он не поддастся, потому что сам к себе прилагает усилие. Так же и с людьми. Их пути связаны такими узлами, что они сохраняют по отношению друг к другу видимое спокойствие и неприкосновенность границ, однако на самом деле напряжены до предела, как узлы сети, когда ее, полную рыбы, вытягивают из воды. Потому что каждый делает то, что должен, а вовсе не то, что бы ему хотелось.
Рождественским подарком была живая черепашка с инкрустированным бриллиантами по панцирю вензелем Джулии; и это чуточку непристойное живое существо, то беспомощно оскальзывающееся на паркете, то поднятое для всеобщего осмотрения на ломберный столик или ползущее по ковру, прячась при малейшем прикосновении и тут же снова вытягивая морщинистую шейку и раскачивая серой допотопной головой, стало для меня образом всего того вечера, тем крючком на сети воспоминаний, который зацепляет внимание, хотя нечто гораздо большее совершается у нас на глазах.
– Господи, – сказала леди Марчмейн. – И неужели она ест все то же самое, что и обыкновенная черепаха?
– А что вы сделаете, когда она подохнет? – спросил мистер Самграсс. – Нельзя ли будет вставить в этот панцирь новую черепаху?
Я был несправедлив к Мирей, я навязал ей роль, совершенно ей несвойственную, я попал в сети собственной гордыни, мне почти стыдно. Однако я не за что не променял бы два года своего безумия на пять лет счастливого брака. Мне дорог был расплавленный свинец, сердечный жар и дрожь в моих коленях, мне дорог был Господь на небесах, когда я видел локон золотой Как видишь, из меня еще может получиться приличный поэт, если я подольше посижу в своем имении Вместо того, чтобы бегать за призраками и писать пошлые письма
В фильмах всё эпично и романтично, в книгах так же, но в жизни всё совсем по-другому. Романтики в жизни нет. Слишком много пародий на жизнь, слишком много тех, кто всё осмеивает. Сейчас, в двадцать первом веке, смешно и позорно всё. Социальные сети стали не только собранием дегенератов, но и юмористов от самого Бога. Куда ни плюнь, все здорово разбираются в юморе. Бабушка упала – нужно это сфотографировать, выложить в какую-нибудь группу и со всеми посмеяться, бомж валяется полумертвый – надо снять на видео и опять со всеми смеяться. «Умора», что ещё сказать? Меня тошнит от всего этого.
Тут мне пришло в голову, что пора наконец выяснить, парень это или девушка, и я раскинул сеть.
— Значит, вы были в буфетной? — спросил я вкрадчиво.
— Да. А что? Полиция не разрешает?
— Полиция хочет знать, что вы там делали.
— И научный мир тоже, — добавил Симонэ. Кажется, та же мысль пришла в голову и ему.
— Кофе пить полиция разрешает? — осведомилось чадо.
— Да, — ответил я. — А ещё что вы там делали?
Вот сейчас Сейчас она оно скажет: «Я закусывал» или «закусывала». Не может же оно сказать: «Я закусывало»
— А ничего, — хладнокровно сказало чадо. — Кофе и пирожки с кремом. Вот и все мои занятия в буфетной.
— Сладкое перед обедом вредно, — с упрёком сказал Симонэ. Он был явно разочарован. Я тоже.
Жизнь в пяти эпизодах
Детство
Боже, какая гадость — пенка на молоке
Манная каша — мерзость. Лука ошмётки в супе.
Страшные звуки ночью где-то на чердаке
И на картинке в книжке —
Баба Яга на ступе.
Юность
Боже, какая гадость — стыдные волоски
Мамина шляпа — мерзость.
Прыщик на подбородке.
Слёзы в подушку ночью,
Призрак моей тоски.
И причащение взрослых —
Горькая рюмка водки.
Молодость
Боже, какая гадость —
Он не пришёл домой
Запах измены — мерзость.
Пошлый белесый волос.
Страх одинокой ночи чёрною бахромой.
И телефонный зуммер тихо играет соло.
Зрелость
Боже, какая гадость — сети моих морщин
Мамина шляпа — мерзость. Стирка, кастрюли, дети.
Ночь, головные боли тенью иных причин.
И осознание искрой — прожитые две трети.
Старость
Боже, какая гадость — список моих лекарств
Муки склероза — мерзость. Память о прошлом, ступор.
Боль превращает ночи в наипошлейший фарс.
Пенки. Прыщи. Измены. Стирка. И я — и ступа.
Я уеду – ты останешься.
Ты рукой ко мне потянешься –
А меня уже там нет –
Только воздух, только свет,
Только блики, только токи,
Да разорванная сеть...
Ах, какой ты одинокий –
Любо-дорого смотреть.
Ты останься — я уеду.
А иначе быть не может
Пусть отпразднует победу
Та, что ближе и моложе.
Я уеду — ты останься,
Отдышись и успокойся.
На последние сеансы
Допускают только взрослых,
Только бывших, только битых,
Только знавших толк в изменах
Мы с тобой бесспорно квиты
И предельно откровенны.
Мы с тобой так благородны,
Так взаимно безупречны
Я уеду на свободу.
Ты останешься — навечно.
Всё врут календари — бессовестно и злобно,
Ухмылку не тая в сплетениях листов
Готовят плаху мне на развороте лобном,
В строю прошедших лет, зачёкнутых крестом.
Всем врут календари, пощады не имея,
С жестокостью детей, что мучают собак
И месяцы и дни с цинизмом лицедеев
Швыряют в никуда, в ушедший полумрак.
Врут мне календари о пролетевших летах.
Врут датами потерь — открыто, без прикрас
Листая их, ищу ненужные ответы
В сетях, сплетённых мне морщинками у глаз.
Вычёркивая дни из зим, что мне остались,
Листаю боль и страх ладонями страниц
Я не боюсь уйти, меня пугает жалость,
И так тревожно мне от скрипа половиц
Не завтра я уйду, последний лист не сорван.
Ещё морозы мне подарят снегири
Сама себе твержу про неуместность торга,
Но у судьбы прошу — пусть врут календари.
День отрадных встреч с друзьями – вспоминай
Все, что было теми днями, – вспоминай!
Ныне верных не встречается друзей –
Прежних, с верными сердцами, – вспоминай!
Всех друзей, не ожидая, чтоб они
Вспоминали тебя сами, – вспоминай!
О душа моя, в тенетах тяжких бед
Всех друзей ты с их скорбями вспоминай!
И, томясь в сетях настигнувшего зла,
Ты их правды сыновьями вспоминай!
И, когда польются слезы в сто ручьев,
Зендеруд* с его ручьями вспоминай!
Тайн своих, Хафиз, не выдай! И друзей,
Их скрывавших за замками, – вспоминай!
- Зендеруд - река в Ширазе
(перевод К. Липскерова)
Дожди забренчали сонаты
По клавишам мокнущих дней,
И труб водосточных стаккато
Органных тонов не бедней.
Я вот уже многие годы
От каждого ноября
Жду этой дождливой погоды.
Все жду я, все жду я, а зря
Хоть я не наивен, как прежде,
Твержу я — дождей подожди!
Живу я в невнятной надежде,
А годы идут, как дожди.
Последнему будет работа
Мой голубоглазый палач —
Мой тысячный дождь
Для кого-то всего только первый плач.
А если бы жизни кривая
Легла на ладонь, словно путь,
Я смог бы, глаза закрывая,
В грядущее заглянуть.
Нет, лучше, пожалуй, не надо!
И так не в ладах я с судьбой.
Известны исходы парадов,
А чем же закончится бой?
Ну вот, наконец — то,
Дождливый сентябрь!
Ну вот, наконец — то,
Прохладная осень!
И тучи повисли косыми сетями,
И кончился месяц под номером восемь.
Обои, стены, шторы, потолок,
Окно направо, а налево двери,
Диван, компьютер, маленький порог,
Через него давно ушло доверие.
В экран уткнувшись, ползаешь в сети,
Душа в сомненьях, мысли все скрываешь,
Так и бывает в семьях без любви,
Ты не живёшь, ты время проживаешь.
Жить рядом, созерцая пустоту,
И видя пустоту в глазах друг друга,
Хотеть обнять но в общем-то не ту
Где выход тот из замкнутого круга
Пройдут года и время всё изменит,
Ты станешь старше, дети подрастут,
Обои, шторы ты, возможно, сменишь,
Но не желание порой обнять не ту
Не понимание, стены, потолок,
Желание подчас шагнуть за двери,
И мысли, что ты мог, а что не мог,
Где нет любви нет места и доверию.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Сеть» — 271 шт.
