Цитаты в теме «темнота», стр. 21
Безумное чаепитие. Куда там Кэрроллу! Самые безумные чаепития творятся не в кроличьей норе, за столом с безумным шляпником, ореховой соней и мартовским зайцем. Маленькая кухня маленькой квартиры, утренний чай, долитый кипяточком, малиновое варенье из трёхлитровой банки — вот она, сцена, на которой непризнанные актеры играют настоящие безумные чаепития. Здесь, и только здесь, говорят слова, которые иначе не скажут никогда. Здесь жестом фокусника извлекают из темноты маленькие гнусные тайны, достают из буфета фамильные скелеты, находят в сахарнице пригоршню-другую цианистого калия. И никогда не найдется повода встать и уйти — потому что тебе вовремя подольют чая, предложат варенья, и пододвинут поближе открытую сахарницу
Ему вдруг пришло в голову, что если раньше он и любил леса, то любовь эта явно страдала безвредной созерцательностью. Приятно было сознавать, что леса рядом, в двух шагах, на расстоянии вытянутой руки, однако леса воображаемые отнюдь не то же самое, что леса реальные, в которых случается заблудиться. В лесах воображаемых было куда больше огромных, красивых дубов и намного меньше колючего кустарника. На деревья, населяющие подобные леса, лучше всего любоваться днём, когда они не корчат тебе из темноты злобные гримасы и не цепляют длинными ветками. Воображаемые деревья — это гордые властелины леса. Здесь же деревья смахивали на злобных карликовых гномов, увешанных плющом и утыканных древесными поганками.
Над Сеной горели, утопая в темноте, многочисленные огни, и когда я глядел на них с моста, мне начинало казаться, что я стою над гаванью и что море покрыто иностранными кораблями, на которых зажжены фонари. Оглянувшись на Сену в последний раз, я поднимался к себе в комнату и ложился спать и тотчас погружался в глубокий мрак; в нём шевелились какие-то дрожащие тела, иногда не успевающие воплотиться в привычные для моего глаза образы и так и пропадающие, не воплотившись; и я во сне жалел об их исчезновении, сочувствовал их воображаемой, непонятной печали и жил и засыпал в том неизъяснимом состоянии, которого никогда не узнаю наяву. Это должно было бы огорчать меня; но утром я забывал о том, что видел во сне, и последним воспоминанием вчерашнего дня было воспоминание о том, что я опять опоздал на поезд.
У каждой девочки непременно есть свой бездонный колодец, во тьме которого таится какой-нибудь очередной «он», который не звонит, не приходит, не понимает или еще что-нибудь «не», мучает девочку, болван. Если в колодце никого нет, значит, был совсем недавно и скоро, вот буквально на днях, заведется новый, это, я так понимаю, закон природы: всякая замечательная девочка должна целыми днями пялиться в этот проклятый колодец и мучительно размышлять о поведении его обитателя, забыв, что вокруг, вообще-то, огромный удивительный мир, все чудеса которого, теоретически, к ее услугам. Вернее, были бы к ее услугам, если бы она не воротила нос, бормоча: «Спасибо, не надо», лишь бы отпустили поскорее обратно к колодцу, смотреть в темноту.
Слова, которые он говорил, которые и словами-то не были. То, как он их говорил. То, как он меня желал. Разве всего этого мало? Разве это не могла быть любовь? Вся наука любви говорила «за»: сердце — бухает, мозги — готовы поверить во все, что угодно; она — с нетерпением ждет темноты, желая его и на расстоянии, готова в любое время прыгнуть в машину и мчаться по ночным дорогам. Еще нужны симптомы? Учащенный пульс, смещение центра личности вниз, в брюшную полость, основание, основа, бездумье, безделье, выход из одиночества, растворение себя, растворение границы, отсутствие различия между внешним и внутренним. Все признаки налицо. Доказательства эмпирические.
Но она все равно была. Власть одной-единственной мысли, случайно забредшей в мою голову. Что он прячет, чего не прячет. Будто крутилась бесконечная пленка, а я никак не могла найти перемотку.
О, эта последняя сцена! Никогда в жизни Питер не забудет ее! Огромный зал с разрисованными арками и мраморными колоннами; лучи полуденного солнца, падающие сквозь окна и, подобно крови, льющиеся на черные одежды монахов; душераздирающий крик Маргарет и ее помертвевшее лицо, когда отца оторвали от нее и она в обмороке упала на украшенную драгоценностями грудь Бетти; жестокая усмешка на губах Морелла; страшная улыбка короля; жалость в глазах королевы; взволнованный шепот толпы; быстрые, короткие реплики адвокатов; скрип пера писца, безразличного ко всему, за исключением своей работы, когда он записывал решения; и над всем этим — прямой,
вызывающий, неподвижный Кастелл, окруженный служителями смерти, удаляющийся в темноту галереи, уходящий в могильный мрак.
— Ты, может, темноты боишься?
Ответом было молчание. Я покачал головой. Да уж, послал Искупитель товарища. Мало того, что ребенок, что ногу на ровном месте подвернул – так еще и в темноте скулит!
– Здесь я, – буркнул я, спускаясь. Похлопал Марка по плечу, чтобы успокоился, сел рядом. Пусть в полной темноте и я слепец, но уж на звук ориентироваться умею.
– Боюсь, – запоздало ответил Марк.
– А на корабле вроде не хныкал.
– Там людей много было
Я вздохнул:
– О приехали. Ты что же, парень? Темноты бойся, когда люди рядом. А если один – то темнота не друг, но и не враг.
Если всем людям вместе суждено определенное количество счастья и горя, то чем хуже будет у вас на душе, тем беззаботнее будет чья-то радость, просто по той причине, что горе и счастье возникают лишь относительно друг друга.
Весь двадцатый век мы, русские дураки, были генератором, вырабатывавшим счастье западного мира. Мы производили его из своего горя. Мы были галерными рабами, которые, сидя в переполненном трюме, двигали мир в солнечное утро, умирая в темноте и вони. Чтобы сделать другую половину планеты полюсом счастья, нас превратили в полюс страдания
Я с ужасом теперь читаю сказки —Не те, что все мы знаем с детских лет.О, нет: живую боль — в ее огласкеЧрез страшный шорох утренних газет.Мерещится, что вышла в круге сноваВся нежить тех столетий темноты:Кровь льется из Бориса Годунова,У схваченных ломаются хребты.Рвут крючьями язык, глаза и руки.В разорванный живот втыкают шест,По воздуху в ночах крадутся звуки —Смех вора, вопль захватанных невест.Средь бела дня — на улицах виденья,Бормочут что-то, шепчут в пустоту,Расстрелы тел, душ темных искривленья,Сам дьявол на охоте. Чу! — «Ату!Ату его! Руби его! Скорее!Стреляй в него! Хлещи! По шее! Бей!»Я падаю. Я стыну, цепенея.И я их брат? И быть среди людей!Постой. Где я? Избушка. Чьи-то ноги.Кость человечья. Это — для Яги?И кровь. Идут дороги всё, дороги.А! Вот она. Кто слышит? Помоги!
От хрустальных ворот через радугу диких вёсен
Ты бы мог проскакать, — да разрушится хрупкий мост.
Мы жестоких кровей, мы судьбу ни о чём не просим,
Хоть бредём в темноту по дороге разбитых звёзд.
Ты прекрасное зло. Ты любитель срывать покровы,
Что укутали кукольный домик картонных фей.
Прикажи им запомнить, что правда всегда сурова,
И в уплату за грех драгоценный принять трофей.
Выходи и вещай! Если луны крошила похоть,
Не найдется того, кто оспорит твою хвальбу;
Пировать на осколках иллюзий не так уж плохо,
Только режут виски самоцветы словесных бус.
Об одном не волнуйся: я сделаю вечность нашей.
Где бы ни был ты, милый, клянусь, там же буду я, —
Не затем, чтобы к горькой отраве подставить чашу,
Но затем, чтобы жёг твои губы мой лучший яд.
Будет ночь.
Будет белая снежная чёрная тьма.
Будут город и окна.
И шёпот.
И вдохов лавина.
Будет поздно.
И будет так жаль невпопад задремать.
Будет трудно понять,
Что виновна, и знать,
Что невинна.
Будут тени метаться по стенам,
Ища темноты.
Будет кожа краснеть от стыда
И от ласки жестокой.
Будет сложно отбить sms
Из одних запятых,
Уместив фальшь и ссоры
В притворно-лукавые строки.
Будет медленно сыпаться власть
Из песочных часов.
Будут восемь восьмых,
Как две вечности,
Литься в стаканы.
Будет снегом тяжёлым засыпан
Под утро висок.
Будет нам одиноко
И ветер попутным не станет.
Будут нервы,
Как локоны, виться на зябком ветру.
Лунный свет будет колким,
Сухим и наивно-проточным.
Ты закончишь банальную
Садо-и-мазо игру —
Станет ноль абсолютным.
И я успокоюсь бессрочно.
Нет звёзд на полуночном потолке —
Ни посчитать, ни загадать желанье.
Того, кто ранил, не желая ранить,
По памяти я глажу по щеке:
Морщинка — здесь, а тут — заживший шрам
Я мысленно веду маршрут по тропке,
Протоптанной за этот год короткий,
Поделенный меж нами пополам.
По правилам сгорания кратких звёзд —
Перед падением должно ярко вспыхнуть.
Не слабоволия приступ и не прихоть
Течение ночных привычных слёз
Подушке в сотый раз клянусь забыть
Обещанное ей же раньше помнить,
Как Золушка, надеюсь — эта полночь
Окажется посланницей судьбы
И переменит крыс на верных слуг,
И превратит в хрусталь тугую кожу
Короткий год, что слишком быстро прожит,
Я по золе от павших звёзд несу.
Быстрее, чем додуманная мысль,
Чем мучимого сердца остановка,
Горит звезда — смущённо и неловко
В полночной темноте моей тюрьмы.
Люблю темноту, когда вместе с одеждой
Слетают все маски прошедшего дня
И можно побыть бесшабашной и нежной —
Самою собой. Ничего не менять.
И можно не прятать улыбки в карманы,
Курить на балконе, смотреть на луну,
Губами дождинки ловить, будто манну,
Читать твои сказки и пить тишину.
Не быть ни стервозной, ни сдержанной — баста!
Могу я устать от привычных ролей!
Я это себе позволяю нечасто,
Ведь искренность — роскошь у Вас, королей
А ночью всё можно и всё допустимо:
Короны хрустальной не видно впотьмах
Лишь томик Есенина, облачко дыма
И честная нежность в усталых глазах.
Напиши мне колыбельную
Город дремлет, зацелованный Весной,
И Луна, смущаясь, смотрит с высоты
Напиши мне колыбельную, родной —
Я опять бояться стала темноты,
Тишины и скрипа двери, сквозняков,
Странных шорохов и смеха за стеной
Пусть без музыки — довольно будет слов,
Пары строк, в которых ты всегда со мной.
И пускай банально то, что я пишу —
Это маленькая просьба, а не стих.
Просто в рифму. Просто я тобой дышу,
И делю сейчас дыханье на двоих.
Напиши мне колыбельную, и я
С головой нырну в лимонно-жёлтый плед,
Чтоб уснуть под тихий голос:
«Ты моя, ничего любви твоей дороже нет»
Напиши мне колыбельную, родной.
Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
А утром горькое «терплю»
Едва удерживали губы.
Я верил по ночам губам,
Рукам лукавым и горячим,
Но я не верил по ночам
Твоим ночным словам незрячим.
Я знал тебя, ты не лгала,
Ты полюбить меня хотела,
Ты только ночью лгать могла,
Когда душою правит тело.
Но утром, в трезвый час, когда
Душа опять сильна, как прежде,
Ты хоть бы раз сказала «да»
Мне, ожидавшему в надежде.
И вдруг война, отъезд, перрон,
Где и обняться-то нет места,
И дачный клязьминский вагон,
В котором ехать мне до Бреста.
Вдруг вечер без надежд на ночь,
На счастье, на тепло постели.
Как крик: ничем нельзя помочь!-
Вкус поцелуя на шинели.
Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
Не спутал с прежними словами,
Ты вдруг сказала мне «люблю»
Почти спокойными губами.
Такой я раньше не видал
Тебя, до этих слов разлуки:
Люблю, люблю ночной вокзал,
Холодные от горя руки.
Мне снится сон.
Я стою на льдине
Синее-красное небо
Сливается с горизонтом.
И ресницы, покрыты инеем.
Холод похлеще декабрьских дней,
Тучи спрятали своего атамана.
Где я?
Носы гигантских кораблей,
Обнюхивают льды океана.
Вдруг, из воды вылезает оно!
Чудовище детских кошмаров.
Я знаю, нам всем когда-нибудь суждено,
Принять на себя удары.
Косится наглая рожа страха,
Вьется будто голодный гриф.
Вдруг, удар со всего размаха!
Темнота. Ветер стих
И что же значило это видение?
Страх перед грядущим?
Рваных мыслей бред?
Нет!
Мысль формируется в сравнениях,
А сон, это и есть ответ.
Вошел он в комнату ко мне
И сел к роялю.
И с гор потоками камней
Прелюд роняет.
Вот на басах зеленый тон
Проснулся в роще.
И стал пейзаж со всех сторон
Ясной и проще.
Кузнечиками быстрых нот
Под солнцем скачет.
В речной волне водоворот
Звенит и плачет.
И вот на княжеских балах
Летит под крышу.
И в золотых колоколах
Я песню слышу.
И как яблоню трясут
С веселым свистом.
Осенний сад шумит, как суд
Над пианистом.
Но поздно, поздно! Белый зал
Былой столицы
Аккорды, словно красный залп
По белым лицам.
И снова полудремный лес —
Ромашки, маки,
И звон косы и синь небес,
И лай собаки.
И темнота, и в темноте
Огонь от спички,
В далекой, черной тишине
Шум электрички.
От ветра занавески шелк
Заколыхался.
Он встал, закрыл рояль, ушел,
А я остался.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Темнота» — 488 шт.
