Цитаты в теме «снег», стр. 37
Ты обещал прийти
Около десяти.
Десять, двенадцать, час,
Так и не дождалась.
Я не спала всю ночь.
Я сочиняла речь:
- Всё, уходи ты прочь,
Больше не будет встреч.
А потом всё сначала —
Я ждала и скучала,
Прогоняла, прощала
И назад возвращала.
А потом всё сначала —
Что-то в трубку кричала,
И на стрелки смотрела,
И ревела, ревела
Снег так похож на дождь,
С правдой похожа ложь,
Занят, долги, дела,
Сердце тоска свела.
Город ночной — мой враг,
Как же ты можешь так,
Ты же не изменял,
Ты предавал меня.
Я прекрасно знаю, кто я и что я, – снова прервал ее поручик. – Я из тех, кому люди плюют на руки, когда работает, и в тарелку, когда ест. Я из тех, кто глотает шпаги и мрак, сигает из огня в полымя, а моя левая нога не желает добра правой. В одном кармане у меня растет пшеница, в другом – трава, душу свою ношу в носу, а все меня учат чихать. У отца моего только иногда облако набегает на солнце, а мне то дождь льет в миску, то снег валит в кровать. Я из тех, кто вилкой чешется и ножи в землю сажает да растит зубы, потому что ложки у меня не растут, пока я ем
Дело-то, по-моему, не во всяких там интрижках, связях — не они определяют нашу жизнь. Связь кончается, и всё, нет её нет! Как прошлогоднего снега! А важно лишь то, что неподвластно времени. Мне важна моя жизнь, и все в протяженности и в развитии. А что эти сиюминутные связи? Особенно те, которые держатся не духом, а плотью? Всё как у птичек: раз-два и разлетелись, большего связи и не стоят. Правда, люди порой пытаются придать этим связям значительность. Смешно! А важна общность людей на протяжении всей жизни.
Когда выйдешь в поле и ветер треплет колосья пшеницы, кажется, мир погрузился в тишину, все иные звуки пропали, а эта песнь ветра специально ласкает ухо, чтобы ты оглянулся и понял, какая кругом тишина. Или в лесу перелетит птичка с дерева на дерево, хрустнет лист под ногой, и ты слышишь, как тихо, как торжественно спокоен лес. И морская волна бьется мерно так, с музыкальным счетом, о берег, чтобы слышал человек тишину Много удивительного придумала природа, чтобы помочь нам услышать и полюбить тишину. А когда одинокий лыжник пересекает снежное поле, какая кругом стоит тишина. Одетая снегом земля наша так красива, только руками разведёшь
Для многих открытие простого факта, что черное и белое — всего лишь слова, но никак не противоположные объекты в морали, этике и обыденности, является невероятной ценностью, долженствующей подтвердить их высокий уровень мудрости. Так ребенок хвастается перед матерью пойманной жужелицей, в которой для дитяти сокрыты все красоты мироздания, и вызывает в лучшем случае брезгливую улыбку. Раскаленное добела железо, касаясь зрачков, дарует вечную черноту. Из черных туч падает белый снег. Тень хороша темная, а имя — светлое, но бывает и наоборот. Ну и что? Вы хотите сказать мне, что здесь сокрыты некие тайны?
И, может быть, то, что я всегда недолго жалел о людях и странах, которые покидал, — может быть, это чувство лишь кратковременного сожаления было таким призрачным потому, что всё, что я видел и любил, — солдаты, офицеры, женщины, снег и война, всё это уже никогда не оставит меня — до тех пор, пока не наступит время моего последнего, смертельного путешествия, медленного падения в чёрную глубину, в миллион раз более длительного, чем моё земное существование, такого долгого, что, пока я буду падать, я буду забывать это всё, что видел, и помнил, и чувствовал, и любил; и, когда я забуду всё, что я любил, тогда я умру.
Как она сказала тогда? «Это Москва, Мэтт город чудес в стране чудес » А Санкт-Петербург, имперский город, так не похож на Москву. Там была пряничная разноцветная иконопись, пропитанная ароматом ладана, разукрашенная золотом, — какая-то туземная архитектура! Там — магия врубелевского демона в Третьяковке, висячих садов декадентского ресторана посреди грязных улиц, чудовищного даже для стойкого британца мороза, скрипящего снега. Тут – прохладная, влажная и свежая весна, строгие как Верховный суд, классические здания, ажурные мосты. Красота этого города настолько изощрена, что кажется и строгой, и порочной одновременно. Тут люди изнемогают рассудком от полуночного света.
«Бывает же — топишь печку, глядишь на огонь и думаешь: вот она какая, большая зима!
И вдруг просыпаешься ночью от непонятного шума. Ветер, думаешь, бушует вьюга, но нет, звук не такой, а далекий какой-то, очень знакомый звук. Что же это? И засыпаешь снова. А утром выбегаешь на крыльцо — лес в тумане и ни островка снега не видно нигде. Куда же она подевалась, зима? Тогда сбегаешь с крыльца и видишь: лужу.
Настоящую лужу посреди зимы. И от всех деревьев идет пар. Что же это? А это ночью прошел дождь. Большой, сильный дождь. И смыл снег. И прогнал мороз. И в лесу стало тепло, как бывает только ранней осенью».
Вот как думал Медвежонок тихим теплым утром посреди зимы.
Я сказал горожанам, что война с Февралем необходима, как воздух, которым мы дышим. Если мы откажемся воевать, холод и серость накроют нас навсегда, будто бескрайнее одеяло из скал. Я предложил им вспомнить, каково это — держаться за руки с Маем. Я предложил им вспомнить, как звучат речки, бегущие под окнами спален, как плещется вода по августовским камням, как поют птицы в зелени веток, как собаки воют на равнине. Я предложил им закрыть глаза, забыть о снеге, тающем на лицах, и вспомнить, что они видели и чувствовали, когда просыпались поутру и солнечные лучи падали на их постели, на их голые ноги.
Послушать нас, так погода всегда бывает скверной. Она — что правительство: всегда и во всем виновата. Летом мы говорим, что от жары нечем дышать, зимой — что холод просто убийственный; весной и осенью мы осуждаем погоду за то, что нам не холодно и не жарко, и мечтаем, чтобы она решила этот вопрос в ту или другую сторону. Если светит солнце, мы говорим, что в деревне все гибнет без дождя; если идет дождь, мы молим бога о хорошей погоде. Если в декабре не выпало снега, мы негодующе вопрошаем, куда девались наши славные старинные зимы, и рассуждаем так, словно у нас обманом отняли то, что давно куплено и оплачено; а когда идет снег, мы употребляем выражения, недостойные христианина. Мы будем недовольны до, тех пор, пока каждый из нас не станет делать себе собственную погоду и единолично пользоваться ею. Если же это нельзя устроить, мы бы предпочли обходиться без всякой погоды.
Москва часто казалась ей, коренной столичной жительнице, двойственным городом — сквозь понятный, рациональный, легко постижимый внешний слой сквозил второй, непредсказуемый, живущий в своем темпе и по своим законам. Так и сейчас: откуда в седьмом часу вечера, в предпраздничной горячке за неделю до Нового года, вдруг взялось в воздухе это медлительное умиротворение, созерцательность большого сонного кота, грезящего, глядя суженными янтарными глазами на пламя свечи, горящей в темной комнате? Как будто что-то невидимое само по себе жило и дышало на этих улицах, где снег мгновенно превращался в сырую слякоть, где от бесконечной череды светящихся окон и вывесок он не был белым — только алым, голубым, зелёным, жёлтым
Но лишь только исчез грязный снег с тротуаров и мостовых, лишь только потянуло в форточки гниловатым беспокойным ветром весны, Маргарита Николаевна затосковала пуще, чем зимой. Она плакала часто втайне долгим и горьким плачем. Она не знала, кого она любит: живого или мертвого? И чем дальше шли отчаянные дни, тем чаще, и в особенности в сумерки, ей приходила мысль о том, что она связана с мертвым.
Нужно было или забыть его, или самой умереть. Ведь нельзя же влачить такую жизнь. Нельзя! Забыть его, чего бы ни стоило — забыть! Но он не забывается, вот горе в чем.
Настали будни ледяные,
Сковали холодом тепло.
И отличила я впервые
От полу-зла полу-добро.
Нет, не одно над нами небо —
Два полу-неба — ты представь.
Не знаю, был ты или не был
Мой полу-сон и полу-явь.
Ах, как холодно мне без тебя
В этом доме пустом.
Я как будто стою без тебя
На обрыве крутом.
Ты пока еще рядом со мной,
Между нами века.
Вот уж солнце взошло над над землей
А на сердце снега.
Не осуждай себя, не кайся,
Ведь я прошу тебя и так —
Ты уходи и возвращайся
Мой полу-друг, мой полу-враг Ты уходи и возвращайся,
Но только принеси мне вновь
Не половинчатое счастье,
А неделимую любовь.
(слова — Илья Резник
музыка и исполнение — Сабина Мурадян)
Здравствуй, мама
Здравствуй мама, ну как ты, родная?
Я пишу, и листочек дрожит,
Знаешь, сердце слегка замирает,
Вспоминая, как время бежит.
Ты прости, за нечастые вести,
Здесь, на севере, сложно с письмом
А мне снится, что снова мы вместе,
Ты с отцом, и со мной за столом
Снег метелью холодной кружится,
Изумрудами сыпется ночь,
А тебе как обычно не спится,
Словно хочешь советом помочь.
Паутинкой ложатся морщинки,
Мягким светом искрятся глаза,
И нежданно согреют слезинки,
Попросив за меня образа.
Я ведь тоже, безумно скучаю,
Брошу всё, и вернусь невзначай
Обязательно мам, обещаю,
Только ты без меня не скучай.
Папа для дочки - любимый папуля,
Мчится по первому зову как пуля
Нежно обнимет, подует на ушко,
Самая лучшая в мире подружка!
С горки зимой, или крепость из снега,
Папа с дочуркой не против побегать
Воду налили на свежий ледок,
И получился прекрасный каток!
А потеплеет, в поход за грибами,
С синими от ежевики губами,
Оба в колючках, счастливее нет!
Маме собрали весенний букет.
С папочкой можно гулять по аллее,
Пить газировку, играть в лотерею,
И никогда не бывает с ним скучно
Папа с дочуркой почти неразлучны.
Лишь только папа с работы вернётся,
Дочка на руки к нему заберётся
Сильно обнимет, и скажет на ушко,
"Папа, ты лучшая в мире подружка!"
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Снег» — 976 шт.
