Цитаты в теме «тень», стр. 42
С тобой мы странно повстречались,
Обычный день был, день как день,
На землю взгляд случайно,
На моей тени — чья — то тень
Ты улыбнулся мне так мило,
Спросил о чем — то «Как дела?»
Меня все это удивило, и я, куда — то,
Поплыла плыла в воздушном небе
Синем а может быть летела я,
Меня о чем — то попросил ты,
Но я ответить не смогла язык
Как будто деревянный,
И взгляд растерянный,
Увы.шепчу я, что — то еле внятно,
Найдя вдруг мысли головы.
Иду я по прямой дороге,
Но я как будто не трезва,
Иду, и путаются ноги,
На них стоять могу едва!
Я буду болью Сладкой болью под ребром,
Под всеми ребрами, под кожей Тонкой кожей
Сегодня ангелы, мой мальчик, серебром
Стреляют в тех, кто вдруг решил, что может
Жить без любви. А меткие, стервцы
Почувствуй Душу, сердце, вены, слезы
Любовь Мудрец придумал, а глупцы
Ее клянут в своих стихах и прозе
Ты все поймешь. Научишься сейчас
Я боль твоя — зубная, головная
Топи меня в вине, в десятках глаз,
Объятий, ничего не принимая
Я не иссякну. Нет. Я лишь сильней
Вопьюсь в твое больное межреберье
Ты исцелиться с помощью «теней»
Не пробуй. Чушь полнейшая. Поверь мне.
Ищи меня. Единственную. Ту
По запахам, глазам, движеньям, платьям
Найдешь, и я всю боль твою сотру,
оставив счастья миг в твоих объятьях.
Я сама заболела тобой.
Заразилась от слов,
Лихорадку фантазий беспечно впустила в тело.
Не привитая я от болезненно-ярких снов,
Бесполезно ищу ответы.
Скажи, что делать?
Я сама заболела тобой.
И дыханье жжёт
Невозможность эта слиться с тобой губами.
Постарается врач, но он вряд ли найдёт ответ,
Лихорадки причину, вспыхнувшей между нами
Я сама заболела тобой?
И мне ночь, как день,
Недоступность тебя мою иссушила кожу.
Каждый шорох, оконной рамы косая тень
Мне прошепчут тихо «Тобой заболел он тоже»
Я сама заболела тобой и лекарства нет
Этот вирус в крови и быстро пройдёт едва ли.
Я не врач, но мне кажется, знаю простой ответ:
Мы такой любовью всегда заболеть мечтали.
Сказки на крови,
Перед тем чтобы расстаться,
Прочитай в моих глазах,
Я пытаюсь оправдаться.
За нетвёрдость в небесах,
И за все тропинки рая,
Не ведущие к любви,
Здешний ангел сочиняет.
Только сказки на крови,
Я пытаюсь оправдаться,
За несбыточность мечты,
За нелепость мотиваций.
За не вечность красоты,
За безумность наваждений,
За безмерность пустоты,
За не выборность рождения.
За не вечность красоты,
У любви ножи и руки,
Перепачканы в крови,
Кто сказал, что наши муки.
Это сказка о любви,
Кто сказал, что все страдания,
Приведут нас к алтарю,
И за тень от понимания.
Я тебя благодарю.
За не долгость расставания,
За не слышимость к речам,
За неверность обещаниям,
За не нежность по ночам,
За не скорость увядания,
За неверность алтарю,
За небольность убивания,
Я тебя благодарю.
То ли плавочки тесныТо ли плавочки тесны;
Что внутри — то лезет вне,
Ночью сплю и вижу сны
Я о ней и обо мне.
Вот прилёг, уснул, лежу,
Слышу: есть на полвершка,
Грежу будто бы гляжу
На неё исподтишка.
Ноет за окном гобой,
Щёки лижет оплеуха,
Пульс молчит, ворчит прибой
В белой раковине уха.
Погружаюсь в омут сна я,
И она подходит близко
Вся нагая, как Даная,
Голая, то есть нудистка.
Логики уходит нить,
Хочется её одеть,
А потом уж полюбить,
И раздеть, и овладеть.
Липкой призрачностью сна
Душит тонкая удавка,
Пригляделся, а она
Лысая и в бородавках.
Тела капельками потна,
Свет играет с тенью, и
В снах всегда она бесплотна,
Ужас — в пробуждении.
Мхами кутал нетвердый шаг
Синий вереск в сухом бору,
Где плутала всю ночь душа,
Да казнила себя к утру,
Что желаньями растеклась,
К ступе ладила помело,
По глаза закопалась в грязь
От отчаянья, всем назло.
Горько мутным держать ответ,
Там, где видишь себя в лицо.
Страшно вымолвить — Смерти нет!
Коль на пальце ее кольцо.
Оторочены облака
Бледно-розовой кисеей.
От далека, до далека,
Небо дышит сырой землей,
И тревожит огнями даль,
Что, как свечки, колышет лес.
Отлетает душа-печаль
Птицей серою в дым небес.
Когда тень превратится в дух,
Когда пламенем станет взор,
На заре промолчит петух,
Принимая зарю в укор.
Успокоится плачем страх,
Растворится в любви вина,
И оттает душа в слезах,
Понимая, что прощена.
С рождеством!
В яслях спал на свежем сене
Тихий крошечный Христос.
Месяц вынырнув из тени,
Гладил лен его волос
Бык дохнул в лицо Младенца
И, соломою шурша
На упругое коленце
Засмотрелся, чуть дыша.
Воробьи сквозь жерди крыши.
К яслям хлынули гурьбой,
А бычок, прижавшись к нише,
Одеяльце мял губой.
Пес, прокравшись к теплой ножке,
Полизал ее тайком.
Всех уютней было кошке
В яслях греть дитя бочком
Присмиревший белый козлик
На чело его дышал,
Только глупый серый ослик
Всех беспомощно толкал:
«Посмотреть бы на Ребенка
Хоть минуточку и мне!»
И заплакал звонко-звонко
В предрассветной тишине
А Христос, раскрывши глазки
Вдруг раздвинул круг зверей
И с улыбкой, полной ласки,
Прошептал: «Смотри скорей!»
У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.
— Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.
Вы задом заставили солнце, — а солнце прекраснее вас
Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.
— Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.
По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,
Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.
Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,
А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.
— Михайлович, дай папироску! — Прекрасно сидеть в темноте,
Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.
О, море верней валерьяна врачует от скорби и зла
Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.
Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,
Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.
До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий гул.
Я вас узнал, святые убеждения,
Вы спутники моих минувших дней,
Когда, за беглой не гоняясь тенью,
И думал я и чувствовал верней,
И юною душою ясно видел
Всe, что любил, и всe, что ненавидел!
Средь мира лжи, средь мира мне чужого,
Не навсегда моя остыла кровь;
Пришла пора, и вы воскресли снова,
Мой прежний гнев и прежняя любовь!
Рассеялся туман и, слава богу,
Я выхожу на старую дорогу!
По-прежнему сияет правды сила,
Ее сомненья боле не затмят;
Неровный круг планета совершила
И к солнцу снова катится назад,
Зима прошла, природа зеленеет,
Луга цветут, весной душистой веет!
Трудно понять китайцев и женщин.
Я знал китайцев, которые два-три года терпеливо просиживали над кусочком слоновой кости величиной с орех. Из этого бесформенного куска китаец с помощью целой армии крохотных ножичков и пилочек вырезывал корабль — чудо хитроумия и терпения: корабль имел все снасти, паруса, нес на себе соответствующее количество команды, причем каждый из матросов был величиной с маковое зерно, а канаты были так тонки, что даже не отбрасывали тени — и все это было ни к чему Не говоря уже о том, что на таком судне нельзя было сделать самой незначительной поездки — сам корабль был настолько хрупок и непрочен, что одно легкое нажатие ладони уничтожало сатанинский труд глупого китайца.
Женская ложь часто напоминает мне китайский корабль величиной с орех — масса терпения, хитрости- и все это совершенно бесцельно, безрезультатно, все гибнет от простого прикосновения.
Жар золотокосая,
Хрустким песком и вереском
Полдень крадётся, стелется
Тень ножевая длинная.
В тонких кувшинах пенятся,
Ягоды бродят винные.
Сны забредают влажные,
Ложные, белоснежные.
Милая, нам ли, бражникам,
Прятаться за одеждою
И притворяться истово,
Дескать, невинность лакома.
Всё, что меж нами выросло —
Вызреет ночью злаками.
Злачными переулками,
Тайными подворотнями
Грозы гуляют гулкие
Ранеными животными.
Мне бы живот твой сливочный,
Переходящий в золото,вылакать.
Но не вылечить
Эту, на грани голода,
Жадную, ненасытную тягу.
В яремной ярыми, спорыми,
Злыми ритмами,
Ядерными пожарами
Бьётся она без устали
И зарастают медленно
Пустоши наши, пустыни
Алыми первоцветами.
Она любила этот мир и постигала,
Её душа, не зная бед, во сне летала,
Ей суждено было любить и быть любимой
И жизнь казалась впереди неповторимой.
Она ждала пришла любовь, любовь земная,
Она мечтала, что войдёт в ворота рая,
Но не случилось, обошла её награда,
Ей долго снились в страшном сне ворота ада.
Она любила, как могла, теряя силы,
Но сердце в холоде обид почти остыло.
И только шаг всё разделил на «до» и «после»,
Она закрыла в пропасть дверь и стала взрослой.
Годами душу изводила боль потери,
Сомненья вновь вели её к закрытой двери,
И с одиночеством в душе померкли краски,
Но ей хотелось снова жить и верить в сказки.
Надежда, вера в чудеса и в свои силы,
Она проснулась ото сна и вновь любила.
Ей так хотелось жить в тени земного счастья,
Любовь спасала от тоски и от ненастья.
И в этой осени ей было жалко лета,
Весны, в которую вернуться нет билета.
Она познала мир и счастья быстротечность
И жизнь её, как на огонь, летела в вечность.
Рыжими огнями засветилась осень
Рыжими огнями засветилась осень,
Золотом печали изумляет лес.
Есть одна забота у беспечных сосен —
Жить и наслаждаться синевой небес.
Желтые рассветы, теплые туманы,
Нежною истомой плещется река.
Лечатся невзгоды, заживают раны,
Под лазурью неба тают облака.
Бабье лето — это: когда много песен,
Райская погода, светлая пора.
Этой ночью тихой улыбался месяц,
Посыпая землю блеском серебра.
Думая о счастье, загляните в дали;
Вспоминайте вечер, уходящий в тень!
Нет о прошлом лете никакой печали,
Если бродит лесом золотой олень.
Запоздалый рейс
Ночь прожектора свои зажгла,
Завершился лётный день.
Серебрит луна металл крыла,
Самолет роняет тень.
Фонари горят на полосе,
Над рекой туман плывет.
Стих аэропорт в ночной красе,
Словно он кого-то ждет.
Город у реки уже уснул,
Сторожит его луна.
В небе раздается легкий гул,
Кажется, поет струна.
Запоздалый рейс идет ночной,
Блещут маяки во мгле.
Экипаж спешит к себе домой,
Тянется к родной земле.
Дома его ждут уже давно —
В этом не его вина.
Вот и полоса у самых ног,
Милый дом и тишина.
Не кури. Положи этот чертов том. Повернись ко мне.
Наши тени лежат пятном на одной стене,
И, казалось, стремятся зайти за ковер, чтобы там, в тиши
(Положи же ты книгу!) уснуть. В глубине души
Понимая, что наша любовь выцветает, как днем трава,
Я пытаюсь ее в громоздить в не свои слова,
Облачаю в рубашку, даю посошок, мешок
И хромает она себе через тот лужок,
Где (ты помнишь?) ты прошлым летом
Завязывал шарф на мне
Наши тени плывут пятном на одной стене,
На другой открывается дверь (не вставай, сиди!).
Входит кошка, и белый клочок на ее груди
Ветер треплет, как флаг, и в твоем дыму
Я рассеянно глажу ее Вот чего никогда не пойму —
Почему ты не бросишь курить?
За окном лужок,
Облака образуют на нем теневой кружок,
И за ним, за деревьями, за миллионы лет
На траве этой наша любовь оставляет след.
Она поверила в сказку из облаков,
Плывущих по небу.
Ей было просто и ясно, что мир таков,
Как он ей поведал.
Зачем ненужные клятвы,
О том, что он,
Весь мир отдать за нее готов,
Было небо высоким и чистым.
Были губы нежнее цветов,
Какие странные тени на потолке,
Похожи на лица,
Какие жесткие вены в ее руке.
И сердце боится
И врач беседовал долго о том, что жизнь
Hе стоит подлости дураков
Было небо высоким и чистым
Были губы нежнее цветов,
Какая разница, сколько постылых рук,
Ласкают ей тело.
Душа давно разомкнула запретный круг,
И окаменела.
Hо если честь это правда, она права,
Ведь где-то там позади грехов,
Было небо высоким и чистым,
Были губы нежнее цветов.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Тень» — 949 шт.
