Цитаты в теме «запрет», стр. 13
Все родители не совершенны. Они живут в своём измерении и всегда знают, что для нас лучше. Если они не понимают наш язык, как им понять, что с нами творится?.. Если бы им кто-нибудь объяснил, что они должны научить нас смеяться вместо того, чтобы смеяться над нами Нам нужны не только запреты, но и свобода. Но их ведь тоже никто не учил быть родителями. Они делают всё, что могут. Они стараются любить нас, и, нравится нам это или нет, но родителей не выбирают. Да, родители не совершенны, но ведь и мир вокруг них далёк от совершенства Наверное, повзрослеть — значит это понять и осознать, что наши успехи и поражения зависят не от них, а только от нас самих
Молодой, красивый, статный
И в общении занятный.
Свое время он всецело
Вам, девчата, отдает.
Чтобы с ним в уме сравняться,
Нужно очень постараться,
Ведь он дур и одержимых
Ни фига не признает.
Вы полегче с ним.
От страсти. Не порвите ка на части,
Сами ж сопли, слезы, слюни
По распустите потом.
Он всегда к услугам вашим,
Только сразу мы вам скажем:
Даст он вам все то, что сможет,
А на большее запрет.
Разве что устроить кастинг?
То-то будет в нете праздник!
В очередь тогда, девчонки,
Запишитесь поскорей!
Спрятаться от себя невозможно. Бежать куда-либо бессмысленно. Всё равно боль вернёт обратно. Вернёт туда, где начинаются следы безнадёжности. Время примиряет с собой. Встаёт перед тобой зеркалом, заживляя в отражении шрамы сердца. Смотришь на себя и, сквозь паутину отчаяния, понимаешь, что хочешь идти дальше. Жить, верить, снова ждать. Улыбаться кудрявым облакам, объедаться вишнёвым мороженым, чувствовать щекотку пузырьков в носу от выпитой газировки, целовать мерцающие под луной губы. Ни одна боль не способна отвернуть человека от жизни. К любой запертой двери найдутся ключи, которыми её можно отпереть Не раз убегала из Москвы. Её не преследовали, не изгоняли. Она сама уносилась в неизвестность, смывая слезами обратный путь. Возвращалась. Спустя время. Дороги назад уже были заново отстроены поутихшими эмоциями.
А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
И весну еще наколдует,
И память перелистает,
И встретиться нас заставит,
И еще меня на рассвете
Губы твои разбудят.
Понимаешь, все еще будет!
В сто концов убегают рельсы,
Самолеты уходят в рейсы,
Корабли снимаются с якоря
Если б помнили это люди,
Чаще думали бы о чуде,
Реже бы люди плакали.
Счастье — что онo? Та же птица:
Упустишь — и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
Тоже ведь не годиться,
Трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно,
Крыльев не искалечу. Улетаешь?
Лети, пожалуйста
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!
Дым иллюзий [Сквозь колонны аркады сочится закатный свет.
Дама курит мундштук. Дама помнит, как всё случилось]
Губы бились с губами, несли, обезумев, бред
И сливались в сладчайшей покорности, обессилев.
Нежность била ключом через край, нежность жгла мосты,
Что лежали меж ними злым роком, запретным плодом.
Заплетались тела, перейдя в темноте на «ты»,
Позволяя друг другу и вкус ощущать, и трогать,
Сняв запретов завесу, послав на все три табу.
Пот стекал по спине. Подавались вперед ключицы.
Тело билось под телом, зажав лепестками губ
[Дама смотрит в закат. В красном свете блестят ресницы]
Ногти вдоль позвонков оставляли свои следы.
Извергался вулкан После — восково всё застыло
[Дама часто моргает: какой же, черт, едкий дым.
Тушь стирает со щек. Это все-таки было. Было]
Еще раз! Милый, ты слишком скромен.
Да и меня недооценил.
Еще не раз! В нас огонь жаровен.
Не говори, что не хватит сил.
Пусть кофе стынет. Да к черту кофе!
Даешь наручники, маску, плеть!
На скоростях к автокатастрофе
Летим по встречке. Теперь жалеть
Уж поздно, милый. Уж поздно, славный.
И раскаленный стекает воск
По бедрам, линиям ножек плавно.
Штормит от запахов. И волос
Твоих касаюсь — до помутнения
Я вся твоя И запретов нет
Ты любишь нежность, сопротивление,
Самоотдачу или? О нет!
И губы цвета июльской вишни
Уже сжигают холодный ум.
Отбрось. Он — третий. А третий лишний.
Перебирай оголенность струн.
Долой рассудок, жеманность, скромность.
Сквозь стон своею меня зови
Во мне — всё приходит. В тебе — всё уходит
Весна играет мечтой в крови.
Это — ритуал. Это — под запретом. Стаканы нельзя бить с умыслом. Когда мы сидим в ресторане или у себя дома, мы стараемся не ставить стаканы на край стола. Наша Вселенная требует, чтобы мы были осторожны, чтобы стаканы на пол не падали.
А разобьем по неловкости и нечаянности — увидим: ничего особенного не произошло. «Не беспокойтесь», — скажет официант, а я ни разу в жизни не видела, чтобы разбитый стакан ставили в счет. Бить стаканы — обычное дело, дело житейское, и никому не причиняет вреда — ни нам, ни ресторану, ни ближнему.
Топчется ночь — не решаясь войти,
Заперты звезды в небесные клетки.
Мрачный подъезд — слёт убогих квартир,
Жвачкой залеплен глазок у соседки.
Поиск ключа у закрытых дверей,
В сумке, как в мире — бардак бесконечен.
Это мой дом — это мой мавзолей
Чисто, светло — только кофе пить не с чем.
Быстрые струйки чуть грязной воды,
Мне маскарад этой ночью, не нужен.
Я остаюсь частью смятой тахты,
И на салфетке разводами туши.
Кофе с бессонницей — странный коктейль,
Собственный смех — неестественно громко.
Ночь через трубочку в завтрашний день,
Чисто светло, только вот одиноко.
Нежнее, чище, откровенней,
Меня до любят за тебя..
Нежнее, чище, откровенней,
Меня до любят за тебя
Лелея каждое мгновенье
Печаль мою на пыль дробя
Вселяя веру в каждый выдох
И радость чувства в каждый вдох —
До любят, чтоб надежд избыток
Никто стереть с души не смог
Чтоб я не знала расставаний,
Предательств, боли, горя, слез
И равнодушия, и молчанья
До любят искренне, всерьез
В чужой любви желанно нежась,
Свою — запру навек в судьбе
И принимая чью-то нежность,
Не вспомню даже о тебе
А будет встреча в новой жизни —
Пройду насквозь, не тратя сил
И ты сойдешь с ума от мысли,
Что ты меня не до любил
Как откровение — прозрение —
Все было — чувства, страсть, цветы
Но чтобы вызывать восхищение —
Меня до любливал не ты.
– Мы всегда слишком сужаем границы своей личности! Мы причисляем к своей личности всегда только то, в чём усматриваем какую-то индивидуальную, какую-то отличительную особенность. Но состоим то мы из всего, что есть в мире, каждый из нас; и точно так же как наше тело носит в себе всю родословную развития до рыб и ещё дальше назад, так и в душе у нас содержится всё, чем когда-либо жили души людей. Все боги и черти, которые были когда-либо, будь то у греков, китайцев или у зулусских кафров, все они в нас, все налицо как возможности, как желания, как выходы из положения. Если бы вымерло всё человечество и остался один-единственный, сколько-нибудь способный ребёнок, которого ничему не учили, то этот ребёнок снова обрёл бы весь ход вещей, снова смог бы создать богов, демонов, рай, заповеди и запреты, ветхие и новые заветы – решительно всё.
Она крепко зажмурилась, прогоняя прочь черные мысли. Если Уинтроу умрет, в ее сердце воскреснет вся та боль, которую, как ей казалось, она уже заставила себя пережить и запереть в прошлом. Какая чудовищная несправедливость – потерять его именно теперь, когда она только только привыкла ему доверять! Он выучил ее грамоте. А она выучила его драться. Она так ревниво оспаривала у него внимание Кеннита, что даже сама не заметила, в какой момент парнишка сделался ее другом.
Как могла она допустить подобную неосторожность?
Потянуться к кому то, опять делаясь уязвимой?
Так уж получилось, что она знала его лучше, чем кто либо другой на борту. Для Кеннита Уинтроу был чем то вроде счастливой карты в игре, пророком его грядущих побед. И команда приняла Уинтроу. Даже Соркор не просто терпел паренька. Он баловал его и любил.
Но никто из них не знал его так, как знала она. Если он умрет, они опечалятся. А она, Этта Она будет ограблена.
Мчусь то туда, то сюда, — надвое вечно разъят.
Стоит ли муки мои без конца умножать, Эрицина?
Женщины мало ль одной мне для сердечных забот?
Нужно ли звезд прибавлять и так полнозвездному небу
Или деревьям — листвы, морю глубокому — вод?
Лучше, однако, хоть так, чем хиреть без любви одиноко, -
Я пожелал бы врагу в строгости жить, без любви.
Я пожелал бы врагу одиноко лежать на постели,
Где не мешает ничто, где ты свободно простерт.
Нет, пусть ярость любви прерывает мой сон неподвижный!
Лишь бы не быть одному грузом кровати своей
Пусть истощает мой пыл, запретов не зная, подруга, -
Если одна — хорошо; мало одной — так и две!
Самое крупное недоразумение, с которым сталкиваются христиане, заключается в том, что они должны сознательно служить лишь одному богу, тогда как практически им открыт путь к поклонению многим (культ святых). Благотворный путь, позволивший политеизму выжить, вопреки всем запретам. Не будь его, стерильно чистое христианство неминуемо привело к повальной шизофрении. Да простит нас Тер-туллиан, но душа — прирожденная язычница. Если бог, каким бы он ни был, отвечает нашим насущным, неотложным нуждам, он придает нам сил, подстегивает нас; другое дело — если он навязан и неизвестно зачем нужен. Ошибка языческой религии состояла в том, что она набрала их слишком много; ее погубила излишняя снисходительность и терпимость, ей изменил инстинкт самосохранения.
Встаёт вопрос: способен ли человек быть счастливым, и был ли он когда-либо способен на это? Человек — несомненно, как каждое живое существо; но человечество — никогда. Всё несчастье человека в том, что ему предопределено было стать человечеством; или в том, что он стал человечеством слишком поздно, когда он уже непоправимо дифференцировался на нации, расы, веры, сословия и классы, на богатых и бедных, на культурных и некультурных, на поработителей и порабощенных. Сгоните в одно стадо лошадей, волков, овец и кошек, лисиц, медведей и коз; заприте их в одном загоне, заставьте их жить в этом неестественном соединении, которое вы назовете Обществом, и исполнять общие для всех правила жизни; это будет несчастное, недовольное, разобщенное стадо, в котором ни одна божья тварь не будет себя чувствовать на месте. Вот вам вполне точный образ огромного и безнадежно разнородного стада, называемого человечеством.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Запрет» — 315 шт.