Цитаты в теме «великое», стр. 129
Быть женщиной — высшее в мире искусство,
Ведь мы пробуждаем великое чувство,
Мы радость привносим в жизни людей
Своими мечтами и массой идей.
Мы строим и шьем, мы куем и рисуем,
Но часто о счастье мы женском тоскуем.
Так пусть же всем нам улыбнется удача,
Нагрянет любовь (только так, не иначе!),
Пусть в гору вприпрыжку помчится карьера,
Здоровья нам много (и даже без меры)!
Фигура стройна и без всяких диет,
Улыбок побольше и вкусных конфет!
Морщинки пусть будут у нас лишь от смеха,
И много везения, добра и успеха!
у меня нет иной возможности отдать Америке более высокую дань признательности, чем сказать: это была страна разума, справедливости, свободы, творческих и производственных достижений. Впервые в истории человеческий разум и деньги были объявлены неприкосновенными, здесь не осталось места для богатства, отнятого силой, здесь создали условия для накопления капитала собственным трудом, здесь не осталось места для бандитов и рабов, здесь впервые появился человек, действительно создающий блага, величайший труженик, самый благородный тип человека – человек, сделавший самого себя, – американский капиталист.
Пока человеку дозволено было оставаться в Раю, он либо (подобно Иисусу в понятиях Валентина) не испражнялся, либо (что представляется более правдоподобным) испражнения не воспринимались как нечто отвратительное. Тогда, когда Бог изгнал человека из Рая, он дал ему познать отвращение. Человек начал скрывать то, чего стыдится, но, сняв покров, был тотчас ослеплен великим сиянием. Так, вслед за познанием отвращения, он познал и возбуждение. Без говна (в прямом и переносном смысле слова) не было бы сексуальной любви такой, какой мы ее знаем: сопровождаемой сердцебиением и ослеплением рассудка.
Личность и моложе, и старше цивилизации.
Каждый несет в себе, помимо задатков известных способностей, имеющих спрос современности, еще и «Н» неизвестных — уже или еще не нужных.
Вполне возможно, что эту книгу читает сейчас Гениальный Собиратель Кореньев (допещерная эпоха), Великий Шаман (варварство) или Чемпион Мира по Телепатическому Многоборью (тридцатое столетие), ныне слесарь шестого разряда.
Мы кладбища молчаливых загадок.
Если бы не было этого обширного, неопределенного, таинственного мозгового избытка, раскаляемого в человеческих головах, как могла бы История в каждую эпоху отыскивать нужных ей гениев, всегда разных и непохожих?
В холодном, неуютном зале
В пустынном аэропорту
Слежу тяжелыми глазами,
Как снег танцует на ветру.
Как на стекло лепя заплатки,
Швыряет пригоршни пера,
Как на посадочной площадке
Раскидывает веера.
На положении беглянки
я изнываю здесь с утра.
Сперва в медпункте валерьянки
Мне щедро выдала сестра.
Затем в безлюдном ресторане,
Серьгами бедными блеща,
Официантка принесла мне
Тарелку жирного борща.
Из парикмахерской вразвалку
Прошел молоденький пилот
Ему меня ничуть не жалко,
Но это он меня спасет.
В часы обыденной работы,
Февральский выполняя план,
Меня на крыльях пронесет он
Сквозь мертвый белый океан.
Друзья мои, чужие люди,
Благодарю за доброту.
Сейчас вздохну я полной грудью
И вновь свободу обрету.
Как хорошо, что все известно,
Что ждать не надобно вестей.
Благословляю век прогресса
И сверхвысоких скоростей.
Людской благословляю разум,
Плоды великого труда
За то, что можно так вот, разом,
Без слов, без взгляда, навсегда!
Вечер июльский томительно долог,
Медленно с крыши сползает закат
Правду сказать —как в любой
Из размолвок,я виновата, и ты виноват.
Самое злое друг другу сказали,
Все, что придумать в сердцах довелось,
И в заключение себя наказали:
В комнатах душных заперлись врозь.
Знаю, глядишь ты печально
И строго на проплывающие облака
А вечеров-то не так уж и много,
Жизнь-то совсем уж не так велика!
Любят друг друга, пожалуй,
Не часто так, как смогли мы с тобой полюбить
Это, наверно, излишек богатства,
Нас отучил бережливыми быть!
Настоящее одиночество — это, во-первых, когда человеку некуда пойти, но вышесказанное и без меня известно всем пострадавшим от великой русской литературы девятнадцатого столетия. А во-вторых, одиночество — это еще и отсутствие сервиса. В смысле, услуг, которые нам могут предоставить другие люди. Для полноценного одиночества нужны закрытые кафе, магазины и входы в метро, неподвижные трамваи, пустые киоски и одно-единственное такси на стоянке, водитель которого уснул, неестественно запрокинув голову, так что, поглядев на его бледный профиль, заострившийся нос и громадный кадык, пятишься на цыпочках, от греха подальше, так и не рискнув проверить, жив ли бедняга.
Великое чудо — косилка, говорил себе дедушка. Какой это дурак выдумал, что новый год начинается первого января? Надо было поставить дозорных караулить рост травы на миллионах лужаек Иллинойса, Огайо или Айовы — и как заметят, что она созрела для сенокоса, в то самое утро вместо фейерверков, фанфар и криков пусть начинается великая бурная симфония косилок, срезающих свежие травы на необъятных луговых просторах. В тот единственный день в году, который по-настоящему знаменует собой начало, людям надо бы бросать друг в друга не конфетти и не серпантин, а пригоршни свежескошенной травы.
Если вы есть – будьте первыми,
Первыми, кем бы вы ни были.
Из песен – лучшими песнями,
Из книг – настоящими книгами.
Первыми будьте и только!
Пенными, как моря.
Лучше второго художника
Первый маляр.
Спросят вас оробело:
Кто же тогда останется,
Если все будут первыми,
Кто пойдёт в замыкающих?
А вы трусливых не слушайте,
Вы их сдуйте как пену,
Если вы есть – будьте лучшими,
Если вы есть – будьте первыми!
Если вы есть – попробуйте
Горечь зелёных побегов,
Примериваясь, потрогайте
Великую ношу первых.
Как самое неизбежное
Взвалите её на плечи.
Если вы есть – будьте первыми,
Первым труднее и легче!
Проклятье века- это спешка,
И человек, стирая пот,
По жизни мечется, как пешка,
Попав затравлено в цейтнот.
Поспешно пьют, поспешно любят,
И опускается душа.
Поспешно бьют, поспешно губят,
А после каются — спеша.
Но ты, хотя б однажды в мире,
Когда он спит или кипит,
Остановись, как лошадь в мыле,
Почуяв пропасть у копыт.
Остановись на полдороге,
Доверься небу, как судьбе,
Подумай, если не о Боге,
Подумай просто о себе.
Под шелест листьев обветшалых,
Под паровозный хриплый крик,
Пойми — забегавшийся жалок,
Остановившийся — велик.
Рождественские каникулы
Удивительно, какие разные чувства вызывает в разных людях одна и та же музыка.
Сколько бы мы это ни отрицали, но в глубине души мы знаем: все, что с нами случилось, мы заслужили.
Отдых, покой, тишина, одиночество. Похоже, такую роскошь могут себе позволить только очень богатые, а ведь это ничего не стоит. Странно, что так трудно этого достичь.
Влияние — ним женщина дорожит даже больше, чем любовью мужчины к ней, независимо от того, идет ли речь о сыне, о муже, о любовнике или о ком-то еще.
Нет ничего на свете коварней женской лести: потребность в этой лести так в нас велика, что можно стать ее рабом.
Когда человека нет рядом, его идеализируешь, на расстоянии чувство обостряется, это верно, а увидишь его снова — и удивляешься, что ты в нем находил.
Глупость человечества такова, что им можно управлять словами.
Люди беспредельно загадочны. Одно несомненно, ты ни о ком ничего не знаешь.
Когда есть жажда, но не хочешь пить,
Завариваешь чай водой из крана,
Когда еще не поздно уходить,
Тогда остаться точно слишком рано
Прождать под дверью тысячу часов,
Гораздо проще, чем заставить ждать кого-то,
Когда на карте нету полюсов,
Есть много перспективных поворотов
У рек всегда имеются истоки,
А где истоки, если мы озера?
И то, что мы безумно одиноки,
Нас часто избавляет от позора
В толковых словарях на букву «Л»,
Хватает слов, ты выбирай любое,
Но у мечтаний есть один предел,
Он зачастую называется «любовью»
Порою шансы очень велики,
А иногда нули за запятою,
Чем крепче ты сжимаешь кулаки,
Тем меньше ты всерьез готова к бою
Ведь только время вправе все решать,
А, может быть, оно уже решило,
Когда твой чай с жасмином, наплевать,
Какой водой его ты заварила.
Быстро все превращается в человеке; не успеешь оглянуться, как уже вырос внутри страшный червь, самовластно обративший к себе все жизненные соки. И не раз не только широкая страсть, но ничтожная страстишка к чему-нибудь мелкому разрасталась в рожденном на лучшие подвиги, заставляла его по забывать великие и святые обязанности и в ничтожных побрякушках видеть великое и святое. Бесчисленны, как морские пески, человеческие страсти, и все не похожи одна на другую, и все они, низкие и прекрасные, вначале покорны человеку и потом уже становятся страшными властелинами его. «Мертвые души»
Убийца почти всегда возвращается к своей жертве, чтобы поговорить. Почти всегда. Нам всем нужен кто-то, кому можно было бы рассказать историю своей жизни, а свое преступление убийца может обсудить только с тем человеком, который точно его не накажет. Со своей жертвой. Даже убийце нужно с кем-нибудь поговорить, рассказать о себе, и эта потребность так велика, что он неприменно придет на могилу или к телу, которое уже начало разлагаться, сядет рядом и заведет бу бу бу на несколько часов. Пока его собственные слова не наполнятся для него смыслом. Пока убийца сам не поверит в историю о своей новой реальности. В которой его преступление было правильным, вот почему полиция ждет.
В самом деле, — продолжал он, — велика ли заслуга жены в том, что она верна, если никто не соблазнял ее стать неверною? Что из того, что она застенчива и нелюдима, если у нее нет повода стать распущенною и если она знает, что у нее есть муж, который при малейшей с ее стороны нескромности лишит ее жизни? Следственно, к женщине, добродетельной страха ради или же оттого, что ей не представился случай, я не могу относиться с таким же уважением, как к той, которая в борьбе с домогавшимися и преследовавшими ее стяжала победный венок.
Рим
Волчица с пастью кровавой
На белом, белом столбе,
Тебе, увенчанной славой,
По праву привет тебе.
С тобой младенцы, два брата,
К сосцам стремятся припасть.
Они не люди, волчата,
У них звериная масть.
Не правда ль, ты их любила,
Как маленьких, встарь, когда,
Рыча от бранного пыла,
Сжигали они города?
Когда же в царство покоя
Они умчались, как вздох,
Ты, долго и страшно воя,
Могилу рыла для трёх.
Волчица, твой город тот же
У той же быстрой реки.
Что мрамор высоких лоджий,
Колонн его завитки,
И лик Мадонн вдохновенный,
И храм святого Петра,
Покуда здесь неизменно
Зияет твоя нора,
Покуда жёсткие травы
Растут из дряхлых камней
И смотрит месяц кровавый
Железных римских ночей!
И город цезарей дивных,
Святых и великих пап,
Он крепок следом призывных,
Косматых звериных лап.
— Велика ли она, эта любовь? Откажетесь ли вы ради нее от своего бога? Что сделал для вас Иисус? Что он выстрадал ради вас? За что вы любите его больше меня? За пробитые гвоздями руки? Так посмотрите же на мои! И на это поглядите, и на это, и на это — Он разорвал рубашку, показывая страшные рубцы на теле. — Padre, ваш бог — обманщик! Не верьте его ранам, не верьте, что он страдал, это все ложь. Ваше сердце должно по праву принадлежать мне! < > Я перенес все и закалил свою душу терпением, потому что стремился вернуться к жизни и вступить в борьбу с вашим богом. Эта цель была моим щитом, им я защищал свое сердце, когда мне грозили безумие и смерть. И вот теперь, вернувшись, я снова вижу на моем месте лжемученика, того, кто был пригвожден к кресту всего-навсего на шесть часов, а потом воскрес из мертвых. Padre, меня распинали год за годом пять лет, и я тоже воскрес! Что же вы теперь со мной сделаете? Что вы со мной сделаете?..
— Итак, что можно сказать об Эшли только по ее внешнему виду? Ну, кто-нибудь? Лично я сразу могу сказать четыре вещи. Первое — пятно на блузке. Значит, она неряха. Второе — юбка от Марка Джейкобса выглядит новой, но это прошлый сезон, значит, с распродажи. Три — туфли от Прада, конечно, милые, но слишком ей велики. Видимо одолжила у подруги, у которой и вкус лучше и денег больше. Четвертое
— Можно я, можно? Мешки под глазами. Она любит тусоваться и со вчерашнего вечера еще не протрезвела.
— Точно!
Нева Петровна, возле вас — всё львы.
Они вас охраняют молчаливо.
Я с женщинами не бывал счастливым,
вы — первая. Я чувствую, что — вы.
Послушайте, не ускоряйте бег,
банальным славословьем вас не трону:
ведь я не экскурсант, Нева Петровна,
я просто одинокий человек.
Мы снова рядом. Как я к вам привык!
Я всматриваюсь в ваших глаз глубины.
Я знаю: вас великие любили,
да вы не выбирали, кто велик.
Бывало, вы идете на проспект,
не вслушиваясь в титулы и званья,
а мраморные львы — рысцой за вами
и ваших глаз запоминают свет.
И я, бывало, к тем глазам нагнусь
и отражусь в их океане синем
таким счастливым, молодым и сильным
Так отчего, скажите, ваша грусть?
Пусть говорят, что прошлое не в счет.
Но волны набегают, берег точат,
и ваше платье цвета белой ночи
мне третий век забыться не дает.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Великое» — 2 843 шт.
