Цитаты в теме «взгляд», стр. 25
Он думал, что ее забыл
И начал жить как прежде,
Но по ночам он волком выл
И прогонял надежды,
Ведь водопад ее волос
И взгляд бездонной глубины
В душе оставили разрез
И до сих пор тревожат сны,
ЕЕ вина была лишь в том,
Что душу для него открыла,
Хотела быть ему родной,
Она так искренне любила,
А он свободы захотел,
И брак пугал, как клетка зверя,
Но год за годом пролетел-
Он осознал свою потерю,
А время вспять не повернуть,
Она к нему уж ровно дышит,
Он без нее продолжит путь,
Он в ее жизни теперь лишний,
И ей совсем не интересно,
Как он проводит вечера,
С любовью поступил нечестно,
Она простила, но ушла.
«Я в живописи разбираюсь!
Не нужен мне экскурсовод!» --
Всегда хвалился не стесняясь,
Знаток на выставках. И вот,
Стоит знаток в недоумение
Перед картиной на стене.
Что не приснится и во сне,
И впрямь ему на удивление.
В картине этой, хвост коровы
Держал мужик, весьма худой.
А за рога, на вид здоровый,
Тянул к себе мужик другой.
Ни эти двое удивили
Того, кто рот свой приоткрыл,
А третий, что посередине
Бурёнку жирную доил.
Пришлось спросить экскурсовода --
В чём заключается сюжет,
Название… и чья работа?
Каков ваяния секрет?
Герой-знаток застыл на месте,
Был на картину новый взгляд,
Услышав – автор неизвестен,
Название же «Адвокат»
Хоть свежим знаниям и рад был,
Подумал и глаза отвёл --
И впрямь сюжет глаголил Правду!
Сам Пикассо бы не допёр!
Тот, кто с нами борется,
Укрепляет наши нервы,
Оттачивает наши навыки и способности.
Наш враг — наш союзник.
*******
Пройдя свой путь до половины,
Забудь, что было позади…
А коль плюют, порою, в спину,
Знать: ты шагаешь… впереди!
У логова больного льва
Шакалов собралась братва.
Едва увидев, царь зверей,
Забыв недуг, предстал пред ней.
Пора напомнить бы ему
Тем, кто забыл, вдруг осмелев,
Что перед ними наяву
Не падаль, а могучий лев!..
Не стоит презирать врагов,
Ведь Судный день для всех настанет!
Пусть для морали нет стихов,
Но вот под взглядами врагов
Спина и впрямь прямее станет!
Все, кем я являюсь сегодня, всем этим я обязан женщинам. Я обязан женщинам, тем женщинам, которые меня любили, которых я любил, по совсем простым причинам. Я, впрочем, говорил им всем об этом. Потому что во взгляде женщины, которая меня любит... мне всегда хотелось, чтобы она считала, что я самый большой, самый красивый, самый сильный. И это невероятная мотивация, потому что для женщин, которых я любил (и они любили меня), я всегда был самым красивым, самым большим и самым сильным. Женщин, которых я любил, вы знаете, по-разному. Все, что я делал, всем этим я обязан женщинам. Я делал это для них из любви к ним, чтобы быть для них самым-самым.
Жизнь бежит чередой, словно пара гнедых,
Умножая года на бессильную старость.
Невозможно вернуть лет прошедших уже,
И так трудно забыть то, что в прошлом осталось.
Тот морозный февраль… восемнадцатый год…
И мерцанье свечи перед образом Бога…
«Обручается раб…», — еле слышно в ночи…
И взорвет тишину ледяная тревога…
Пляшет тень от свечей на иконах святых…
И священник крестом осенит их устало…
«Восприми же венцы их в Царстве своем»…
И у Царских ворот поцелуй запоздалый…
Восемнадцатый год, обагренный огнем…
И во взгляде Христа столько грусти и боли…
Неужели тогда, в ту февральскую ночь
Им вручила судьба незавидную долю?
Жизнь бежит чередой, словно пара гнедых,
Умножая года на бессильную старость.
«Обручается раб…»… «Восприми же венцы…»…
Подожди, дорогой, уж немного осталось.
«Типичному немцу» не хватает индивидуалистических достоинств: терпимости и уважения к другим людям и их взглядам, независимости мышления, силы духа и той способности отстаивать свои убеждения перед вышестоящими, которую немцы, ощущающие за собой этот недостаток, называют гражданским мужеством, бережности по отношению к слабым и немощным, а главное — здорового презрения и нелюбви к власти, порождаемых лишь долгой традицией личной свободы. Кроме того, им не хватает массы мелких, но важных достоинств, так облегчающих общение между людьми в свободном обществе: доброты и чувства юмора, уважения к частной жизни соседа и веры в его добрые намерения.
На мой взгляд, в мире было два писателя, которые никак не вмещаются в рамки национальной культуры. Это Шекспир и Толстой. Шекспир — англичанин, Толстой — русский. Это так, но не точно. Шекспир — сын человечества. Толстой — сын человечества, и сразу всё становится на свои места. Как айсберги в океан, эти имена плюхаются в океан человечества, как в свою естественную среду обитания. Конечно, всякий большой писатель принадлежит человечеству, но тут дьявольская разница. Рисовали человечество многие, но человечество позировало только этим двум художникам.
Он читал все, что выходило, посещал театры, публичные лекции, слушал, как объясняет Араго явления поляризации света, восхищался сообщением Жоффруа Сент-Илера о двойной функции внутренней и наружной сонной артерии, питающих одна — лицо, другая мозг, был в курсе всей жизни, не отставал от науки, сопоставлял теории Сен-Симона и Фурье, расшифровывал иероглифы, любил, надломив поднятый камешек, порассуждать о геологии, мог нарисовать на память бабочку шелкопряда, обнаруживал погрешности против французского языка в словаре Академии, штудировал Пюисегюра и Делеза, воздерживался от всяких утверждений и отрицаний, до чудес и привидений включительно, перелистывал комплекты Монитера и размышлял. Он утверждал, что будущность — в руках школьного учителя, и живо интересовался вопросами воспитания. Он требовал, чтобы общество неутомимо трудилось над поднятием своего морального и интеллектуального уровня, над превращением науки в общедоступную ценность, над распространением возвышенных идей, над духовным развитием молодежи. Но он опасался, как бы скудность современных методов преподавания, убожество господствующих взглядов, ограничивающихся признанием двух-трех так называемых классических веков, тиранический догматизм казенных наставников, схоластика и рутина не превратили бы в конце концов наши школы в искусственные рассадники тупоумия.
Иногда стоит перевернуть этот мир вверх ногами. Не ради больших перемен и восторженного взгляда души, а просто так, от нечего делать. Проснуться в своей кровати, принять душ, а потом пойти и покорить Эверест. И станцевать на его вершине безумное танго со всеми ветрами, смеясь в пропасть неба. Или прочесть свежую газетку, выпить чашечку кофе и прикурить первую за день сигаретку от жерла действующего вулкана. Можно закрыть любимую книжку, зевнув, нелепо пошутить, наклониться, чмокнуть в нос дорогого тебе человека и, накинув на плечи парашют, выйти в дверь, пропарывающую воздух на высоте 800 метров над землей. Жизнь — огромна. Ее не вдохнуть, не ощупать, не впитать кожей, сидя дома и задумчиво перелистывая на мониторе красивые лица и заблудившиеся души случайных людей. Жизнь не стоит огорчений. И ограничений. Потому что когда некого любить — открываются все дороги, на которых жадные руки сжимают тонкие талии в танце под облаками, и с неба кричат о вечности птицы голосами забытых богов. Когда больше нечего терять — приходит бесстрашие. Когда заканчиваются слезы — начинаются улыбки. Иногда стоит просто так, на пробу перевернуть весь мир.
Освободи радость в другом человеке, и ты освободишь радость в себе.Выпустить радость на волю можно даже такой простой вещью, как улыбка. Или комплемент, или любящий взгляд. Или таким изысканным способом, как занятия любовью.
Ты можешь освободить радость в другом человеке этими, а также многими другими путями: песней, танцем, мазком кисти, фигуркой из глины, удачной рифмой.
Вы освобождаете радость друг в друге, кода беретесь за руки, когда ваши мечты и желания совпадают, когда души соединяются; когда вместе создаёте что-то хорошее, красивое и полезное, и когда делаете много других вещей.
Когда делитесь чувствами, говорите правду, перестаёте сердиться, изменяете своё отношение к лучшему. Когда желаете выслушать, когда желаете рассказать. Когда желаете простить и выбираете отпустить. Когда готовы отдавать и когда с благодарностью принимаете.
Есть тысячи способов освободить радость в сердце другого человека. Нет, тысячи тысяч. И в тот момент, когда ты решишь это сделать, ты будешь знать, как ты хочешь это сделать.
Любить можно лишь раз! Сердце же может часто волноваться при встрече с каким-нибудь другим существом, потому что люди по отношению друг к другу испытывают притяжение или отталкивание. От всех этих влияний рождается дружба, страсть, жажда обладания, живые и мимолетные вспышки, но отнюдь не настоящая любовь. Настоящая же любовь требует, чтобы два существа были рождены друг для друга, настолько объединены общностью взглядов и вкусов, таким телесным и духовным сходством, таким сходством характеров, такою многообразной взаимной связью, что уже были бы неотделимы один от другого. В сущности, мы любим не столько г-жу Икс или г-на Зет, сколько женщину или мужчину, безымянное создание, порождённое Природой, создание, обладающее такими органами, формой, сердцем, умом, общим обликом, которые притягивают, как магнит, наши органы, наши глаза, губы, сердце, мысли, все наши желания, чувственные и духовные. Мы любим тип, то есть соединение в одной личности всех человеческих свойств, которые могут прельщать нас порознь в других.
Как я люблю любить
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите, что любите? Я — никогда. Это как зубная боль, только наоборот — наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят, сами не любят, будто дело в том, чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но устаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: «Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово — всё!»
Мне ведь только этого от человека и нужно. «Люблю» и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: «Ты только скажи. Я проверять не буду». Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. «Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти». А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти — легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь, и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену. Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь «Ну что? Ещё сидит». Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю, как доиграла. У меня всё время было такое чувство, что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю, что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. «Спасена». Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем. Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя, чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? «Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься». Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще Я воздух просила. Может быть, Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервиз и злиться, что не железный.
Я ухожу, мне не хватило силы.
Поверь я больше ничего не жду
За все тебе хочу сказать спасибо,
Даже за то, что просто ухожу.
За все что было, все о чем мечтали,
За твой такой родной и теплый взгляд,
За все, что мы сказали, не сказали —
Так нужно, и никто не виноват.
За твои руки на моих коленях,
За то, что приходил ко мне во снах,
Об этом говорю без сожаления,
Я счастлива, что с нами было так.
Мне просто жаль, что как-то глупо вышло,
Что мы убили светлую мечту.
Жаль, что не ты сорвешь с ветвей мне вишни,
Жаль что не я к тебе на чай зайду
Пусть мое сердце, обливаясь кровью,
Все слышит, что тебе я говорю.
И за любовь, что звал ты нелюбовью
Так искренне тебя благодарю!
Ты правда сделал жизнь мою богаче.
Моею самой сладкой пыткой был.
Тебе пишу я и почти не плачу.
Прошу лишь об одном, чтоб не забыл
Мои глаза, мои прикосновения,
Мой запах, голос, глупый детский бред
За каждое благодарю мгновенье
Жаль, что у нас друг друга больше нет.
— Самый совершенный в мире мозг ржавеет без дела. Ватсон, хотите заняться дедукцией? Подите сюда. Вон идет джентльмен. Что Вы можете о нем сказать?
— Ну это лондонец. Идет привычной дорогой, не оглядываясь по сторонам.
— Логично
— Человек зажиточный, хорошего аппетита. Это видно по одежде и по брюшку.
— Браво! Еще одно очко в Вашу пользу.
— Пожалуй все.
— Я могу еще кое-что добавить: ему 48 лет, он женат, имеет сына, очень любит свою собаку — рыжего сеттера и работает в министерстве иностранных дел.
(Обалденный взгляд Ватсона)
— После истории с часами я готов верить всему, что Вы скажите . но черт возьми КАК?
— Нет ничего проще, дорогой Ватсон, дело в том, что этот человек — мой родной брат Майкрофт Холмс хахахахаха
— хахахаха Вы разыграли меня, Холмс. Но я сам виноват, не надо быть таким легковерным. А если серьезно, Холмс, вон идет человек самой заурядной внешности. Вот, который переходит улицу. Ну вот, что Вы о нем можете сказать?
— Об этом моряке, отставном сержанте?
— А, он уже отставной сержант? Наверное это Ваш родной брат.. хахаха
— хахаха
— Как Вам не стыдно, Холмс, Вы пользуетесь тем, что Вас нельзя проверить и морочите мне голову. хаха
— хаха
(входит миссис Хадсон)
— Мистер Холмс, к вам посыльный. По виду отставной сержант.
Все любят прекрасные, живописные водопады
Но не тогда, когда они льются из глаз
В минуты, когда кажется,
Что в груди все существующие снаряды,
И весь мир будто бы погас.
Сколько можно ошибаться?
Всё те же самые поступки и провалы,
Которым не судьба, по ходу, мной осознаваться
Вся боль лишь в том, что исход событий этот,
Увы, мы точно знали...
Если знаешь, почему рискуешь?
Свалить ли всё просто на желание выплеснуть адреналин?
Или дело в том, что перед любимым
Ты не соображаешь и психуешь?
Рядом с ним, как будто, в тебе ударной дозой героин...
Удивительно, как одна секунда может сломать
Нечто, казавшееся долгосрочным, а возможно даже вечным...
Бац, и всё: не суждено нам планы те реализовать
Доверие разрушено, хоть и раньше было безупречным...
Я потеряла свою мощь и силу,
Не в состоянии, увы, я это пережить
Наливайте вы хоть виски, хоть текилу
Не перестану я себе мозги сверлить
Чем я думала? почему так поступила?
Зачем не сберегла всё то, что есть у нас?
Боже, сколько дерма, в свои 15, допустила...
Сколько необдуманных поступков, фраз...
Как я до сих пор жива осталась?
Каким образом не убила я сама себя?
Ссе уверены, что всегда я улыбалась
За маской, да, все мысли и эмоции внутри губя...
Я не позитивный человек,
Пусть и кажусь такой на первый взгляд
Я далеко не сильный, напротив очень слабый
Хоть и в обратном другие убедят...
Я далеко не сильный человек, напротив очень слабый...
Я очень люблю людей, наделённых амбициями. Таких можно считать самовлюблёнными эгоистами и выпендрёжниками, но именно амбиции порождают успех. Зависть окружающих не должна ломать твоих планов. Видишь цель? Иди к ней! Ползи, лети, двигайся на встречу. Одного таланта для достижения успеха — недостаточно. Нужно увлекаться и гореть идеей, какой бы абсурдной она не показалась на первый взгляд.
Плевать, что говорят за спиной и на тех, кто в тебя не верит. Забей. Хочешь — делай. Пусть твой успех оценят единицы, но ты можешь гордиться собой. Никаких: «У меня не получится». Верь в себя. Даже, если самые близкие вопросительно смотрят и крутят пальцам у виска, не важно. Ты сможешь.
Жизнь такая удивительная, неповторимая, ежедневно дарующая тысячи возможностей прокачать свой мозг, изменить жизнь и тропу, на которой ты сейчас. Хватай возможность увидеть и узнать что-то новое, раскрыть талант, показать себя этому миру или хотя бы окружению.
Пробуй. Рискуй. Добивайся. Живи. И помни, удача сопутствует смелым. Действуй.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Взгляд» — 2 001 шт.
