Цитаты в теме «океан», стр. 21 ▷ Socratify.Net

Я мечтаю, чтобы русские солдаты омыли свои ноги теплой водой Индийского океана. Чтобы там были базы отдыха, лагеря для молодежи, санатории, профилактории.

— Мы пойдем купаться в океане?
— Давай поговорим об этом, когда у меня перестанет раскалываться голова.
— Почему у тебя раскалывается голова?
— Вчера немного перебрал вина.
— Зачем ты пьешь вино, если тебе от него плохо?
— Люди не любят гребаных умников, Джейк!
— С тебя доллар. Ты сказал «гребаные».
— Вот, возьми двадцатку – до обеда должно хватить.

Привет, это я. Знай, я только что бросился в океан, потому что не могу жить без тебя. Нет, я не из океана звоню.

Я надеюсь, что переберусь через границу, надеюсь увидеть своего друга и пожать ему руку, я надеюсь, что Тихий океан такой же голубой, каким он мне снился, я надеюсь

Знаешь, что мексиканцы говорят про Тихий океан? Говорят, что у него нет памяти.

— Парагвай разве граничит с океаном?
— Понимаете, Мисс Свайн, Парагвай — маленькая, но очень гордая страна. И поэтому он с кем хочет, с тем и граничит.

Вот эта маленькая родинка на нежной спине океана и есть остров Святой Елены.

Тина: Я беременна! Я бы так хотела описать каково это Это
Эрин: Хорошо, мы можем себе это представить.
Тина: Раньше, в древние времена, женщины посвящали себя только этому. Ты становишься ходячим домиком, уединяешься, как высиживающая яйца, курица.
Элис: Короче, вы собираетесь пропустить закрытую вечеринку на самой известной яхте на всём тихом океане и пойдёте домой высиживать яйца?! Я правильно вас поняла?
Бэтт: Да, именно так. Ты не ослышалась, Элис.

Мы все используем разные вещи, чтобы отвлечься от сложностей, от реальности Никто не спрашивает себя, кто я и от куда никто не думает о том, какого труда стоит кем-то стать, вытащить себя из этого океана боли, из которого нам приходится выбираться

Сэр, ведь я моряк. Там, откуда я родом, нет океана. Только грязные фермы и упрямые мулы. Ни один уважающий себя моряк не станет зарабатывать на жизнь погоняя мулов.

Спросите анестезиологов, и они расскажут вам, что сознание человека, спускающегося по лестнице, ведущей от жизни к смерти, изменяется сотни раз. При помощи наркоза пациента опускают всего лишь на десятую ступеньку, а под ней лежит целый океан неуловимых градаций, исследовать которые не удавалось еще никому.

— Наверное, из твоего окна открывается вид на океан?
— Иногда.

— Cпроси у меня: какой глубины океан?
— Зачем?
— Затем, что я знаю ответ.
— И какой он глубины?
— Я тебе не скажу.
— Все, моя жизнь сломана.

Хвала отчаявшимся. Если бы не мы,
То кто бы здесь работал на контрасте.
Пока живые избегают тьмы,
Дерутся, задыхаются от страсти,

Рожают новых и берут взаймы,
Мы городские сумрачные власти.
Любимые наместники зимы.
Хвала отчаянью. Оно имеет ген

И от отца передается к сыну.
Как ни пытались вывести вакцину —
То нитроглицерин, то гексоген.
В больницах собирают образцы, ну

И кто здоров и хвалит медицину — приезжий.
Кто умрет — абориген.
Хвала отчалившим. Счастливого пути.
Погрузочный зашкаливает счетчик

На корабле — ко дну бы не пойти,
У океана слабый позвоночник.
В Ковчег не допускают одиночек,
И мы друг к другу в гости к десяти

Приходим с тортиком.
Нас некому спасти.
Хвала Отчизне. Что бы без нее
Мы знали о наркотиках и винах,

О холоде, дорогах, херувимах,
Родителях и ценах на сырье.
Отчаянье, плоди неуязвимых.
Мы доблестное воинство твое.

СЛОВНО ДЫМ

Разметав по ветру грезы,
Заклеймив позором слезы,
Я сегодня очутилась
По ту сторону любви.

В бег по кромке океана,
Через занавес тумана,
Ты меня, убийца-нежность,
Больше в сети не лови.

Истина давно не в моде,
Я хочу хмельной свободе
Рассказать, как глупо было
Продавать ее за грош.

Налегке, без мыслей мутных,
Без раскаяний попутных
Из дневного рациона убираю
Пряность-ложь.

Нет вины, вина, угара,
Нет сейчас бесценней дара,
Чем поймать осколок солнца в
Хмурой злобе наших зим.

Я тоску сдавлю руками,
Пусто цветы чувств меж нами
Вырву с корнем, растворившись
И растаяв, словно дым.

Потерпи, и ты пройдёшь —
минешь, кончишься, избудешь
в смене праздников и буден
смоет всё вчерашний дождь.
Статуэтку оригами,
оборотную Луну
может, тоже утону
в том, что не случится с нами.
Пересохшая гортань,
кошки, что скребут по крыше
ты как будто был, и вышел —
из себя, потом за грань.
Я не спрашиваю — как?
знаю, штилево, удобно,
океан внутриутробно
всё штормит в моих стихах.
Сумасбродства позади,
ты ушёл, и стало тихо.
Это раньше я — трусиха,
а сейчас иди! Иди.
Что же, не уходишь, ждёшь —
легион, частица, милли
Это всё мы проходили,
потерпи, и ты пройдёшь.

Яркий лоскутик счастья
перешиваю снова
Просто кусочек жизни —
по сантиметру вспять.
Сон — нежный, дивный мальчик
девственен и нетронут,
Летом весну нелепо,
кажется, догонять.
Сказки всё только сказки
слабое утешенье,
Да, соглашусь, конечно,
даже тебе кивну.
Буду и отражением,
хочешь, и отторжением
Днём — белым дивным Ангелом,
ночью уйду ко дну.
Лучше? — Не надо лучше!
лучше быть равновесной
Снова? Мачеха-память снова
тащит тебя на круг
Хочется быть в осадке —
так тяжело быть взвесью!
Плетью-переплетеньем тем, что лишилось рук
Здесь невозможно шагом,
даже ползком лишь вдохом.
«Переведи!» — нелепо
Каждому свой Майдан —
через отрезок Жизни,
через Любви эпоху,
через пустыню Гоби —
в Тихий пасть океан

Заткните телефон, долой часы
Пускай за кости не грызутся псы
Рояли тише, барабаны об,
Умершем плачьте и несите гроб.
Пусть самолет кружа и голося,
«Он умер» впишет прямо в небеса.
Пусть креп покроет шеи голубей над головой
И чёрные перчатки наденет постовой.
Он был мне север, юг, восток и запад он,
Шесть дней творения и субботний сон,
Закат и полдень, полночь и рассвет,
Любовь, я думал, будет вечной — яки бред!
Не надо, звёзд не нужно ни черта,
Луну в чехол и солнце на чердак
Допейте океан, сметите лес,
Всё потеряло всякий интерес.

Бывают вечера, когда небо мне кажется пустыней, звёзды — холодными мрачными покойниками, трупами в этом безжизненном бессмысленном мироздании, только мы одни мечемся в одиночестве на нашей маленькой захудалой провинциальной планете, как в глухом городишке, в захолустье, где нет воды, темно и даже не останавливаются скорые поезда
Но бывают вечера, когда всё небо полно жизни, когда если хорошенько прислушаться, слышно, как на каждой планете шумят леса и океаны Фантастические океаны! Бывают вечера, когда всё небо полно таинственных знамений, словно это живые существа, рассеянные по разным планетам, которые смотрят друг на друга, угадывают, дают знаки, ищут друг друга

— Мы тебе костыляем, а ты каждый раз возвращаешься Зачем ты это делаешь?
— Зачем? Зачем альпинист лезет на самую высокую вершину? Зачем моряк в одиночку переплывает океан? Зачем дрессировщик входит в клетку к голодному хищнику, а? Не знаешь? У всех этих поступков одна причина, чувак.
— Типа гордость?
— Нет. Типа женщины. Я — идиот! Вы все идиоты. Да-да, потому что мы мужики. И женщины крутят нами, как хотят, начиная с детского сада, когда предлагают съесть гусеницу и заканчивая: «Дорогой, потри мне спинку, ведь тебе самому это так нравится.»
И мы едим! И трём! И так было, и так будет, потому что мы — мужики, а они — женщины. И они будут вечно толкать нас на идиотские поступки, а мы будем вечно их совершать! Вот скажи мне: ты когда-нибудь катался на горных лыжах?
— Нет.
— Значит будешь. Если твоя девушка этого захочет.
И вот ты катишься кубарем с горы, трещат то ли лыжи, то ли кости, врезаешься в дерево, вскакиваешь и, как ни в чём не бывало, кричишь: «Всё в порядке!» А они знают, что не всё в порядке, знают, но как бы не замечают ни этих пятен на снегу, ни куска лыжи, торчащего из твоей задницы. Понимаешь, пока есть женщины, мы будем совершать эти идиотские поступки, чтобы произвести на женщин отличное впечатление. Вот почему я здесь. Вот почему ты здесь. Вот почему они все здесь.