Владимир Семенович Высоцкий, цитаты, стр. 10
Неужели мы заперты в замкнутый круг?
Неужели спасет только чудо?
У меня в этот день все валилось из рук,
И не к счастью билась посуда.
Ты,пожалуйста, не уезжай,
Насовсем, — постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай, —
Разобьются! Рассвело!
Стало ясно: уйдешь по росе, —
Вижу я, что не сможешь иначе,
Что всегда лишь в конце длинных рельс и шоссе,
Гнезда вьют эти птицы удачи.
Ну пожалуйста, не уезжай,
Насовсем, — постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай, —
Разобьются!
Не сожгу кораблей, не гореть и мостам, —
Мне бы только набраться терпенья!
Но хотелось бы мне, чтобы здесь, а не там,
Обитало твое вдохновение.
Ты, пожалуйста, не уезжай
Насовсем, — постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай, —
Разобьются!
Как в старинной русской сказке — дай бог памяти! -
Колдуны, что немного добрее,
Говорили: «Спать ложись, Иванушка!
Утро вечера мудренее!».
Как однажды поздно ночью добрый молодец,
Проводив красную девицу к мужу,
Загрустил, но вспомнил: завтра снова день,
Ну, а утром — не бывает хуже.
Как отпетые разбойники и недруги,
Колдуны и волшебники злые
Стали зелье варить, и стал весь мир другим,
И утро с вечером переменили.
Ой, как стали засыпать под утро девицы
После буйна веселья и зелья,
Ну, а вечером — куда ты денешься —
Снова зелье — на похмелье!
И выходит, что те сказочники древние
Поступили и зло и негоже.
Ну, а правда вот: тем, кто пьет зелье, —
Утро с вечером — одно и тоже.
Сегодня в нашей комплексной бригаде
Прошел слушок о бале-маскараде.
Раздали маски кроликов,
Слонов и алкоголиков,
Назначили все это в зоосаде.
— Зачем идти при полном при параде?
Скажи мне, моя радость, Христа ради! -
Она мне: — Одевайся!
Мол, я тебя стесняюся,
Не то, мол, как всегда, пойдешь ты сзади.
— Я платье, — говорит, — взяла у Нади,
Я буду нынче как Марина Влади!
И проведу, хоть тресну я,
Часы свои воскресные,
Хоть с пьяной твоей мордой —
Но в наряде.
Зачем же я себя утюжил, гладил?
Меня поймали тут же, в зоосаде.
Ведь массовик наш Колька
Дал мне маску алкоголика,
И «на троих» зазвали меня дяди.
Я снова очутился в зоосаде.
Глядь — две жены,
Ну две Марины Влади!
Одетые животными,
С двумя же бегемотами.
Я тоже озверел и встал в засаде
Наутро дали премию в бригаде,
Сказав мне, что на бале-маскараде
Я будто бы не только
Сыграл им алкоголика,
А был у бегемотов я в ограде!
Я не люблю, когда на половину,
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или,когда всё время против шерсти,
Или,когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста-
Я не люблю насилие и бессилие,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне. когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в неё плюют!
Полчаса до атаки,
Скоро снова под танки,
Снова слышать разрывов концерт.
А бойцу молодому
Передали из дома
Небольшой голубой треугольный конверт.
И как будто не здесь ты,
Если почерк невесты,
Или пишут отец или мать
Но случилось другое,
Видно, зря перед боем
Поспешили солдату письмо передать.
Там стояло сначала:
«Извини, что молчала.
Ждать устала ».
И все, весь листок.
Только снизу приписка:
«Уезжаю не близко,
Ты ж спокойно воюй
И прости, если что!»
Вместе с первым разрывом
Парень крикнул тоскливо:
«Почтальон, что ты мне притащил?
За минуту до смерти
В треугольном конверте
Пулевое ранение я получил!»
Он шагнул из траншеи
С автоматом на шее,
От осколков беречься не стал.
И в бою под Сурою
Он обнялся с землею,
Только ветер обрывки письма разметал.
Нараспашку - при любой погоде
Нараспашку — при любой погоде,
Босиком хожу по лужам и росе.
Даже конь мой иноходью ходит,
Это значит — иначе, чем все.
Я иду в строю всегда не в ногу,
Сколько раз уже обруган старшиной.
Шаг я прибавляю понемногу,
И весь строй сбивается на мой.
Мой кумир — на рынке зазывалы,
Каждый хвалит свой товар вразвес.
Из меня не выйдет запевалы —
Я пою с мелодией вразрез.
Знаю, мне когда-то будет лихо,
Мне б заранее могильную плиту.
На табличке «Говорите тихо!»
Я второго слова не прочту.
«Говорите тихо!» Как хотите, —
Я второго слова не терплю,
Я читаю только — «Говорите» —
И, конечно, громко говорю.
Из двух зол — из темноты и света —
Люди часто выбирают темноту,
Мне с любимой наплевать на это,
Мы гуляем только на свету.
Ах, не кури, когда не разрешают,
Закури, когда невмоготу.
Не дури, когда не принимают
Наготу твою и немоту!
Я любил и женщин и проказы:
Что ни день, то новая была, —
И ходили устные рассказы
Про мои любовные дела.
И однажды как-то на дороге
Рядом с морем — с этим не шути —
Встретил я одну из очень многих
На моем на жизненном пути.
А у ней — широкая натура,
А у ней — открытая душа,
А у ней — отличная фигура, —
А у меня в кармане — ни гроша.
Ну, а ей — в подарок нужно кольца;
Кабаки, духи из первых рук, —
А взамен — немного удовольствий
От ее сомнительных услуг.
«Я тебе, — она сказала, - Вася,
Дорогое самое отдам! »
Я сказал: «За сто рублей согласен, —
Если больше — с другом пополам!»
Женщины — как очень злые кони:
Захрипит, закусит удила!
Может, я чего-нибудь не понял,
Но она обиделась — ушла.
Через месяц улеглись волнения —
Через месяц вновь пришла она, —
У меня такое ощущение,
Что ее устроила цена!
То была не интрижка, —
Ты была на ладошке,
Как прекрасная книжка
В грубой суперобложке.
Я влюблен был как мальчик —
С тихим трепетом тайным
Я читал наш романчик
С неприличным названием.
Были слезы, угрозы —
Все одни и все те же, —
В основном была проза,
А стихи были реже.
Твои бурные ласки
И все прочие средства —
Это страшно, как в сказке
Очень раннего детства.
Я надеялся втайне,
Что тебя не листали,-
Но тебя, как в читальне,
Очень многие брали.
Не дождаться мне мига,
Когда я с опозданием
Сдам с рук на руки книгу
С неприличным названием.
В куски разлетелася корона,
Нет державы, нет и трона.
Жизнь России и законы —
Все к чертям!
И мы, словно загнанные в норы,
Словно пойманные воры,
Только кровь одна с позором
Пополам.
И нам ни черта не разобраться —
С кем порвать и с кем остаться,
Кто за нас, кого бояться,
Где пути, куда податься —
Не понять! Где дух?
Где честь? Где стыд?
Где свои, а где чужие?
Как до этого дожили,
Неужели на Россию нам плевать?
Позор — всем, кому покой дороже,
Всем, кого сомненье гложет,
Может он или не может убивать.
Сигнал И по-волчьи, и по-бычьи
И как коршун на добычу.
Только воронов покличем
Пировать.
Эй, вы! Где былая ваша твердость,
Где былая ваша гордость?
Отдыхать сегодня — подлость!
Пистолет сжимает твердая рука.
Конец, всему конец.
Все разбилось, поломалось,
Нам осталось только малость —
Только выстрелить в висок иль во врага.
Дом хрустальный
Если я богат, как царь морской,
Крикни только мне: «Лови блесну!» —
Мир подводный и надводный свой,
Не задумываясь, выплесну!
Дом хрустальный на горе — для неё,
Сам, как пёс, бы так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Если беден я, как пёс — один,
И в дому моём — шаром кати,
Ведь поможешь ты мне, Господи,
Не позволишь жизнь скомкать!
Дом хрустальный на горе — для неё,
Сам, как пёс, бы так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Не сравнил бы я любую с тобой —
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой —
Как мадонной Рафаэлевой!
Дом хрустальный на горе — для неё,
Сам, как пёс, бы так и рос в цепи.
Родники мои серебряные, золотые мои россыпи!
Я бегу, топчу, скользя по гаревой дорожке.
Мне есть нельзя и спать нельзя, и пить нельзя ни крошки.
Я сейчас гулять хочу у Гурьева Тимошки,
Ну, а я бегу, топчу по гаревой дорожке.
А гвинеец Сэм Брук обошел меня на круг.
А вчера все вокруг говорили:-Сэм — друг
Сэм — наш гвинейский друг.
Друг-гвинеец так и прет, все больше отставание,
Но я надеюсь, что придет второе мне дыхание.
Третье за ним ищу, четвертое дыханье.
Ну, я на пятом сокращу с гвинейцем расстояние.
Тоже мне, хороший друг.- Обошел меня на круг.
А вчера все вокруг говорили: — Сэм — друг,
Сэм — наш гвинейский друг.
Гвоздь программы — марафон, а градусов — все тридцать.
Но к жаре привыкший он, вот он и мастерится.
Посмотрел бы на него, когда бы минус тридцать.
А теперь достань его. — Осталось материться.
Тоже мне хороший друг.- Обошел меня на круг.
Нужен мне такой друг, — Сэм — друг, Сэм — наш гвинейский.
Мне часто присылают письма, в которых обязательно спрашивают: "Что вы имели в виду в той или иной песне?" Ну, что я имел в виду, то и написал, кстати говоря. А как люди поняли — это, конечно, в меру образованности. И некоторые иногда попадают в точку, иногда — рядом. И я как раз больше люблю, когда — рядом: значит, было что-то, на что даже я не обратил особого внимания. Ах, милый Ваня!
Я гуляю по Парижу —
И то, что слышу, и то, что вижу, —
Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:
Когда состарюсь — издам книжонку.
Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны — как в бане пассатижи.
Все эмигранты тут второго поколения —
От них сплошные недоразумения:
Они всё путают — и имя, и названия, —
И ты бы, Ваня, у них был — «Ванья».
А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны — как в русской бане лыжи!
Я сам завел с француженкою шашни,
Мои друзья теперь — и Пьер, и Жан.
И уже плевал я с Эйфелевой башни
На головы беспечных парижан!
Проникновение наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке!
Кто сказал: "Всё сгорело дотла,
Больше в землю не бросите семя"?
Кто сказал, что земля умерла?
Нет, она затаилась на время.
Материнства не взять у земли,
Не отнять, как не вычерпать моря.
Кто поверил, что землю сожгли?
Нет, она почернела от горя.
Как разрезы, траншеи легли,
И воронки, как раны зияют.
Обнажённые нервы земли
Неземные страдания знают.
Она вынесет всё, переждёт,
Не записывай землю в калеки.
Кто сказал, что земля не поёт,
Что она замолчала навеки?!
Нет, звенит она, стоны глуша,
Изо всех своих ран, из отдушин,
Ведь земля - это наша душа,
Сапогами не вытоптать душу.
Кто сказал, что земля умерла?
Нет, она затаилась на время...
Подшит крахмальный подворотничок,
И наглухо застёгнут китель серый,
И вот легли на спусковой крючок,
Бескровные фаланги офицера.
Пора! Кто знает время сей поры!
Но вот она воистину близка.
О! Как недолог жест от кобуры
До выбритого начисто виска.
Движение закончилось и сдуло
С назначенной мишени волосок.
С улыбкой смерть уставилась из дула,
На аккуратно выбритый висок.
Виднелась сбоку поднятая бровь,
А рядом что-то билось и дрожало:
В виске ещё не пущенная кровь
Пульсировала, то есть — возражала.
И перед тем, как ринуться, посметь —
От уха в мозг наискосок, к затылку,
Вдруг загляделась пристальная смерть,
На жалкую взбесившуюся жилку.
Промедлила она — и прогадала.
Теперь — обратно, в кобуру ложись,
Так смерть впервые близко увидала,
С рожденья ненавидимую жизнь.
-
Главная
-
❤❤❤ Владимир Семенович Высоцкий — 196 цитат