Цитаты в теме «стая», стр. 9
Казалось бы...Казалось бы, что ж еще — вот моя рука.
Вот имя твое, разбитое на переливы.
И осенью этой так просится быть счастливой,
Такой, чтобы, знаешь, — точно, наверняка.
Нервом быть, жилкой, к щеке прислонясь щекой.
Проснуться и жадно вбирать рассветно-лесное
И чувствовать, чувствовать, как оно бьется, ноет,
Тянется за перелеском седой рекой,
Срывается с горизонта, туда, за край,
Вплетается в волны, как лента в тугие косы
И осень, как шалью, укутана в пар белесый
И выброшена в небесные крики стай.
Казалось бы, что ж еще — оттолкнувшись, стать
Разумной, покладистой, нужной. Молчать. Остаться.
Но нужно запомнить тебя в пять касаний пальцев,
"Мой мир умирает на кончиках этих пальцев"
А после просто суметь без тебя дышать.
Там, где шумели стылые ветра,
Там, где луна в ночи слезой блистала,
Горела одинокая звезда
И небо, пламенем холодным, обжигала.
Остались в памяти прошедшие года,
И жизнь уже нельзя начать сначала,
Как разные у речки берега,
Не суждено соединить в одно начало.
Как сломанные птицы два крыла,
Как парус одинокий у причала,
Печали накатившая волна,
Струной скрипичной тихо зазвучала.
А стаи унеслись под облака,
Оставив птицу с перебитыми крылами,
И одиночество, как не зажжённая свеча,
Не осветит дорогу перед нами.
Там, где шумели стылые ветра,
Там, где луна в ночи слезой блистала,
Судьбы уже прошедшая пора,
Звездой потухшей на траву упала.
Слетаются из прошлого, как птицы,
Года, гнездясь под окнами души,
Забытые от времени страницы,
Листает память. Только не спеши,
Дай мне еще в друзей своих вглядеться,
Которых в эти дни со мною нет,
И в ту, кому оставил своё сердце,
В начале буйной молодости лет.
Наверняка, она уж не такая,
Под чарами я до сих пор в плену
Но встрепенулась дней забытых стая
И полетела в прошлого страну.
То улетят, то возвратятся снова
Года, как птицы по сезону дней,
Пусть сердце будет каждый раз готово
Пройти, как прежде, путь любви своей.
Как часто мы учим тому, что самим не под силу,
За правду свою всех волков в стае света порвём,
И с сальными лицами ходим поститься уныло,
И сами себе, что так надо! бессовестно врём.
Поклоны бьём в церкви, лобзая иконы при людно,
Плевать, что сказал нам Учитель: лишь тайное Мне!
И в Библию тыча перстом, возмущаемся судно,
Но чудо ли то, что воды слишком много в вине?
Кто прав, кто не прав может это решать всё же Богу?
За веру рвём глотки, кичимся, что мы — не как те!
И лес вырубая, ненужную строим дорогу,
Услужливо ищем поддержку своей правоте.
Кто прав, кто не прав предоставьте решать это Богу,
Чья вера важней разберётся, поверьте, без нас,
В отличие от нас Он не судит заблудших так строго,
Но спросит и с тех, и с других в предназначенный час.
Просил одного: возлюбите себя и друг друга,
Кто душу положит за брата, тот Бога узрит,
А мы ни на шаг от закона — от рабского плуга,
Но Он своих блудных овец от бесчинства хранит.
Ей нравится прыгать с разбега в холодный северный водоём. Ей нравятся те, у кого тяжела рука. Она не боится боли; её болевой приём бодрит, как глоток воды из чистого родника. Где сыщешь того, кто хотел бы остаться с ней? Спроси, что ей нравится — будешь и сам не рад. Она не боится ни крыс, ни пиявок, ни пауков, ни змей, ни стаи голодных собак посреди двора. Она не боится быть замужем за никем: ей нравятся перемены, и ветер, и дрожь огней. Её одиночество бродит на поводке из дома в дом, прирученное, за ней. Она не боится силы, а силе метит в ученики; не боится, что небо однажды разверзнется над головой. А только того, что он просто придёт, и коснётся её руки, и скажет: «Ну ладно, хватит. Пойдём домой».
Из самых дорогих воспоминаний о далёком детстве,
Клин птиц, летевший в сером небе осени.
Он привлекал внимание печальной и однообразной песней,
Её простой напев звучал прощальною мелодией
И от её минора жалость наполняло сердце.
Я провожала взглядом стаю птиц с тоской не прошенной,
Но и с надеждой, что весною возвратятся.
За перелётных волновалась и желала им дороги доброй.
Там, в южных странах будут солнцем согреваться,
А мы весной их обязательно дождёмся.
Я вслед за ними улететь, конечно же, мечтала,
Вдруг в облака поднявшись на отросших крыльях,
Так в снах своих ввысь запросто я поднималась,
В них верила-моим мечтам возможно сбыться.
Но исчезали птицы как видение, я оставалась.
«Такова была система ценностей, которую им старательно разъясняли в геологоразведочном институте: в любом месте чувствовать себя, точно дома. А для этого надо вести себя так, точно ты один из СВОИХ. Нет худшего падения, чем пытаться себя возвысить, выделить. Если тебе суждено быть вознесенным, тебя вознесут другие. Друзья, коллеги выберут тебя лидером. Но если ты попытаешься взять лидерство сам, без заслуженного права на это, ты уже вычеркнут из списков СВОИХ. А большего позора быть не может. Закон стаи, касты или ещё там чего. Неважно. Все они верили и до сих пор верят в этот закон.»
Коля Тарелкин с Катей дружил,
А Катя дружила с мышами.
Он к ней под окошко стоять приходил
И умел шевелить ушами.
Она говорила: «Ну что ты стоишь?
Входи, ведь на улице дождь!»
К щеке прижимала белую мышь,
И Колю бросало в дрожь.
Повесит Тарелкин шапку на крюк,
Чтобы подвигать ушами,
Стаи мышей соберутся вокруг,
И Катя займется мышами.
Большая обида Колю взяла,
В мешок он котов наловил
И, когда на собрание Катя ушла,
Котов к ней в окно запустил.
Приходит он к Кате, счастливый на вид,
Что так рассчитался с мышами, —
Красивая Катя в кресле сидит,
Окружена котами.
Я все оставляю тебе при уходе: все лучшее
В каждом промчавшемся годе.
Всю нежность былую, всю верность былую,
И краешек счастья, как знамя, целую:
Военному, грозному вновь присягаю,
С колена поднявшись, из рук отпускаю.
Уже не узнаем — ни ты и ни я —
Такого же счастья, владевшего нами.
Но верю, что лучшая песня моя
Навек сбережет отслужившее знамя
Я ласточку тоже тебе оставляю
Из первой, бесстрашно вернувшейся стаи,-
Блокадную нашу, под бедственной крышей.
В свой час одинокий ее ты услышишь
А я забираю с собою все слезы,
Все наши утраты, удары, угрозы,
Все наши смятения, все наши дерзания,
Нелегкое наше большое мужание,
Не спетый над дочкой напев колыбельный,
Задуманный ночью военной, метельной,
Не спетый напев — ты его не услышишь,
Он только со мною — ни громче, ни тише
Прощай же, мой щедрый! Я крепко любила.
Ты будешь богаче — я так поделила.
Мне бы уехать туда, где ветер сорвался с цепи.
Вернусь через пару дней совершенным целым.
Жмешь кнопки на сломанном пульте:
Молчи, ешь, спи, занимайся делом.
Ночью стал лед на лужах —
Зеркала в асфальтовых рамах.
Сбивается пульс,
Приджазованный ритм — чаще и чаще.
Вот пройдены точки кипения ртути,
Олова и вольфрама — Хаос кипящий.
Такая спокойная нежная и прохладная кожа,
А звери под ней сбиваются в стаи,
Бегут по венам, рычат и воют.
И я же знаю себя — кроме ветра никто
Не поможет, не успокоит. Не то что бы красное,
Ярко-цветное нужно заставить казаться
Едва заметным, прозрачным,
Сдержанно-бежевым. Но можно, всё это рвущее,
Тянущее, живое не будет больше меня касаться?
Я не выдерживаю.
«Да будет свет!» — сказал собачий бог
И я сквозь череду реинкарнаций
Прошёл
И на растерзанном матраце,
Примерив душу, к мамке под бочок
Проковылял
Родня уже жуёт,
Скулит, но бодро чавкает при этом
Я крут
Я поднимаю пистолетом
Короткий хвостик
С богом, и вперёд!
Который день еда сменяет сон,
А сон еду
Прозрел уже и хнычу,
Среди цыплят нашел себе добычу,
Но очень страшно
Грозен и силён
Старик петух, гоняет со двора
Бегу
Одна из лап коротковата,
Поэтому хромаю, и куда-то Всё не туда
Смеётся детвора
Идём к реке
Хозяин впереди,
Взял на руки
Теперь-то примет в стаю!
Лизнуть его хочу, но так мешает
И тянет вниз подкова на груди
Ну, вот и всё
Свиреп собачий бог
Исправился.
Могло ли быть иначе
Вода была холодной и прозрачной
Дорогой вдаль
Не худшей из дорог.
Однажды встретимся мы с тобой,
Это будет наш " Серебряный Бор "
Тот уголочек у реки,
Где по вечерам сидели мы.
Там где прозвал меня "Синяком",
А я желтым Солнышком своим
После разлуки с тобой,
Не раз была у той реки,
Утки стаями проплывали мимо,
А помнишь ту картину, когда кормил ты их,
К нам подплыла синекрылая,
Я с восхищением завопила
"Смотри! Это она, а ты в ответ"
Нет, мне кажется он
Белочки тихо затаились, ветви не шевелились.
И борсучки куда-то запропастились,
Не слышен был и дятла звон,
Лишь волны шумно об скалы бились
Однажды встретимся мы с тобой,
Это будет наш "Серебреный Бор"
Возвращаюсь туда частенько,
Послушать тишину глубин,
Окунуться в тот мир,
Где двери настежь ждут любви
Быть может пройдешь мимо,
Быть может рядом посидишь
И будем созерцать мы тишину,
Говорить с тобой о вечном, без слов на языке души.
НезнакомкаУсталая осень и вечер негромкий.
Последние листья, прощальные стаи.
В знакомой беседке опять незнакомка
С любимой скамейкой меня разлучает.
В руках незнакомки знакомая книга,
С обложки взирает печальный Есенин.
Смотрю я украдкой, как ветер-расстрига Целует-ласкает под шелком колени.
Оторвитесь, на мгновенье оторвитесь,
Эта книга не развеет Вашу грусть.
Улыбнитесь мне, сквозь слезы улыбнитесь,
Я улыбкой на улыбку отзовусь.
Моя незнакомка, я все про Вас знаю.
И спорить со мной не пытайтесь напрасно,
Поскольку я сам эту книгу читаю
А в ней все о Вас, молодой и прекрасной.
Я рядом присел бы, чего уж, ей-богу.
Знакомы давно мы по нашим утратам.
Но столько печали — не слишком ли много
На чуткую душу нескушного сада.
Оторвитесь, на мгновенье оторвитесь
Эта книга не развеет Вашу грусть
Ну улыбнитесь, мне с надеждой улыбнитесь
Я улыбкой на улыбку отзовусь.
Колесам тихо в ночь, в печаль, стучат.
Открыта в вечность дверь для нас двоих,
Но нет ключа мне к сердцу твоему,
Ведь веришь ты в свои надежды и свои мечты,
И оттого уста твои молчат.
Вчера был день доброты, которая не пришла.
Вчера — день счастья, которого не дождалась ты,
Но вечер вошел, как дым
И рассмеялся тихо: «О чем грустим?»
Слышишь, теплый ветер с моря,
Слышишь с берега шум прибоя,
Лето в отголосках птичьих стай
Чайки снова плачут словно
В криках чаек — bossa nova —
Возьми гитару, mucho, подыграй
В глазах его были сны и пепельный диск луны,
В руках был замок и черный король на крыше,
Но ветер пришел за ним
Никто не слышал — странник вышел,
Как сон, как дым
Слышишь, теплый ветер с моря,
Слышишь с берега шум прибоя,
Возьми гитару, mucho, подыграй
О том, как чайки словно плачут, снова
В криках чаек — bossa nova.
Besame mucho — и прощай.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Стая» — 190 шт.
