Цитаты в теме «шкура», стр. 2 ▷ Socratify.Net

Крокодил.

Мне стало известно:
Оно существует,
То тайное Царство,
Где джунгли ликуют.

И ночью глубокой,
Как юг черноокой,
Там плачет
Драконов Мать!

"О чём, Кровожадная,
Сердце тоскует,
И жертвы не радуют
Острый зуб?

О чём, Длиннолицая,
Враг твой ликует
Улыбкой проклятых,
Проклятых губ?

Неужто свершилось,
Что ты преклонилась,
И голову низко,
Как раб, опустила,

Что Ужасом Древним
Так долго звалась?
Неужто смеётся,
Презрением вьётся

Та лента из кожи,
Что с кожи Твоей?
Кто вырезал острым,
Как месяц округлым,

Как солнце горячим
Клинком Твою суть?
Скажи мне, Царица,
Неужто как птица

Ты больше не будешь,
Не будешь летать?"
"Оставь меня, путник,
В тиши каменелой

И дай поскорей умереть!
То солнце сгорело,
Что жизнь мою грело
Десятки безбедных лет.

То утро пропало,
Когда я узнала,
Что едет ко мне Человек!
То кровью застыло,

Что шкурой мне было.
И крыльев в помине нет!
Поверишь ли, путник,
Я стала добычей!

И страх не рождает
Мой больше лик.
Поверишь, проезжий,
Что ночь застилает

И скудно питает
И дух мой, и плоть..."
И плачет в глубокой,
Как юг черноокой,

В стране диких джунглей
Драконов Мать...И болью высокой,
Как смерть одинокой,
Её накрывает страх.

Есть люди люди жизнерадостные, как весна, наполняющие сердца людей любовью. Есть люди теплые, заполненные жизненной живительной энергией, как лето. Есть люди щедрые душевным богатством, как осень и холодные, циничные, как суровая зима.
Есть люди яркие и задорные, как солнечные зайчики, которые оживляют мир сказочным блеском. Есть люди, как тени — безликие, темной сущности, живущие в тени от мира.
Есть люди, как светлая полоса в жизни, которыми дорожишь и ценишь, как бесценным подарком судьбы. Есть серые попутчики, как крысы, которые первыми бегут с корабля и темные, тянущие твой жизненный корабль на дно.
Есть люди легкие, как бабочки, с которыми в жизни и общении легко и просто, не обременяющие своим жизненным грузом. Есть люди тяжелые, как гусеницы, которые живут в своем коконе и грызутся с окружающим миром в силу собственной неудовлетворенной внутренней сложности и душевного уродства.
Есть люди «белые и пушистые», как волки в овечьей шкуре, есть люди колючие, как ёжики, которых иголки защищают от тех, кто готов их сожрать любой подходящий момент.

Если жена твоя, стала вдруг сукой,
Значит мужик — ты еще тот кобель,
Лаять устав, в один день станет стервою,
И выклюет мозг твой гнилой.

Если жена твоя, стала вдруг жабой,
Значит, как жлоб — экономишь на ней,
И носит жена свою старую шкуру,
Крутясь, словно белка прислугой твоей.

Если жена твоя стала змеею,
Значит ты сам хладнокровный тот гад,
Который расчетливо, меняя окраски
Вполз в душу её, разорив райский сад.

Если жена твоя, стала вдруг колкой,
Колючей и замкнутой, пыхтит словно ёж,
Значит изранил её душу ты тонкую,
Покрыв шипами иммунитета на ложь.

Если жену называешь ты курицей,
Значит ты сам тот петух,
Которому яйца снесет — не задумываясь,
Коль скажешь об этом ей вслух.

Если жену свою, назвал ты коровою,
А женщину телкой или глупой овцой,
То ты не мужик, а бычье хомовитое,
И баран, у которого грязный язык.

Ведь брал ты её своей зайкой пушистою,
И что изменилось теперь?
Вдруг стала она для тебя неудобною,
Ищи ты причины в себе, а не в ней.

Назови жену свою — Солнышком ясным,
И согреет душевным теплом,
Назови Любимой, Желанной, Единственной
И почувствуй всю нежность её и любовь.

Боже Милостивый! Зачем Ты дал неразумному существу в руки такую страшную силу? Зачем Ты прежде, чем созреет и окрепнет его разум, сунул ему в руки огонь? Зачем Ты наделил его такой волей, что превыше его смирения? Зачем Ты научил его убивать, но не дал возможности воскресать, чтоб он мог дивиться плодам безумия своего? Сюда его, стервеца, в одном лице сюда и царя, и холопа — пусть послушает музыку, достойную его гения. Гони в этот ад впереди тех, кто, злоупотребляя данным ему разумом, придумал все это, изобрел, сотворил. Нет, не в одном лице, а стадом, стадом: и царей, и королей, и вождей — на десять дней, из дворцов, храмов, вилл, подземелий, партийных кабинетов — на Великокриницкий плацдарм! Чтоб ни соли, ни хлеба, чтоб крысы отъедали им носы и уши, чтоб приняли они на свою шкуру то, чему название — война. Чтоб и они, выскочив на край обрывистого берега, на слуду эту безжизненную, словно вознесясь над землей, рвали на себе серую от грязи и вшей рубаху и орали бы, как серый солдат, только что выбежавший из укрытия и воззвавший: «Да убивайте же скорее!..»

Шиншилла на своей шкуре знает смысл фразы «не родись красивой, а родись счастливой».

Вы ведь всего то навсего мул в лошадиной сбруе. Ну а мулу можно надраить копыта и начистить шкуру так, чтоб сверкала, и всю сбрую медными бляхами разукрасить, и в красивую коляску впрячь Только мул все одно будет мул. И никого тут не обманешь.

ложь есть средство наживы или способ спасти свою шкуру. Если твёрдо придерживаться этого определения, то, думаю, лжецом можно считать и писателя — при условии, что тот неплохо зарабатывает.

Нельзя по-настоящему понять человека, пока не станешь на его точку зрения Надо влезть в его шкуру и походить в ней.

Тот, кому довелось хоть на мгновенье оказаться в чужой шкуре, поостережется употреблять слова, чье звучание сходно с презрительными плевками.

Профессиональные ниспровергатели истлевших идолов напоминают жрецов, приплясывающих на шкуре не ими поверженного зверя.

Он был не то чтобы осёл. Просто слишком долго маскировался, а когда хотел врубить заднюю передачу, оказалось, что шкура уже приросла. Так и остался. Вроде умник, но с клочьями ослиной шерсти.

Лиса в тигровой шкуре.

Рассчитывать на шкуру ещё не пойманного енота.

Пан шкуру сдирает, а поп душу вынимает.

Видать волка и в овечьей шкуре

Жирную корову по шкуре узнаешь.

Мы бьемся и плачем, и громко рыдаем,
Но делаем всякую чушь?
Трудно и страшно. Что делать — не знаем
И лезем куда-то в глушь

Мысли чужие и мнения тоже,
Бредешь словно пес за толпой.
Так проще гораздо, конечно, но, все же,
Толпа управляет тобой

Ты — мыша, грызущая кактус колючий —
Плачешь, но дальше грызешь.
Не знаешь, что жить можно дальше и лучше,
И так же, как жил и умрешь

Забудь о морали, точнее, подумай:
Ты думал хоть раз о ней?
Ты думал хоть раз, человечья ты шкура,
Что правит мозгами людей?

Отбрось убеждения и принципы тоже,
И силу свою осознай,
И помни, несчастный системы заложник,
Рабов не пускают в рай!

Мы строили любовь на недомолвках —
Стратегия и тактика глупцов.
Ты был свирепым, кровожадным волком,
А я, по ощущениям, овцой.

Сюжетов сказок взрослый суррогат:
Стандартных окончаний перспективы.
Овца растила маленьких ягнят,
А волк метался в поисках наживы

У страха вечно велики глаза:
И волки церемониться не станут —
Того гляди, откажут тормоза —
И овцы превращаются в подранок.

В попытке устоять и продержаться,
Снимая шкуры и меняя лица,
Овца способна ночью превращаться
В бездушную и дикую волчицу.

Клыки и лапы, сорваны засовы.
Жестоких битв звериных круговерти.
Волчица ощущает запах крови,
Который для овцы — подобен смерти.

Так много взрослых сказок без цензуры.
От боли остается только блеять
Все волки — кровожадны по натуре:
Овечьи шкуры просто не заклеить

Под волчьей ночью, свойственной натуре,
И рык, и вой разносится по ветру.
Я выбираю смерть в овечьей шкуре.
Ведь чувства волка — просто поиск жертвы.

Слышал я не так давно одну правдивую историю. Великий эльфийский владыка пожелал иметь сапоги из шкуры дракона. Ну сказано – сделано. Призывает к себе главный его военачальник двух самых доблестных воинов и велит: отправляйтесь-ка вы, братцы, в джунгли юга и добудьте для короля драконьи сапоги. Три года отсутствовали воины, но потом всё же вернулись – одичавшие, израненные, усталые «Где сапоги? » – грозно вопросил командир. И тут герои расплакались в голос: мол, убили они двести тридцать шесть драконов, но ни на одном из них сапог так и не обнаружили!

Ну вот Перед носом захлопнули дверь.
Нелепо скулить и рычать бесполезно
Воспитанный пёс не считает потерь,
Он просто уходит походкой нетрезвой.
Обидеть легко. А собаку — вдвойне.
Убийственность фраз не летит мимо цели.
Собачников много и шкура при мне,
Снимаю ошейник — быть может, пристрелят?
Бессмысленно жить, если в дом не войдешь.
Ты предан и продан за стыд и измену.
По мертвому другу — поломанный грош,
Куда уж краснее заламывать цену
Я мог бы снести этот глупый замок
Скандально небрежным движением лапы.
Я мог бы сказать ей О, если б я мог!
Но там, за стеною, не всхлипы, а всхрапы
Иду по ступенькам заплеванным вниз.
Всё было, как должно, всё было недаром
Хозяйки моей романтичный каприз
Выходит навстречу мятущимся фарам