Цитаты в теме «веселье», стр. 4
Моя кузина стала задавать мне вопросы своим низким, волнующим голосом. Слушая такой голос, ловишь интонацию каждой фразы, как будто это музыка, которая больше никогда не прозвучит.
В голосе было многое, чего не могли потом забыть любившие ее мужчины, — певучая властность, негромкий призыв «услышь», отзвук веселья и радостей, только что миновавших, и веселья и радостей, ожидающих впереди.
Моя любовьНу каким ты владеешь секретом?Чем взяла меня и когда?Но с тобой я всегда, всегда:Днем и ночью, зимой и летом!Площадями ль иду большимиИль за шумным сижу столом,Стоит мне шепнуть твое имя —И уже мы с тобою вдвоем.Когда радуюсь или грущу я И когда обиды терплю я, И в веселье тебя люблю я,И в несчастье тебя люблю.Даже если крепчайше сплю,Все равно тебя люблю!Говорят, что дней круговертьНастоящих чувств не тревожит.Говорят, будто только смертьНавсегда погасить их может.Я не знаю последнего дня, Но без громких скажу речей:Смерть, конечно, сильней меня, Но любви моей не сильней.И когда этот час пробьетИ окончу я путь земной, Знай: любовь моя не уйдет.А останется тут, с тобой.Подойдет без жалоб и слезИ незримо для глаз чужих, Словно добрый и верный пес,На колени положит свой носИ свернется у ног твоих.
Ах, друг мой, молодость тебе нужна,
Когда ты падаешь в бою, слабея;
Когда спасти не может седина
И вешаются девочки на шею;
Когда на состязанье беговом
Ты должен первым добежать до цели;
Когда на шумном пире молодом
Ты ночь проводишь в танцах и веселье
Но руку в струны лиры запустить,
С которой неразлучен ты все время,
И не утратить изложенья нить
В тобой самим свободно взятой теме,
Как раз тут в пользу зрелые лета,
А изреченье, будто старец хилый
К концу впадает в детство, – клевета,
Но все мы дети до самой могилы.
Давным-давно в лесу жил Заяц, среди Лягушек и Ежей.
Он был такой же, как и нынче, лишь не имел больших ушей.
Откуда уши появились, вы, верно, спросите меня?
Сейчас я вам открою тайну, а вы послушайте, друзья.
Решил косой отметить с помпой десятилетний юбилей.
Купил вина, накрыл поляну, и пригласил своих друзей.
Зверюшки выпили, поели, и хором стали песни петь,
Но вдруг в разгар весёлой пьянки пришёл незваный гость — Медведь.
Где есть жратва, и пахнет пивом, туда его не надо звать,
Любил Медведь на дармовщинку винишка выпить и пожрать.
Веселье сразу прекратилось, и Заяц тоже сразу сник.
Он знал, что если Мишка выпьет, буяном станет в тот же миг.
Медведь тем временем напился и начал к Зайцу приставать,
Кричал Медведь, что есть обычай, на дне рожденья уши драть.
И продолжается обычай с тех давних пор до наших дней,
И уши Зайца с каждым годом, увы, становятся длинней.
Вся жизнь проходит в ожидании.
Мы ждём то ночи, то зари,
То долгожданного свиданья,
То неизбежного ,,прости".
Борясь с тоской в пустой квартире,
Мы ждём веселья, звон струны,
Но после часа в шумном пире
Ждём с нетерпением тишины.
Мы ожидаем время года,
Чтоб изменилось всё кругом.
Ведь надоевшая погода
Застряла, словно в горле ком.
И даже книги мы читаем
Ведь зачастую лишь затем,
Что этим время убиваем
И отвлечёмся от проблем.
Не ждём, пожалуй, только смерти,
Хотя тут логика проста:
Ведь нами как судьба не вертит,
Нас ожидает пустота.
И надо бы в пылу азарта,
Неблагодарность скрыв и спесь,
Ради того, что Там и ,Завтра,
Не пропустить, Сейчас и Здесь!
Белая лилия — хрупкий цветок.
Мраморный профиль на глади точеный.
Если разлюбишь и будешь жесток —
Станет сейчас же он лилией черной.
Если изменишь — не пробуй за ней.
В руки возмешь — загорятся ладони.
Только на миг она станет бледней
И почернеет в руках, и утонет.
В зеркало гляжу или в окно,
Навсегда забыть себе велю.
Черная я, черная лилия давно,
А тебя, как белая, люблю.
В лунном безмолвии не закричу,
Не омрачу тебе цветом веселья.
Лилией черной быть не хочу,
Но превращаюсь в нее, как от зелья.
И на воде в очертание немом,
Белой, как мел, или черной, как сажа,
Стану тебе самым черным клеймом,
Если меня ты разлюбишь однажды.
В зеркало гляжу или в окно,
Навсегда забыть себе велю.
Черная я, черная лилия давно,
А тебя, как белая, люблю.
Под этой химерой, любовью, зияла бездна. Люди старались до краев засыпать бездну цветами этого понятия, окружить ее жерло садами, но она разверзалась снова и снова, неприкрытая, непокорная, суровая, и увлекала вниз всякого, кто доверчиво ей предавался. Преданность означала смерть, а чтобы обладать, нужно было спасаться бегством. Средь цветущих роз таился отточенный меч. Горе тому, кто доверчив. И горе тому, кто узнан. Трагизм не в результате, а в изначальном подходе. Чтобы выиграть, нужно проиграть, чтобы удержать — отпустить. И ведь здесь, похоже, снова брезжит тайна, что отделяет знающих от признающих? Ведь знание о том, что эти вещи полны трагизма, заключает в себе его преодоление, разве не так? Признание никогда не вело к свободному овладению; его пределы прочно укоренены в реальном. Причинный ход и судьба — вот его регистры. Для знающего же реальное — лишь символ; за ним начинается круг беспредельности. Но символ этот коварен, потому что боги веселы и лукавы. А сколько жестокости сокрыто во всяком веселье, сколько кинжалов под цветами. Жизнь двулика, как ничто другое каких только не дали имен — любовь точно фата-моргана, распростерла она над людьми приманчивый образ вечности, ей приносили обеты, а она неумолимо струилась, растекалась, переменчивая, всегда разная, как и то, чьим символом она была, — жизнь.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Веселье» — 228 шт.