Цитаты в теме «снег», стр. 46
И не трогайте, не прикасайтесь.
Не дышите мне на лицо.
Вы смешны и наивны даже,
Если палец четвертый с кольцом.
Вы, конечно же, лучше прочих;
Остальные вам не чета.
Я вот нынче, надломленным слогом, отсекаюсь.
Меж нами черта.
Не ходите вдоль этих полос,
Не ищите рукой пробелы.
Отпускаю, как волосы, крылья,
Чтобы были прозрачно-белы;
Чтобы были длинны и седы,
Чтобы перья, как снег, укрыли.
Не ходите мне вслед, не нужно,
Дно бездушно. В довесок в иле, —
Он уляжется вам на плечи ровным слоем,
На сердце — камнем.
Так что бросьте меня,
Попытки зафиксировать солнце в ранах.
Мне уютно (о, верьте, верьте!)
В этом царстве морской воды,
И не важно, что всякий
Смотрит сквозь прицел
На мои черты; и не важно,
Что пули бьются очень хлестко — смягчает соль
Нет! Не трогайте, не прикасайтесь.
Я заразна на эту боль.
Не воскресай! Я прошу, ну пожалуйста.
Сжалься, пойми: сердце больше не выдержит,
Треснет душа тонкой ломаной линией,
Лопнет струна, даже рифмы не выживут.
Боли бутоном в груди распускаясь,
Не возвращайся ночами бессонными —
Я со снами цветными давно попрощался,
Снятся мне напрочь одни монохромные.
Не возвращайся, нет, ты не ослышалась,
Мы попрощались, я помню отчетливо,
Пеплом душа на пол тихо осыпалась,
Ветер тот пепел развеял заботливо.
Брызнуло сердце на землю осколками,
Сразу как тонкие пальцы разжались,
Словно цветок сумасбродный, фарфоровый,
Выпало снегом и ливнем взорвалось.
Ты меня не вернешь и уже не от молишь,
Я ушел, заблудился, лет десять назад,
Я - фантом, я мираж, наваждение всего лишь,
Я - безумная рифма, живущая в снах.
В душе ураган эмоций — хотелось как видно, дальше.
Выпавший снег не тает — только хрустит на свет.
Я для тебя дороже? Хватит пожухлой фальши.
Бросить ключи, былое — перечеркнуть на нет.
Даже теперь не спится на не твоей кровати,
С пальца кольцо на тумбу — может, уже прощай?
Голова пульсирует болью, выжженой тихим «хватит».
Как бы мне не поддаться на тусклое «не скучай»?
Даже слегка похудела — мелочь, два килограмма,
Только болит под сердцем, словно забили гвоздь.
Мне в половине второго, звонит безутешно мама,
Врываясь сквозь сон, чтоб плакать больше не довелось
Высохли слезы. точка. хватит пожухлой фальши.
Снегом холодным мочит, кутая мне пальто.
Я научусь быть сильной. и научусь жить дальше.
Просто одной, конечно, будет уже не то.
Любимые женщины
Приходят к нам вёснами.
Они — неожиданны,
Как дождь или снег.
Любимые женщины
Приходят к нам звёздами,
Когда открываем мы
Одну среди всех.
Любимые женщины
Вовеки не старятся,
От них уезжаем мы,
Чтоб встретить опять.
Любимые женщины
Исполнены таинства:
Их можно разгадывать,
Нельзя разгадать.
Любимые женщины
Добры и внимательны,
И стать их достойными
Нам выпала честь.
Любимые женщины
Нас любят, как матери, —
С грехами, с ошибками,
Такими, как есть.
Любимые женщины
В разлуке печалятся,
Им снятся, наверное,
Тревожные сны.
Любимые женщины
Однажды встречаются,
И мы их поэтому
Терять не должны.
Если вдруг любовь уйдёт, как в травы лета,
Если вдруг любовь вдали растает где-то, —
Не забудь меня, когда поверишь в это,
Не забудь меня, ты не забудь меня.
Стал чужим день любой,
Лист календаря легко сорви.
Кто сумеет нам помочь с тобой?
Свет погас в глазах твоих
Ты и я — снег и дождь,
Нет в словах тепла, они пусты.
Жду того, что ты уже не ждёшь,
Помню то, чего не помнишь ты.
Не забудь меня и вспоминай повсюду,
Мне в последний раз поверь, как верят чуду,
И когда потом твоим я прошлым буду —
Не забудь меня, ты не забудь меня!
Можно всё забыть — все голоса и звуки,
Но когда шагнёшь на самый край разлуки,
Но когда навек простятся наши руки —
Не забудь меня, ты не забудь меня! Ты не забудь меня.
Береза с ветром целовалась,
Манила хрупкостью своей.
Её, тревожа, ветер рвался,
Увидеть наготу ветвей.
И, словно в танце, стан березки
Он нежно гнул и обнимал.
Она же, приодев сережки,
Внимала, что он ей шептал.
Был ветер сильным и упрямым.
Она податлива была.
До поздней осени до самой
Он приходил. Она ждала.
Когда всю ночь, дразня собою,
Последний лист с неё сорвал,
Любуясь хрупкой красотою,
Шепнул «Люблю» и вдруг пропал.
Неделю плакала березка
И дождь ей вторил невпопад.
Ей снился ветер. Речка в блёстках
И ветром сорванный наряд.
И вдруг увидела, проснувшись,
На ветках нежный первый снег.
Вернулся ветер, чуть коснувшись,
Её ветвей, как солнце век.
Одев в нежнейшие одежды,
Укутав милую свою.
Не рвался шквалом он как прежде,
Лишь тихо выдыхал: "Люблю"
Думалось, все навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры ее беспечной,
Силы ее сердечной
Хватит на сотню лет.
Вот прикажу — и явится,
Ночь или день — не в счет,
Из-под земли явится,
С горем любым справится,
Море переплывет.
Надо — пройдет по пояс
В звездном сухом снегу,
Через тайгу
На полюс, в льды, через «не могу».
Будет дежурить, коль надо,
Месяц в ногах без сна,
Только бы — рядом,
Рядом, Радуясь, что нужна.
Думалось Да казалось
Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла —
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву, зову.
Нет, ничего не поправится:
Из-под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу.
Живу?
Всё! Закончилась сказка, и не будет как прежде
Гонит ветер позёмку по замёрзшей земле.
В неуютном трамвае, слабый лучик надежды —
Одинокое сердце на вагонном стекле.
Словно солнечный зайчик, как дыхание ветра,
Звуки нежной свирели в гробовой тишине.
На панно снежных лилий было еле заметно
Одинокое сердце на вагонном стекле.
А мороз хоть и злится, он любви не помеха,
Согреваясь дыханьем, бросив вызов зиме,
Выводил чей-то пальчик, растопив наледь снега,
Одинокое сердце на вагонном стекле.
Этот милый рисунок рассказал мне о многом,
И так хочется верить в исполнение снов.
Заплутавшее счастье вдруг отыщет дорогу,
Одинокое сердце вновь поверит в любовь!
Я люблю, когда город, уставший от дел,
Засыпает под шёпот опавшей листвы,
Когда ветер, который деревья раздел,
Отмывает дождём серый плащ пустоты.
Когда сумерки с небом, сливаясь в мазок,
Прячут звёзды, давая и им отдохнуть,
Когда лето уходит в положенный срок,
Не пытаясь надеждой людей обмануть.
И на мокром асфальте почти как в стекле
Отражаются жёлтым пятном фонари,
Чья-то тень промелькнёт в полусонном окне,
И покажется вдруг, что она – это ты
Не привыкнув к перчаткам, плащам и зонтам,
Все спешат по домам, сокращая свой путь,
Чтоб согреться, прижавшись губами к губам,
И постель расстелить, и, обнявшись, уснуть.
А потом, из-за шторы, на цыпочках сны
Выйдут в тёмную комнату в скрип половиц,
И покажется снова, что где-то здесь ты
Среди, днём промелькнувших на улице, лиц.
Будет осень бродить по притихшим дворам,
Будет царствовать пасмурно до ноября,
Я люблю тосковать по тебе и снегам
Под негромкую музыку капель дождя.
Что-то на свалку сносили усилием дружным.
Бывшим хозяевам вдруг оказалось ненужным
Заяц безухий и клавиши в пыльном мешке
Рама, сундук, абажур и растение в горшке.
Люди пройдут мимо свалки и снова пройдутся
И оглянутся, и вещи им вдруг приглянутся,
И пригодится им заяц и то, что в мешке,
Рама, сундук, абажур и растение в горшке.
Зайца зашьют, и для рамы картина найдется,
Весело лампочка под абажуром зажжется,
Клавиши впору придутся, и дрогнет струна,
Кактус воспрянет, и встанет сундук у окна.
Жизнь продолжается, жизнь начинается снова;
То, что утрачено, вновь обретается; слово
Вновь наполняется смыслом и хочет звучать.
Всё, что отвержено, стало бесценным опять.
Так и в душе нарождается чудная сила:
То, что растоптано, то, что поругано было,
Снегом сияет, летит, не касаясь перил, —
Словно бы кто-то ее подобрал-полюбил!
Если в небо бросаешь сети,
Когда солнце плывет, как рыбка,
Значит мы еще в мире дети,
Не убитые светской пыткой.
Доживем ли до умных правил?
Распростимся ли с личным чудом?
Чистым сердцем познание правит,
А секреты нас ждут повсюду.
Пусть как мы не живут другие,
Пусть других тяготит планета, —
Только мы родились в России,
Мы — Отчизны своей поэты.
Степи, тундры, снега по пояс,
Ночи с бликами лунной ряски,
И всегда материнский голос
В повествуемых Русью сказках.
В чащах всё еще живы мифы,
В реках воды с прошедшим спящим.
Из созвучий взлетают рифмы,
И в строках оживает пращур
Так по-детски забросить невод,
Не крушась над ничтожным бытом, —
Невод листьев березки белой
Позолоченных и обмытых.
И надеяться, как ребенок,
Что в сетях вдруг забьется рыбка
Забывая, что век — недолог.
Забывая, что счастье — зыбко.
Ночь коснется глади шелка
Лапкой луны.
На груди заснув у волка
Кутаюсь в сны
Мир разорван на две части
Жгучей виной
Мы с тобою разной масти,
Крови — одной
Что за волчья судьба —
Ни одна, ни в стае,
И вгрызается время,
Оскалив пасть
Только ты меня держишь не отпуская,
Одиночка, по кличке Страсть
Одиночкой быть не легче
В серости стай.
Так держи за холку крепче —
Не отпускай.
Я уткнусь холодным носом
В шерсть у виска,
Гостьей селится без спроса
В душу тоска
Воздух горло дерет,
Каждый вздох — навылет,
Время сточит клыки
О гранит разлук.
Жаль, что пары из нас
Никогда не выйдет,
Одиночка, по кличке Друг
Жизнь — игра. И мы играем
В злую любовь.
Утро отзовется лаем
Бешеных псов
Нам с тобою остается
Яростный бег
И судьба опять смеется
Пулями в снег.
Лес взорвется ночной —
Нет, не воем — песней,
Той одной, что с тобой
Не успели спеть,
И, кто знает, возможно
Сведет нас вместе
Одиночка, по кличке смерть.
Закутавшись в платок своей надежды,
Облизывая с губ морскую соль,
Стою на опустевшем побережье
И вдаль опять смотрю, как та Ассоль.
Там, за спиной, твой город. Он разрушен.
Снегами замело следы потерь.
Кто по обломкам плачет? Он не нужен.
Есть жизнь в другой реальности теперь.
И я не плачу — это просто брызги
Стекают по щекам. Сегодня шторм.
Разбитая мечта напиться вдрызг бы!
И даже есть коньяк, а лучше ром.
Зима длиною в бесконечность.
И ветер не меняется — восток
Сложить себе из льдинок слово «Вечность»
Я, как и Кай, смогла бы. На все сто.
Забыться. Слушать ветер, крики чаек
Одной солёно-горький вкус во рту
Брожу по побережью. Замечаю,
Что свой корабль уже ищу в порту.
Я - в путь. Я забираю шум прибоя
И блеск в глазах, что цветом — карамель,
И память — всё, что было не со мною,
И в песне ветра имя — Даниэль.
Он:
Всё ерунда?
Нет, милая, едва ли.
Мы вновь плетём искусственность судьбы.
Нелепы просьбы, логика Мольбы
Нелепы так же Впрочем, не мечтали
О том, как будет сумрачен февраль,
О том, как март заноздреватит снегом.
Благослови меня, моим побегом
Ничто не вдохновится.
Правда, жаль
Всё, что не вовремя, всё то, что не во время,
Но внутрь нас скользнуло невзначай
Пишу Пиши
Прощаемся.
Скучай.
Не случай.
Мы – случайны в теме
Она:
Всё ерунда! Ты прав.
Любовь - кулисы,
и Мельпомена с траурным венком.
Конец игре.
Грустить - о чём, о ком? -
в суфлёрской будке наши компромиссы.
Аu naturel - слова венчают сцену,
нелепы грим, костюмы, реквизит...
Погас надежды тлеющий софит,
Прости!
Прощаю...- эхо зарефренит.
Умчится время сменой декораций.
Жить без тебя - хочу ли я? могу ль?
Ответив - да, наигранно солгу.
Поверил?
Жду заслуженных оваций...
В соавторстве с Александром Ланге
Тучи над нами нахмурились и сгустились.
Эй, наверху! Помоги! ну и там — прости нас.
Но у Него потерялся, похоже, стилус —
Тычет в экран своим длинным, как штык, ногтём.
Город заснежен — тарелкой под кашей манной
Тихо лежит, напевая моим карманным
Старым часам, что когда-то, должно быть, рано
Или же поздно — с тобой мы своим путём
Тихо уйдем от открытий чужих Америк
На только наш, неприступный, уютный берег
Без недосказанных фраз и моих истерик —
Берег небрежных касаний и теплых рук.
Тучи над нами — небесный большой экзамен.
Город под снегом напрягся, а после — замер.
Мы же уйдем? Мы же будем с тобой zusammen?
Не отвечай. Я всё знаю. Но просто — Вдруг.
Вышли на улицу ПАПА и СЫН,
Папин мизинец обхвачен ладошкой.
«Сорок четвертый» — в снегу на дорожке,
И «двадцать третий» вприпрыжку за ним.
Это не мама на нежности нет
В папином голосе ласковых звуков.
Мягкостью не отличаются руки.
Но где-то должен скрываться секрет.
Как? Почему? Снизу слышится «сядь»
И, опустившись, почувствовать губы,
Что прикоснулись к небритой
И грубой, колкой щеке.
Как обычно, сказать, слов не хватает!
Но вверх, хохоча, радостно сын был
На плечи посажен.
Был и не нужен ответ, и неважен сыну
На папиных крепких плечах.
Дышит в заснеженный он капюшон,
Пальцами крепко вцепившись за уши
Главное всё друг для друга
Их души тихо сказали уже в унисон.
Рота снежинок (солдаты зимы) след заметают за
«Сорок четвертым», а «двадцать третий»
Над ним реет гордо ходят по улице ПАПА и СЫН.
И даже первый снег не смыл хандру,
Раскрасив жизнь извне скорлупки —белым.
Горчит ноябрь зимой еще неспелой,
Гриппует трио — мозг, душа и тело,
И, кажется, что я вот-вот умру.
О, как себя жаление пьянит!
И плачется так сладко и тягуче,
Когда еще представится мне случай
В подушко-одеяловую кучу
Свой пятилетний выплакать лимит
Я в осени торчу, как вечный гость.
И ты меня списал в свои «подружки»
Грызу тоску и уголки подушки,
Гоню себя, как хлебною горбушкой
Застрявшую из горла гонят кость.
И из тебя, как демон, черт и бес
(Ведь из двоих — ты потерпевшим признан)
Я изгоняюсь самоэкзорцизмом,
И радуюсь, впервые в этой жизни,
Прощению, летящему с небес.
Вечер зажёг фонари,
Тихо из города снег улетает.
Словно немое кино,
Крутит метель во дворах...
В доме погасли огни,
Лишь у иконы лампада мерцает -
Чтоб не увидел никто
Горькие слезы в глазах.
Так и бывает порой -
Кто-то находит, а кто-то теряет.
Напоминает ковчег
Этот последний вагон...
За монастырской стеной
Кто-то в молитвах меня поминает.
Медленно падает снег
На опустевший перрон.
Медленно падает снег,
Тают снежинки в горячих ладонях.
Светятся нити реклам,
В дальние страны маня
Верю – молитвы твои
Душу согреют в холодном вагоне,
Чтоб ни случилось со мной,
Ты не оставишь меня.
Тают огни фонарей,
В городе снега совсем не осталось.
Тихо стучатся дожди
В необитаемый дом
Свет от лампады моей,
Как одиноко белеющий парус,
В теплое море любви
Душу поманит крылом.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Снег» — 976 шт.
