Цитаты в теме «великое», стр. 128
Осыпались листья над Вашей могилой,
И пахнет зимой.
Послушайте, мертвый, послушайте, милый:
Вы всё-таки мой.
Смеетесь! — В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой — так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром рано
К больничным дверям.
Вы просто уехали в жаркие страны,
К великим морям.
Я Вас целовала! Я Вам колдовала!
Смеюсь над загробною тьмой!
Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала —
Домой!
Пусть листья осыпались, смыты и стерты
На траурных лентах слова.
И, если для целого мира Вы мертвы,
Я тоже мертва.
Я вижу, я чувствую, — чую Вас всюду,
— Что ленты от Ваших венков! -
Я Вас не забыла и Вас не забуду
Во веки веков!
Таких обещаний я знаю бесцельность,
Я знаю тщету.— Письмо в бесконечность. —
Письмо в беспредельность. -
Письмо в пустоту.
Было дружбой, стало службой.
Бог с тобою, брат мой волк!
Подыхает наша дружба:
Я тебе не дар, а долг!
Заедай верстою вёрсту,
Отсылай версту к версте!
Перегладила по шерстке, -
Стосковался по тоске!
Не взвожу тебя в злодеи, -
Не твоя вина — мой грех:
Ненасытностью своею
Перекармливаю всех!
...
Удержать — перстом не двину:
Перст — не шест, а лес велик.
Уноси свои седины,
Бог с тобою, брат мой клык!
Прощевай, седая шкура!
И во сне не вспомяну!
Новая найдется дура -
Верить в волчью седину.
Принципы избежания мясной пищи, сформулированные Пифагором, если они верны, учат чистоте и невинности; если они ложны, то, по крайней мере, они учат нас бережливости, да и велика ли будет ваша утрата, лишись вы жестокости? Я всего лишь пытаюсь лишить вас пищи львов и стервятников. Мы способны обрести наш здравый смысл, лишь отделившись от толпы — ибо зачастую сам факт поощрения большинством может служить верным признаком порочности того или иного взгляда или образа действий. Спросите себя: «Что нравственно?», а не «Что принято среди людей? Будьте умеренны и сдержанны, добры и справедливы, навсегда отрекитесь от кровопролития.
Когда-нибудь я больше не вернусь
Не потому, что сердце жжёт обида,
Или изводит душу пыткой грусть,
Я просто упущу тебя из виду
Однажды утром я проснусь одна
Нет мыслей о тебе, и нет волнения
Нет смысла спорить чья же тут вина.
Всему свой срок и моему терпенью.
Ведь дважды в реку не войти. Но я,
В надежде эту мудрость опровергнуть,
Прощала, возвращалась. Только зря
Лоб расшибала в кровь об эту стену.
Ты, как нарочно, причиняешь боль,
И это входит, кажется, в привычку.
Ты от такой «любви» меня уволь,
Пока не превратилась в истеричку.
Зачем тянуть с развязкой нам с тобой?
Не велика, как говорят, потеря
Прощальный взгляд твой чувствуя спиной,
Я ухожу. Без слёз. Без сожаления.
Вспомнил, какими мы были тогда, вернувшись с войны, — молодые и лишенные веры, как шахтеры из обвалившейся шахты. Мы хотели было воевать против всего, что определило наше прошлое, — против лжи и себялюбия, корысти и бессердечия; мы ожесточились и не доверяли никому, кроме ближайшего товарища, не верили ни во что, кроме таких никогда нас не обманывавших сил, как небо, табак, деревья, хлеб и земля; но что же из этого получилось?
Все рушилось, фальсифицировалось и забывалось. А тому, кто не умел забывать, оставались только бессилие, отчаяние, безразличие и водка. Прошло время великих человеческих мужественных мечтаний. Торжествовали дельцы. Продажность. Нищета.
Я смотрю на девушек, одержимо надевающих этот образ, рассказывающих всем и каждому о великих своих страданиях. Нет, объяснять их причину не нужно, зачастую это вымученно придуманная причина. Но сам факт того: смотрите, как я страдаю, как я никем не понят и одинок, это будет на поверхности, на показ. И это будет вершиной того айсберга, имя которому не боль, а скука. И проявления такого образа будет предельно книжным, по транскрипции: а тут я должен уныло взглянуть на дождь за окном, сесть на подоконник, пальцы обязаны быть озябшими, греть их сигаретой или чашечкой чая\кофе, и грустить, грустить, грустить о нем. Почему о нём? Потому что о любви грустить привычно.
Путь жизни! Главное слово. Великое. Подобно произнесенной Истине. Дальше искать нечего. Здесь все. На каждой высоте, которую мы достигаем, нам грозят все новые и новые опасности. Трус часто гибнет под обломками той самой стены, за которой в страхе и ужасе пытался укрыться. Самая надежная кольчуга не защитит от ловкого удара. Великие Армады тонут в бушующем океане, линию Мажино обходят с флангов. Троянский конь всегда готов и ждет, когда его выкатят к стенам. Так где же она прячется, эта чертова безопасность? Какую новую, еще не ведомую никому защиту вы можете изобрести? Безнадежно думать о безопасности: ее просто нет. Человек, который жаждет безопасности, даже всего-навсего просто думает о ней, подобен тому, кто отрубает себе конечности, чтобы заменить их протезами: они-то болеть не будут.
Художники — это боги,
Художники в каждом из нас.
Они не лежат на дороге,
Ни Брей гель, ни Питер Клас Творцы —
Они странные люди,
От мала до велика,
И жизнь их лишенная скуки
Опасна подчас и сложна
И часто цитируя Гёте, Хаяма,
Платона, Данте,
Мечтают о славе народной,
Идя по нелёгкой тропе
То денег у них как у Гейтса,
То горе, позор, нищета, любви
Часто полное сердце,
Но часто и нет ни черта
И часу прожить без Вивальди,
Художник, увы, бы не смог,
Они любят тенор и альты,
Но чаще метал или рок Художник —
Слуга искусства и часто,
Устав от забот,
Он любит покушать вкусно
И бахнуть абсента в рот
Он тоже, увы, не железный,
И часто бывает плох,
И даже в помойке, нетрезвый,
Художник почти что Бог!
Напиши ему первой пока он висит on-line,
Пока за окном звенит январская вьюга,
Люди — дебилы, так просто теряют друг друга,
Теряют надежду, любовь, ну и все дела
А за окном намечается снежный слем,
Снежинки устроили тысячи революций,
Напиши ему первой, слышишь? И нет проблем.
Лишь пальцами нежными к клавишам прикоснуться
А он одинок, страдает, ну и т. п.
Втыкает в экран на призраки аватарок,
Напиши ему первой — сделай ему подарок,
Или отправь ему фотку с милым котэ
А мысли кружатся планетою по оси,
Душа — не ангина, сколько ни пей микстуры,
Сердце — не прога, даже великий Дуров
Оставит без обновлений, как ни проси
Кистью волшебной ложит декабрь мазки,
В три слоя красит белилом безлюдность улиц,
Пока стаи птиц из теплых краев не вернулись,
Напиши ему первой И не люби мозги.
Падают желтые, желтые листья,
Лето на улице, осень в душе,
Хочется счастья и опохмелится,
Но снова сижу и чешу Фаберже
Ходят прохожие, грубые, резкие,
И снова я сам затерялся в толпе,
Попасть под машину и даже повесится,
От безысходности хочется мне
Улыбки фальшивые, чувства из пластика,
В лицо свежий бриз, за спиной дикий смрад,
Стереть бы житуху резиновым ластиком,
И новый сначала начать хит-парад
Сбиваюсь с пути, натыкаясь на камни,
Шагаю сквозь смог в мир великого Джа,
Живу не по Библии, не по Корану,
В душе льется свет, за душой ни гроша
Шагаю по свету, за солнцем взлетаю,
И крылья горят все сильней и сильней,
Но лучше сгореть где-то около рая,
Чем жить в темноте до скончания дней.
НУ, ЧТО МЫ ПОМНИМ О ВОЙНЕ?
Ну, что мы знаем о Войне?
Нас время далеко умчало.
На майской праздничной волне
Мы вспоминаем слишком мало.
А детям вовсе не понять —
О чем ведутся разговоры?
Вопросы задают опять,
Ответы забывают скоро.
Другие страны, времена
Другие войны были тоже.
И та, Великая Война
Все больше на кино похожа.
Лежат в коробке ордена.
Что с ними делать? Непонятно.
Ничья вина, ничья вина,
Что не вернуть людей обратно.
Тех, что сражались на войне,
Тех, что мальчишками погибли.
И почему-то стыдно мне,
Как будто мы помочь могли бы.
Но прошлое нельзя вернуть —
Вокруг совсем другие страны.
И по-другому в дальний путь
Там провожают ветеранов.
На майской праздничной волне
Все меньше правды о войне.
Жило-было железо и начало оно ржаветь. Точит его ржавчина и точит — хоть помирай. И так захотелось железу избавиться от ржавчины, что начало оно просить Бога: «Боже, спаси меня от ржавчины!»А рядом с железом лежал напильник. Услышал он как железо умоляет Бога спасти его от ржавчины, и предложил железу свою помощь. — «Ну, уж только не ты! — воскликнуло железо. — Ты такой грубый и жестокий! Бог пошлет мне кого-нибудь другого, какую-нибудь мягкую пасту или бархатную тряпочку!»В это время проходил мимо рабочий, увидел, что по железу пошла ржавчина, взял в руки напильник и начал им очищать ржавчину с железа. — «Только не напильником, только не напильником!» — застонало железо. А рабочий услышал, как железо заскрипело, и говорит: «Вот, как раз подходящий напильник для этой ржавчины, ничем другим ее и не возьмешь!» Сказал старый монах: «Очищение сердца — это всегда отречение от самого себя с великой болью».
Муравьи встретились на полянке и начали делиться новостями: «Вы слышали, нашему муравьиному королю министры поднесли новую золотую корону!» — «Да, да, а первому министру король вручил новые награды!» — «А еще новость, — главному генералу наш муравьиный король вручил новый орден за неслыханные победы над соседним муравейником! Кстати, на этих муравьиных войнах казна еще больше разбогатела!» — «Да, великие события произошли в нашем могущественном и славном царстве!» — заключили собравшиеся муравьи. В этот момент они увидели бегущего короля со свитой испуганных министров, которые кричали во весь голос: «На помощь, подданные! Слон завалил навозом все наше великое муравьиное царство!»
Избегай тщеславия, помни, что оно подобно навозу на дороге, присыпанному пылью.
ТАК БЫЛА СОЗДАНА ЖЕНЩИНА
Художник великий Природа,
О новом мечтая творении,
Хотел необычное что-то
Создать, но терзали сомнения.
На помощь позвал он шедевры,
Что раньше отдал мирозданию.
От каждого часть и, наверно,
Прекрасное выйдет создание.
Веселость — подарок от Лета,
Капризы достались от Осени,
Улыбка и нежность рассвета,
Частица в слезах Ливня с Моросью.
Стан стройный красавицы Серны,
От Кошки изящество, грация.
Походка — награда от Ветра,
А незащищенность от Ласточки.
Задор, жизнелюбие солнца,
Печаль и загадочность Лунные,
От Млечной дороги бездонность
Для взгляда и Звездная чувственность.
Собрав все дары воедино,
Сомненья природы исчерпаны —
Ожившею стала картина
Вот так была создана Женщина.
Живу сжав кулаки отчаянно,
Преодолеть стараюсь все.
За что все беды и стенания?
За что, о Господи, за что?
И не пытаясь стать безмолвнее,
Душой молитву создаю:
Пошли мне, Господи, спокойствие,
Воздай за искренность мою.
За что, о Господи, страдания
Так часто выпадают мне?
Коль я грешна — вот час раскаяния,
За все заплачено вполне.
Я не прошу щедрот неведомых
И не ищу рай на Земле,
Хочу прожить свой век отмеренный,
Чтоб нужной я была везде.
Так мало я прошу, о Господи!
Ужель так просьба велика?
Ведь ты прошел сквозь столько горестей,
Сколь перед ними я мелка!
Пройду ль я жизни испытания?
Я не могу нечестной быть.
Дай, Господи, частицу знания,
Чтоб мне не по течению плыть.
Ответствуй, Господи, сомнениям,
Что душу застили мою,
И озари святым знамением
Надежды верную стезю.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Великое» — 2 843 шт.
