Цитаты в теме «грустное», стр. 29
В студентах чувствовалось превосходство зрителя перед конферансье. Зритель слушает гражданина во фраке, иногда смеётся, лениво аплодирует ему, но в конце концов уходит домой, и нет ему больше никакого дела до конферансье. А конферансье после спектакля приходит в артистический клуб, грустно сидит над котлетой и жалуется собрату по Рабису – опереточному комику, что публика его не понимает, а правительство не ценит. Комик пьёт водку и тоже жалуется, что его не понимают. А чего там не понимать? Остроты стары, и приёмы стары, а переучиваться поздно. Всё, кажется, ясно.
— Это здание стоит сто тридцать два миллиона долларов, мисс Лейн, — сказал Бэрронс. — Изначально это имение строилось для арабского нефтяного магната, который умер до того, как строительство было закончено. Здесь во семь тысяч квадратных футов площади, это больше, чем частная резиденция в Букингемском дворце. В самом имении находятся анфилада из тринадцати спален, тренажерный зал, четыре дома для гостей, пять бассейнов, целый этаж, инкрустированный золотом, подземный гараж и площадка для вертолёта.
— И сколько человек здесь живёт?
— Один.
— Как грустно. Все это и лишь один человек, который может наслаждаться красотой. Какой тогда в ней смысл?
Нет ничего более грустного и жалостного в мире, чем крестьянин, который умеет лишь молиться, петь, работать, и который неспособен мыслить. Его молитва — это тупо повторяемый набор слов, который не имеет никакого смысла для его состояния духа. Его труд — это работа для мышц, которую ни один проблеск интеллигенции не в состоянии облегчить. Его песня — это выражение бесцветной меланхолии, которая подавляет его. Если бы не тщеславие, которое время от времени пробуждает в нем желание потанцевать, праздничные дни он посвятил бы сну.
Ах, Лео, Лео!.. Любить для тебя значит сидеть за пультом управления счастьем другого. А ГДЕ ТЫ САМ? Как насчет твоего собственного счастья? Твоих собственных желаний? У тебя что, нет собственных желаний? Только желания «Пэм»? А тебе самому не досталось ничего, кроме химер? Мне тебя жаль. Нет, мне жаль себя. Нет, мне жаль нас обоих. Какая то жутко грустная сегодня получается ночь! Весенний мрак. Штиль. Застой. Я, пожалуй, выпью стаканчик виски. А потом решу, не выпить ли еще один. Я, слава богу, действую сообразно со своими собственными желаниями. И ищу СВОЕ СОБСТВЕННОЕ счастье. К счастью. Или к несчастью. Не знаю.
Ты славный, Лео! Ты действительно очень славный! Но неужели ты можешь только быть любимым? А любить?..
Я, наконец, поняла, что это наша последняя встреча и я, быть может, никогда его не увижу. Но самое грустное для меня крылось в том, что эти темно-карие шоколадные глаза будут всегда греть другую. Красивую, страшную, тощую, толстую, вредную, милую, грубую или нежную, но другую и неважно какой она будет. Каждое утро, просыпаясь, она будет видеть эту пару глаз еще сонной, каждый вечер после рабочего дня – усталой, каждую ночь – пылающей. Даже после ссоры на нее будут смотреть эти раздраженные глаза, ищущие примиренья. Как бы я ни хотела пожелать себе все это, но даже моего огромного запаса эгоизма и наглости не хватило бы на то, чтобы разбить сердце его спутнице, как однажды поступили со мной. Это было выше моих сил. Я специально назвала ее спутницей, потому что о большем не решаюсь судить. Временная, постоянная, ветреная, серьезная, гордая, наглая, очередная, единственная, любящая или любимая спутница Я ей завидовала, но украсть счастье не решалась.
«Ты в ответе за тех, кого приручил». Вполне возможно, Экзюпери хотел сказать, что если ты пишешь музыку, прекрасную грустную мелодию, проникающую вместе со звуками куда то глубоко в легкие слушателю или сжимающую его сердце, так, что он испытывает на мгновение сильнейшую боль, возможно иногда очищающую, но все же боль, то будь готов к тому, что кто нибудь примет сверх нормы снотворного под твое творение. Или выпрыгнет из окна, или удавится в петле, сконструированной из кожаного ремня для брюк. Или пойдет и выстрелит ТЕБЕ прямо в сердце четыре раза. Понимаешь, о чем я? А? Джон Леннон! Потому что для кого то это слишком красиво, чтобы жить с этим, это слишком больно, чтобы тебе позволить жить дальше! Когда ты создаешь что то фантастически прекрасное и вдохновляющее, ты должен знать, что кто то обязательно умрет. И этот КТО ТО, возможно, ТЫ.
– Вы забываете, – сказал я, – что мое призвание обязывает меня ставить превыше всех одну добродетель – милосердие.
– Я человек справедливый. Это все знают.
Я не отвечал, и он сердито спросил:
– Почему вы молчите? Выкладывайте, что у вас на уме!
Я немного помедлил, потом решил высказаться.
– Я подумал о том, – сказал я, – что, когда настанет мой час, мне будет очень грустно, если единственным доводом в мое оправдание будет то, что я был справедлив. Ведь тогда и ко мне отнесутся только справедливо.
Мне было горько и грустно. Похоже, что мне уже ничего не светит. Я сидела перед компьютером, тупо смотрела в экран и, наверное, в первый раз в жизни сознательно пыталась составить стратегический план, как жить в одиночестве до конца своих дней. Если по правде, я всю жизнь ощущаю внутри пустоту, как будто во мне есть какая-то дыра — и всю жизнь беспокоюсь, что люди увидят эту внутреннюю пустоту. И поэтому я вечно робею и прячусь. Хотя, может быть, надо наоборот: идти по жизни, не оглядываясь на окружающих, и гордо размахивать этой своей пустотой, словно знаменем — как бы противно это ни звучало.
С августом пришли грустные времена. Не знаю, как сказать по-другому. Грустные времена и всё тут. Захандрили буквально все. И милая, вечно смеющаяся соседка Люси, и любовь всей моей жизни прекрасная Андерсина, и ещё одна любовь всей моей жизни (тсс! Не стоит думать, что она должна быть одна) — несгибаемая Джульетта, и умудряющийся совмещать в себе непреходящее нытьё и жизнерадостный оптимизм, Кеттлер, и даже я, даже я, даже я
Меня зовут Джо. Я живу здесь уже пять лет. Все эти годы на земле не было никого счастливее меня. А затем пришёл август.
Тело, как и лицо, по его выражению бывает умным, глупым, нахальным и деликатным. Иногда оно бывает смешным, как лицо комика, и грустным, как плакучая ива. Патологические признаки на нем не менее выпуклы, чем на лице. Не говоря уже о наглядных пороках обжорства, похоти, не сдерживаемой романтикой, даже более скрытые дефекты, как трусость, тунеядство, лживость, проявлены бывают на теле человека с такой же точностью, как и на лице; как бы эти пороки ни были затемнены условиями жизни и труда их владельца, они документируются его телом.
Вот какое дело, товарищи: смотрел в свое сердце этой ночью и не нашел места в нем старой вольной жизни моей. Радда там живет только — и все тут! Вот она, красавица Радда, улыбается, как царица! Она любит свою волю больше меня, а я её люблю больше своей воли, и решил я Радде поклониться в ноги, так она велела, чтоб все видели, как её красота покорила удалого Лойко Зобара, который до неё играл с девушками, как кречет с утками. А потом она станет моей женой и будет ласкать и целовать меня, так что уже мне песен петь вам не захочется, и воли моей я не пожалею! Так ли, Радда? — Он поднял глаза и сумно посмотрел на неё. Она молча и строго кивнула головой и рукой указала себе на ноги. А мы смотрели и ничего не понимали. Даже уйти куда-то хотелось, лишь бы не видеть, как Лойко Зобар упадет в ноги девке — пусть эта девка и Радда. Стыдно было чего-то, и жалко, и грустно.
Я сегодня вместо мамы,
Дома с братиком сижу.
Хоть устала, но упрямо,
Целый день за ним хожу.
Разбросал свои игрушки,
Мне потом их собирать
И конфеты от подушки
Ни за что не оторвать!
Стул лежит, повсюду книжки,
От цветка разбит горшок
Ох уж эти мне мальчишки,
Неприятностей мешок!
Он опустит грустно глазки,
Виновато шмыгнет нос,
— Я хотел взять с полки сказки,
А до полки не дорос
Отряхну пылинки с щёчек,
Чмокну в носик, повторю,
— Ты мой аленький цветочек,
Всё равно тебя люблю!
А темнеет гораздо раньше.
И не тянет гулять часами
По замерзшим пустым дорогам,
Любоваться ночной рекой.
Лучше греться хорошим кофе,
На диван залезать с ногами,
Примиряясь с жестоким миром...
Сколько стоит такой покой?
А порой можно видеть солнце
В небесах обнаженно-синих.
Не бросай им упреков вечных, -
Не работай под дурака...
Одиночество - боль упрямцев.
Одиночество - карма сильных.
Но оно может стать и другом...
Сколько стоит твоя тоска?
А еще можно просто слушать,
Как работает дождь уставший,
Как по крышам он бьется
В ритме не рождённых губами фраз.
И ты плачешь под теплым пледом,
Становясь на столетия старше,
Возносясь над щемящим прошлым...
Сколько стоит такой экстаз?
А на город ложится осень.
Водит тростью по старым ранам,
Ставит грустный, простой диагноз,
С пациента не взяв гроша...
И не спрятать больное сердце,
Притворившись дурным и пьяным.
Ты узнаешь по точным прайсам,
Сколько стоит твоя душа...
Что вспомню я?
Все движется к темному устью.
Когда я очнусь на краю,
Наверное, с резкою грустью
Я родину вспомню свою.
Что вспомню я? Черные бани
По склонам крутых берегов,
Как пели обозные сани
В безмолвии лунных снегов.
Как тихо суслоны пшеницы
В полях покидала заря,
И грустные, грустные птицы
Кричали в конце сентября.
И нехотя так на суслоны
Садились, клевали зерно,-
Что зерна? Усталым и сонным,
Им было уже все равно.
Я помню, как с дальнего моря
Матроса примчал грузовик,
Как в бане повесился с горя
Какой-то пропащий мужик.
Как звонко, терзая гармошку,
Гуляли под топот и свист,
Какую чудесную брошку
На кепке носил гармонист...
А сколько там было щемящих
Всех радостей, болей, чудес,
Лишь помнят зеленые чащи
Да темный еловый лес!
Смотрю на тебя и не верю,
Как может природа создать,
В такой ослепительной мере
Такой красоты благодать.
Как можно из атомов почвы
И легких молекул небес
Слепить этот профиль неточный
И стан, отрицающий вес,
И речи, как скрипка с органом,
На фоне шумящих лесов,
И ум, ироничный и странный,
Подвижный, как стрелка весов,
И руки, плывущие грустно,
По правилам северных птиц,
И губы, твердящие устно,
Пробелы мудреных страниц.
Как жаль, что любые портреты
В движении, сидя и в рост,
Не смогут скопировать это,
Оттенки и глаз, и волос,
А голос из света и влаги,
И музыки прежних времен,
Значками на нотной бумаге
Не может быть запечатлен.
Чисты, совершенны движенья,
Как съемка замедленных крыл.
Я думаю, эти решения
Господь не один находил.
Все идешь и идешь,
И сжигаешь мосты.
Правда где, а где ложь,
Слава где, а где стыд?
А Россия лежит
В пыльных шрамах дорог,
А Россия дрожит
От копыт и сапог.
Господа офицеры,
Мне не грустно, о нет.
Господа офицеры,
Я прошу вас учесть,
Ссуд людской или Божий
Через тысячу лет,
Господа офицеры,
Не спасет вашу честь.
Кто мне враг, кто мне брат,
Разберусь как-нибудь.
Я российский солдат,
Прям и верен мой путь.
Даже мать и отца,
Даже дом свой забыть,
Но в груди до свинца
Всю Россию хранить.
Я врагов своих кровь
Проливаю моля,
Ниспошли к ним любовь,
О, Россия моя.
Господа офицеры,
Голубые князья,
Я конечно не первый
И последний не я.
Господа офицеры,
Я прошу вас учесть,
Кто сберег свои нервы,
Тот не спас свою честь.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Грустное» — 700 шт.
