Цитаты в теме «святой», стр. 40
Мы — дети любви, пропавшие в дебрях
Дремучих славянских лесов
С крестом на груди, с повадками зверя
И с дерзостью бешеных псов.
Опричник и вор, святой да охальник,
Учитель да пьяный палач —
Трех коней гоним по лесу вскачь.
Мы верим в Христа, в счастливое завтра
И в лешего с Бабой-Ягой,
Жалеем слонов с далекой Суматры
И ближних пинаем ногой.
Мы терпим нужду, томимся богатством
И ищем потерянный след
В ту страну, где не бывает бед.
Там, там, там вечное лето,
Там, там, там вольная жизнь.
Там Господь каждому даст конфету
И позовет в свой коммунизм.
Мы ценим других, читая некролог
У серой могильной плиты
И топчем живых — мол век наш не долог —
На всех не найдешь доброты.
Мы наших врагов венчаем на царство
И ждем благодати с небес:
Там потом будет не так, как здесь.
Там, там, там вечное лето,там, там, там вольная жизнь.
Там Господь каждому даст конфету
И позовет в свой коммунизм.
В городе оттепель, чавкает в луже
Серый мартовский снег.
Город весною ранней контуженный
Вскрылся венами рек.
Всё перемолото, скомкано, сорвано
Слишком долгой зимой,
Но у меня есть ты, значит
Господь со мной!
Оттепель смазала контуры мира
Словно кистью Дали.
Звуки текущие прямо с клавира
Будят раны земли.
Всё потаённое, давнее смыло
Тёмной талой водой,
Но у меня есть ты, значит
Господь со мной!
Светом твоим завороженный,
Переболев этой весной
Я у любви буду прощенный,
Ты у любви будешь святой.
Черным по белому оттепель пишет
Новой драмы сюжет,
В первой главе директивою Свыше:
Тень выходит на свет.
И неприглядная истина мира
Вновь предстанет нагой,
Но у меня есть ты, значит
Господь со мной!
Когда уста, привыкшие к злословию
Произнесут молитву к небесам,
И мудрый Бог доверчивой любовью
Меня простит, за что, не знаю сам.
И станет все нелепым и неважным
И я пойму, что в нищете своей
Я на земле был счастлив лишь однажды -
В те дни, когда она была моей.
Когда я был безумным и беспечным,
Шальная кровь играла как вино,
Ее любовь казалась бесконечной
И я не мог подумать об ином...
Но день за днем, растрачивая всуе
Я делал ей больнее и больней
И потерял любовь ее святую,
В те дни, когда она была моей.
Как поздно мы становимся мудрее,
Ценой утрат, ошибок и потерь.
Кого теперь она ночами греет?
Кому она любовь дарит теперь?
Пусть будет все ее покорно власти
Пускай господь хранит ее детей
За то, что я узнал земное счастье
В те дни, когда она была моей...
Я люблю судьбу свою,
Я бегу от помрачений!
Суну морду в полынью
И напьюсь,
Как зверь вечерний!
Сколько было здесь чудес,
На земле святой и древней,
Помнит только темный лес!
Он сегодня что-то дремлет.
От заснеженного льда
Я колени поднимаю,
Вижу поле, провода,
Все на свете понимаю!
Вот Есенин - на ветру!
Блок стоит чуть-чуть в тумане.
Словно лишний на пиру,
Скромно Хлебников шаманит.
Неужели и они - Просто горестные тени?
И не светят им огни
Новых русских деревенек?
Неужели в свой черед
Надо мною смерть нависнет,-
Голова, как спелый плод,
Отлетит от веток жизни?
Все умрем. Но есть резон
В том, что ты рожден поэтом.
А другой - жнецом рожден...
Все уйдем. Но суть не в этом...
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь - стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Наш путь - степной, наш путь - в тоске безбрежной -
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы - ночной и зарубежной -
Я не боюсь.
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь...
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль...
И нет конца! Мелькают версты, кручи...
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь...
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!
Я прячу тебя у сердца, в черновиках,
На не загорелой коже под обручальным.
В нас поровну вложено радостей
И печали, как в тех, кто не раз границу пересекал.
Кто знает, как нужно упрямо
И верно плыть, когда связи прерваны,
Сбит нутряной фарватер,
И помнить, как неприкрыты,
Почти что святы дороги к любви
Не сглаживая углы,
С тобой становясь отчетливей и острей,
Я прячу тебя за ценными мелочами,
Что нас отличали от прочих и отличают.
И где-то у сердца храню тебя, словно крест.
Забываясь от боли, пишу безнадёжное «может »
На холодных камнях, что от прошлого в сердце остались.
Улыбаясь, моё одиночество, шепчет: «И что же?
Всё никак не уймешься? Пойми, наконец, вы расстались»
Вновь бегу от себя, закрывая все ставни и двери,
Свято веря, что в памяти тьма затушует излишки
Но душа разрывает безмолвие криком «Не верю!»,
Освещая углы ослепительно-яркою вспышкой.
И опять всё с начала При свете небесного диска
Каждый шаг без тебя как прыжок с высоты в неизвестность
И Любовь, с приговором без права на переписку,
Изнутри разрушает, свою осознав бесполезность.
Некое раздумье и переоценка ценностей, и стремление понять непонятное, вечное и святое. У каждого это своё и по-разному, а может быть и никогда, а может быть это никому и не надо, а может быть, это никогда не случится?!
Осень плачет дождём,
В мокрых улицах – лужи,
Мы все с трепетом ждём
Наступающей стужи.
Вечер, дом опустел,
Затянувшийся ужин,
Лист пожухшим комком
В мрачном зареве кружит.
Жизнь, я странник в пути,
Дай присесть, помолиться,
Не гони, не жури
Я и так утомился.
Ночь страшна и темна,
Неизвестность пугает,
Доли бренной судьба
У отвесного края.
Вечность, все в ней равны
И рабы, и вассалы,
Разный срок у пути,
Он отмерен не нами.
Кто ты, Мудрый Судья,
У конца и начала?
Что нас ждёт впереди -
Прах земли иль нирвана?
Лики лжи
Ложь бывает доброй или злой,
Сердобольной или беспощадной.
Ложь бывает ловкой и нескладной,
Осмотрительной и безоглядной,
Упоительной и безотрадной,
Слишком сложной и совсем простой.
Ложь бывает грешной и святой,
Скромненькой бывает и нарядной,
Выдающейся и заурядной,
Откровенной, нелицеприятной,
А бывает просто суетной.
Ложь бывает страшной и смешной,
То всесильной, то совсем бесправной,
То униженной, то своенравной,
Мимолетной или затяжной.
Ложь бывает дикой и ручной.
Будничной бывает и парадной,
Вдохновенной, скучной и иной
Правда же бывает только правдой.
Что есть логика? Слуга мирского счастья,
Дух же — сын на пиршестве Отца,
Все желания — к стабильности пристрастие,
А молитвы — двери к Царствию Творца
Поделив на доброе и злое,
Ищем кто же прав, кто виноват,
И сознание знанием слепое
Разделило мир на рай и ад.
И скулит, и проклинает долю
Глупая обслуга у телес,
Только дух, познавший Божью волю,
Устремлен к любви святой Небес.
В двух мирах живем души и тела,
Но в борьбе к единству склонны мы,
Для чего-то нас такими сделал
Мудрый Бог на фоне общей тьмы.
В лоне царствия земного
Среди пьянства и утех
Изменился лик святого —
Модным стал сегодня грех.
Поклоняемся желаньям,
Чувствам, стилю и семье,
Без любви стремимся к знаниям,
Ходим днём в ночном белье.
Ритуалам бьём поклоны,
К боли ближнего остыв,
Просим счастья у иконы,
Бога в сердце позабыв.
Разобщились по сектантствам,
Где б повыгоднее в рай,
Внешней формой и убранством
Скрыть ли сумрачный сарай?
Молим к тем, в кого не верим,
Веря тем, кто снимет боль,
По науке душу мерим,
Разбавляя знанием соль.
Чей-то истиной стреляем
Уловленные сердца,
В тьме кромешной доверяем
Лишь злотым огням тельца.
По причине беззаконий
Охладеет в нас любовь
Отсекая хвост драконий
Снова пустим чью-то кровь?
Не помогут «крибле-крабле!», грешный опыт бытия
Глупо сбился мой кораблик с курса кройки и шитья.
Проявив натуру сучью, жизнь явилась — и ушла.
Нидерландец мой летучий; деньги, карты, два ствола.
Всё не так и всё иначе; для других встаёт заря
И висят по реям мачо, бунтовавшие зазря.
Перекисли разносолы, пересох надежд родник.
Роджер, некогда веселый, головёнкою поник.
Ты б, кораблик мой, свободно взял да в небо воспарил.
Говорят, что это модно — без руля и без ветрил.
Не вскрывать же, право, вены, не шептать судьбе: «Я пас »,
Если есть прикосновенный рома терпкого запас.
Годы — странная поклажа, сеть зарубок на столе
Капитан без экипажа, в развалюхе-корабле
Мореходу экстра - класса свято верится в одно:
Хоть куда бы. Без компаса.
Лишь бы только не на дно.
Хоть палатку разбей у отрогов искусства,
Хоть построй там гостиницу типа «Хайатта»,
Но увы — свято место по-прежнему пусто,
Оттого ли, мой друг, что не так уж и свято!
Ты, пером или кистью ворочать умея,
Вдохновлен победительным чьим-то примером,
Но увы — если в зеркале видеть пигмея,
Очень трудно себя ощутить Гулливером.
И поди распрямись-ка в прокрустовой нише,
Где касаются крыши косматые тучи,
А повсюду — затылки забравшихся выше
Да упрямые спины умеющих круче.
Но козе уже больше не жить без баяна;
И звучат стимулятором множества маний
Двадцать пять человек, повторяющих рьяно,
Что тебя на земле нет белей и румяней.
Будь ты трижды любимым в масштабах планеты
Или трижды травим им при помощи дуста —
Не стучись в эту дверь и не думай про это.
Сочиняй. Свято место по-прежнему пусто.
Сны...
Накроет ночь все темным одеялом,
И я смогу придти в чужие сны,
В которых, кто-то, ищет идеалы,
А кто-то жаждет милые черты,
И блеск огней, богатство, vip и славу
Да, до чего же жаден этот мир,
В сны Ваши заглянул как раз не даром,
Сейчас в них запущу все нити тьмы.
А это что за сны? В них столько боли,
В них виден четко жизненный процесс,
И в эти сны я запущу свои ладони,
Но чтоб добавить радужных чудес.
Лишь детский сон всем чарам не подвластен,
Не потому, что не хватает просто сил,
А потому, что в этих снах другое счастье,
Совсем другой, красивый, яркий мир.
Да, мы взрослеем, забывая то святое,
Чем дорожили с детства, с ранних лет,
Снов чудеса меняем на пустое,
С пустым же сердцем встретим вновь рассвет.
Миссис Тэтчер — «железная леди»,
Чудо воли и силы ума.
На твоем историческом следе
Тридцать лет сочиняют тома.
Всем пример твоя твердость и сила
Прожила - без тринадцати сто.
Ты нас, прямо сказать, не любила.
И, наверное, было за что
Мы — аморфны, и всех это бесит,
Не воспитаны тысячу лет
Наше слово — нисколько не весит
И законы, естественно, — нет!
Говорили под честное слово, —
Свято верила в это страна,
Что она влюблена в Горбачёва
Но она — не была влюблена.
Я б не делал из Тэтчер икону,
Мне и песню о ней не сложить
Если жить у нас тут по закону
То, наверное, — лучше не жить.
Но без Тэтчер, по-моему туго
И в душе она мне дорога.
Я желал бы подобного друга
И, уж точно, - такого врага.
Так что грустно мне в нынешний вечер
Иностранцы - партнеры Москвы!
Пусть нас лучше не любят, как Тэтчер,
Чем презрительно терпят — как вы!
В течение грозной ночи сей
Чудесный свет пылал средь мрака,
Сиянья лунного красней,
Светлее пламени маяка.
Росслина башни озарял,
Их погружая в блеск кровавый,
Был виден с гаторнденских скал,
Сиял до дрейденской дубравы.
Горел и в сводах он святых,
Где улеглися под иконы,
Все в латах кованых своих,
Росслина храбрые бароны.
Алтарь сиял весь как в огне,
Весь как в огне был свод богатый,
Иконы рдели на стене,
И мертвецов сверкали латы.
Пылали роковым огнем
Утес, и замок, и долина,-
Так пламенеет все кругом,
Как быть беде в стенах Рослина.
Там двадцать доблестных вождей
Хранит богатая капелла,
И каждый там в семье своей,
А в безднах моря — Розабелла.
В капеллу клал, их отпевал
С надгробным звоном клирос целый;
Но бурный ветер и шумный вал
Над мертвой пели Розабеллой.
Обрушился на меня, как кирпич — лови.
И я головой — не сердцем — все понимаю,
Но комкаю свои фразы, стою немая,
Не надо мне, Господи, этой большой любви
Не надо мне ночи с обрывками смс,
Не надо мне сигарет —
И своих хватает, закрой меня,
Боже, чтоб он в меня не залез,
Прости и закрой —
Я помню, что не святая.
Не надо меня зависимой сотворят
От челки его и запаха на запястьях
О Господи, я умею красиво врать,
И если попросишь —
Могу написать о счастье,
Но только бы не его, только не его
Не надо, ну слышишь, Отче?
Совсем не надо.
Уж если решил не оставить меня живой,
Тогда покажи где тут выход и двери ада.
Я там отдышусь и спрячусь, и покурю,
Уверенная в невозможности отыскаться,
А с дьяволом, я давно уже говорю на равных —
Какой мне смысл его бояться
Но только его — не надо,
Амур — на цепь!
Уволь меня, Господи,
После — хоть матом крой.
Но я уже вижу
На сердце своем прицел
Его я не выдержу,
Боже. Клянусь Тобой.
Кого ты ждешь у моря каждый вечер,
Глазами разъедая горизонт.
Нарочно оставляя незамеченным,
Тот факт, что его нет четвертый год.
По ком ты плачешь в грудь седого неба.
И прошлое так преданно хранишь,
Другого обнимая человека,
Печально и язвительно молчишь.
Кому ты пишешь раз в неделю письма,
В бутылке отправляя по волнам.
Об этой страшно одинокой жизни,
О том, что волком воешь по ночам.
Кого ты любишь так, что стынет вечность.
И плавится в озерах толстый лед.
Надежда, как святая неизбежность,
Но только его нет четвертый год.
Как плоты над огромной и чёрной водой,
я ничей,
я — не твой, я — не твой, я — не твой!
Ненавижу провал твоих губ,
твои волосы, платье, бельё!
Я плевал
на святое и лживое имя твоё!
Ненавижу за ложь
телеграмм и открыток твоих!
Ненавижу, как нож
по ночам ненавидит живых!
Ненавижу твой шёлк,
проливные нейлоны гардин!
Мне нужнее мешок,
чем холстина картин!
Атаманша-тихоня телефон-автоматной Москвы!
Я страшон, как Иона,
почернел и опух от мошкИ.
Блещет, точно сазан,
голубая щека рыбака.
Нет! — слезам.
Да! — мужским продублённым рукам.
Да! — девчатам разбойным,
купающим «МАЗ», как коня.
Да! — брандспойтам,
сбивающим горе с меня!
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Святой» — 905 шт.
