Вера Николаевна Полозкова, цитаты

Суррогаты как они говорят, мама,
Как они воздевают бровки,
Бабочки-однодневки, такие, ангелы-полукровки,
Кожа сладкие сливки,

Вдоль каждой шеи татуировки,
Пузырьки поднимаются по загривку, как в газировке,
Отключают сознание при передозировке,
Это при моей-то железной выправке, мама,

Дьявольской тренировке
Мама, как они смотрят поверх тебя, если им не друг ты,
Мама, как они улыбаются леденяще, когда им враг ты;
Диетические питательные продукты

Натуральные человеческие экстракты
Полые объекты, мама, скуластые злые фрукты,
Бесполезные говорящие артефакты
Как они одеты, мама, как им все вещи великоваты

Самые скелеты у них тончайшей ручной работы
Терракотовые солдаты, мама,
Воинственные пустоты,
Белокурые роботы, мама, голые мегаватты,

Как заставишь себя любить настоящих,
Что ты, когда рядом
Такие вкусные Суррогаты.

Слушай, нет, со мной тебе делать нечего.
От меня ни добра, ни толку, ни просто ужина -
Я всегда несдержанна, заторможенна и простужена.
Я всегда поступаю скучно и опрометчиво.

Не хочу ни лести давно, ни жалости,
Ни мужчин с вином, ни подруг с проблемами.
Я воздам тебе и романами, и поэмами,
Только не губи себя - уходи, пожалуйста.

Я усталый робот, дырявый бак. Надо быть героем, а я слабак. У меня сел голос, повыбит мех, и я не хочу быть сильнее всех. Не боец, когтями не снабжена. Я простая баба, ничья жена.

От Кишинева и до Сант-Луиса
Извивается шар земной
Я ненавижу когда целуются,
Если целуются не со мной.

Расстояние лучший врач.
Расставания больше встреч.
Драгоценно то, что хватило ума
Не присвоить, не сфотографировать,

Не облечь, ни в одну из условностей;
Молчанье точней, чем речь.
Того, чего не имеешь – не потерять.
Что имеешь – не уберечь.

И хохотать про себя от злобы,В прихожей сидя до темноты.Со мной немыслимо повезло бы Кому-то, пахнущему, как ты.

Ну все уже: шепоток, белый шум, пустяк.
Едва уловимый, тлеющий, невесомый.
Звонка его ждешь не всем существом, а так
Одной предательской хромосомой.

Меня любят толстые юноши около сорока,
У которых пуста постель и весьма тяжела рука,
Или бледные мальчики от тридцати пяти,
Заплутавшие, издержавшиеся в пути:

Бывшие жены глядят у них с безымянных,
На шеях у них висят.
Ну или вовсе смешные дядьки под пятьдесят.
Я люблю парня, которому двадцать,

Максимум двадцать три.
Наглеца у него снаружи и сладкая мгла внутри;
Он не успел обрести той женщины,
Что читалась бы по руке,

И никто не висит у него на шее,
Ну кроме крестика на шнурке.
Этот крестик мне бьется в скулу,
Когда он сверху, и мелко крутится на лету.
Он смеется и зажимает его во рту.

Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».

Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел всё — Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,

Но умру, если у меня тебя отберут».
Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,

Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».
Бернард пишет «Мне сорок восемь,
Как прочим светским плешивым львам,

Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,

То ты мне не по словам».
«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрёшь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит, усталой моей души».

Не выдумывай себе трагедий никаких. Как-нибудь образуется всё.

— Уходить от него. Динамить.Вся природа ж у них — дрянная.— У меня к нему, знаешь, память —Очень древняя, нутряная.— Значит, к черту, что тут карьера?Шансы выбиться к небожителям?— У меня в него, знаешь, вера;Он мне — ангелом-утешителем.— Завяжи с этим, есть же средства;Совершенно не тот мужчина.— У меня к нему, знаешь, — детство, Детство — это неизлечимо.

Город, созданный для двоих,
Фарами льет огонь.
Мостовая у ног твоих —
Это моя ладонь.

Ночью дома ссутулятся.
Медленно слижет дождь
С теплой тарелки улицы
След от твоих подошв.

Видишь, я в каждом знамени.
Слышишь, я в каждом гимне.
Просто в толпе узнай меня
И никогда не лги мне.

Оглушителен и высок,
А иногда и груб
Голос мой — голос вывесок
И водосточных труб.

Вечер накроет скоро дом,
Окнами свет дробя.
Можно я буду городом,
Чтобы обнять тебя?

С ним не надо ни дна, ни Парижа, ни Мулен Ружа;
С ним — сиди и жди, когда будет тишь да гладь;
Он не мальчик, он биологическое оружие
С ним — не жить, а разве что медленно погибать.

Ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы – чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы. Ты затем с ним и говорила, и делила постель одну – чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну. Ты ещё одна самка; особь; так чего поднимаешь вой? Он ещё один верный способ остро чуять себя живой.

— Ваше имя нигде не значится.
— Я — богиня?
— Вы неудачница.

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ТЕМЫ жадность жажда жалость жара желание железо желудок жена женщина жертва жестокость животное животные жизненно жизненное зависимость зависть завтра завтрак заключённый закон замок занятие запах запрет зарплата заря заслуга защита звезда звонок здоровье земля зеркало зима зло злоба злодей злость змея знакомство знакомый знание значение золото зрелище зрелость зрение зритель зуб