Цитаты в теме «перспектива», стр. 6
Все топлюсь вроде в перспективах каких-то муторных —
Но всегда упираюсь лбом в тебя, как слепыш.
Я во сне даже роюсь в папках твоих компьютерных,
Озверело пытаясь выяснить, с кем ты спишь.
Пронесет, может быть, все думаю, не накинется —
Но приходит, срывая дамбы, стеклом звеня:
Ты мне снишься в слепяще-белой пустой гостинице,
Непохожим — задолго, видимо, до меня;
Забываюсь смешными сплетенками субботними,
Прячусь в кучи цветастых тряпочек и вещиц —
Твое имя за мною гонится подворотнями,
Вылетая из уст прохожих и продавщиц,
Усмехается, стережет записными книжками,
Подзывает — не бойся, девочка, я твой друг,
И пустыни во сне скрипят смотровыми вышками,
Ты один там — и ни единой души вокруг;
Не отмаливается — исповеди да таинства,
Только все ведь начнется снова, едва вернусь.
Мы, наверное, никогда с тобой не расстанемся,
Если я вдруг однажды как-нибудь не проснусь.
Со временем начинаешь понимать, что стоит отказываться от одного, чтобы получить другое. Что не все так плохо, когда кажется, что хуже вообще не бывает. Что иногда лучше сделать немного больно сейчас, чем позволить позже разразиться адской боли. А затем начинаешь просматривать перспективы всё дальше и дальше, дальше и дальше. Какую боль и какую радость на какой период отложить. Сколько же таких уровней вложенности? Какова глубина? Невозможно ведь всю жизнь так. И если закрадется ошибка где-то на начальном этапе, все остальное зря, все — в дребезги. А нужно ли это вообще?
Пока опыт подсказывает, что нужно. Хотя трудно решиться причинить боль, даже зная, что во благо. И хочется быть Человеком. Хорошим.
Почему за окном аномальный плюс, а внутри абсолютный ноль?
Что меняет точка отсчета, да и есть ли она вообще?
Мне сегодня приснилось, что я не сплю, а снимаю с тобой кино
О чем-то безумно нашем, о чем-то, что больше любых вещей.
Солнце выставил Бог, если верить цифрам, где-то в восьмом часу.
Камера двигалась тихо-тихо, чтобы не разбудить.
Я играла спящую кошку, которой ты приказал уснуть.
Кошка кажется спящей, на самом деле она за тобой следит.
В полдень внесли голубое небо, включили холодный свет,
Режиссер смотрел свысока и думал, что завтра, при монтаже,
Он разделит на быль и небыль этот фильм и заставит всех
Выбирать себе роли людей и кошек (читай: палачей и жертв).
Съемка закончилась ровно в полночь с боем Его часов.
Исчезли резкость и перспектива, включили ночной режим.
За окном тепло, и январь, похоже, видит все тот же сон,
О том, как в хрусталике объектива собирается наша жизнь.
Большинству людей привычней всё спланировать заранее, в подробностях. Потратить месяц на прикидку. Разложить по полочкам, рассовать по шкафчикам, наклеить таблички, оглядеть стройные ряды перспектив, простучать сочетания звеньев в цепи и вытереть трудовой пот. Люди склонны обманываться, видя в несокрушимости планов на будущее — несокрушимость самого будущего, такого, какое они в тщете своей придумали. Зато потом, когда судьба игриво даёт щелчок карточным домикам, когда будущее показывает длинный и мокрый язык, становясь настоящим, а в шеренги планов вбивается клин неразберихи — о, тогда они задыхаются в цейтноте, панически суетясь, и никак не возьмут в толк: за что!
Так хороши, так свежи были планы!
Действительно, город был неземной. Не хотелось искать для него слов, просто – идти и наслаждаться. Когда они прошли под аркой на Дворцовую площадь, он подумал, что не зря сюда прилетел. Александрийскому столпу и Зимнему дворцу еще можно было найти аналогии — что-то перекликается то ли с Трафальгаром, то ли с Вандомской площадью. Но колонны Адмиралтейства там, на втором плане Как сумел человеческий ум, глаз собрать столько в одну перспективу?! Город невероятно мощный, массивный, строгий, и вместе с тем непредсказуемо чувственный. От его совершенства захватывало дух.
Найти своего человека всегда сложно. Те, что торопятся, уповают на случай, и готовы войти в одну постель с первого поцелуя, те, что не хотят рисковать честью и достоинством, прежде чем достичь оргазма, проводят своих избранников сквозь долгий процесс цветочных ожиданий, кофейных встреч, смс-ок с придыханием, знакомств со своими близкими и друзьями, которые должны благословить их на секс с перспективой. Существуют и третьи, те, что находят удовольствия в виртуальных отношениях, их, пожалуй, больше всего, они легко заводят новые романы, постоянно изменяют и запросто расстаются, рассуждая о прошлом и о будущем, так и не найдя своего в настоящем.
— Но это же все вымысел, — возразил я. — Это мифы, которые создавали, чтобы объяснять молнии, смену времен года, ну и прочее. Это то, во что люди верили, пока не появилась наука.
— Наука! — издевательски усмехнулся мистер Д. — А вот скажи мне, Персей Джексон — Я вздрогнул, потому что он назвал мое настоящее имя, про которое я никогда никому не рассказывал, — что люди будут думать о твоей «науке» через две тысячи лет? А? Назовут ее примитивным «мумбо-юмбо». Вот так. О, как я люблю смертных — у них абсолютно отсутствует чувство перспективы. Они считают, что так далеко-о-о продвинулись во всем
Вещи, имеющие значение и ценность, все касаются денег или аппетита, Джеффри. Очевидно, нет более широкой перспективы. Но мы говорили о любви, и я остаюсь при том мнении, что любовь должна быть вечна, как ненависть. Вот сущность моей религиозной веры, если у меня таковая есть: две духовные силы управляют миром — любовь и ненависть, и их непрерывная ссора создает общий беспорядок жизни. Обе препираются друг с другом, и только в День Суда будет доказано, какая из них сильнее. Сам я на стороне ненависти, так как в настоящее время ненависти принадлежат все победы, достойные быть одержанными, между тем любовь так часто подвергалась мучениям, что теперь от нее на земле остался лишь бледный призрак.
Нет, её не сломали. хотя пытались неоднократно.
У нее внутри стержень. железный прут.
Она верила только себе. ни отцу, ни брату,
Ни сестре, ни матери, ни подругам — врут.
Нет, её не сломали. не сбили с толку.
Она с ранних лет могла постоять за себя.
Легче жить волчицей, пусть даже без волка,
Легче жить никого никогда не любя.
У неё - трешка-крепость с евроремонтом,
А она крепленым красным гонит хандру,
А когда ложится в постель, устав от работы,
То как будто летит в ледяную дыру.
Зато есть перспективы карьерного роста,
Счёт хороший в банке и новый джип,
На всю жизнь хватило ума и упорства.
А мужик не попался нормальный мужик.
А что грусть — нет мёда без ложки дегтя,
А что сердце болит от вида квартиры пустой
Ето так ерунда. не стоит мизинца. ногтя.
Нет, её не сломали. Она просто взяла выходной.
Но ни с кем не делиться своею бедой.
Улыбаться, оставаясь почти что самой собой.
Но вопросом нежданным друзей заставать врасплох —
Интересно, как правильно — творог или творог?
И беседовать — долго, вдумчиво о кино.
Похвалиться обновкой и спрятать ее в трюмо.
Возвращаться чуть пьяной, стучаться в чужую дверь.
Интересно, как правильно — щавель или щавель?
Танцевать таранту и дыню есть с ветчиной.
Приходить на пляж, как будто к себе домой.
Вырезать из журналов платья своей мечты.
Интересно, как правильно — торты или торты?
Перечитывать по десятому глупый смешной детектив.
Завести интрижку без шансов и перспектив.
Хохотать — но прерываться, чтоб поцеловаться.
И отчаянно баловаться или же — баловаться?
Подставлять лицо солнцу, пусть загорит сильней.
Поиграть с детьми в прятки, будто ты их не взрослей.
Но не думать о нем. Насколько хватает сил.
Интересно, как правильно — любит или любил?
Есть неясный налёт мистицизма
В сонной дымке, лежащей окрест,
И уже возвращаются письма
Из далёких не памятных мест.
Вроде, адрес указан исправно,
Только почту приносят назад,
Потому что - давно ли? недавно? -
Безнадёжно пропал адресат.
Но послушайте, что за нелепость?
Ты ведь жил себе, жил, как и все...
Но уходит последний троллейбус
В перспективу ночного шоссе.
И дела хороши твои, вроде,
И судьба так привычно светла...
Он уходит, уходит, уходит,
Он во тьме растворится дотла.
И привычная тусклая мебель
Молча встретит тебя у двери,
И бездонное чёрное небо
Глянет в окна ночные твои.
И не верьте, не верьте, не верьте,
Что тепло и нестрашно в дому,
Если письма о жизни и смерти -
Это письма тебе самому.
Говори о любви, разливая кровавые вина.
Эта осень пьянит, словно линия женских ключиц.
Половина тебя. Мне досталась тебя — половина.
И, ни шанса на целое. Все так и будет. Молчи.
Беззащитность свечи — это повод — казнить меня дважды,
Унижая попытками скрыть вездесущее «бы».
Удивительно, как, мой герой, безнадежно бумажный,
Остается живым, поднимаясь над дымом трубы.
Перспектива проста — ослепительно, пристально, близко.
Ты сидишь у камина, рифмуя наш вечер с листа.
Мои пьяные губы болят, как стигматы Франциска.
Твои вечные строки звучат, как заветы Христа.
Я это все к тому, что победить меня с некоторых пор стало невозможно. И не потому, что я такое уж крутое существо (я — существо «в мешочек», скорее). Просто я живу за рамками концепции соревнования. Не может ведь самый клевый в мире бегун-прыгун победить, скажем, сторожа стадиона. По крайней мере, до тех пор, пока сторож сидит в своей каморке и режется сам с собою в какой-нибудь lines или, ну я не знаю, пасьянсы раскладывает. Чтобы победить сторожа, надо сперва убедить его побежать и/или прыгнуть. А это без применения пыток не всегда возможно. Зато, если отказаться от концепции соревнования, атлету тут же открываются дивные перспективы. У сторожа в каморке ведь можно чаю с плюшками выпить. Ну или даже водки, втайне от тренера. Можно выпросить у сторожа на время его игрушку и вдоволь с нею поразвлечься. И, возможно, однажды, когда будет проиграно очередное Самое Главное Соревнование, сторож оставит у себя ночевать и не даст повеситься в сортире. Или, напротив, поможет — это уж как повезет. Со сторожем можно дружить, одним словом. Со мною тоже, в общем, можно. Это, собственно, единственное, что имеет смысл проделывать с нами обоими: со сторожем и со мною.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Перспектива» — 129 шт.
