Цитаты в теме «письма», стр. 21
И пускай с другими всё перепутано,
Зыбко, и не досказано, и непрочно,
Просыпаясь, он пишет ей «доброе утро»
Засыпая, пишет — «спокойной ночи»
Больше ничего, ни звонков, ни писем,
Ни тем более встреч на аллее в парке.
Был бы набожен — за неё молился бы,
Если бы мог — дарил подарки.
Её кровь течёт у него под кожей,
У неё словечки его, привычки.
Это всё что он сейчас дать ей может,
Всё что ей принимать от него прилично.
Он всегда соблюдает свои законы,
Только словом, не телом её он греет.
Но становятся, в миг, ночи её спокойней,
Но становится утро — чуть-чуть добрее.
Криминальное чтиво
Наконец пришёл. Как же долго тебя ждала я!
Заживает на мне отметина ножевая.
Да, спасибо. Видишь же, — выгляжу, как живая.
Я хожу по земле, я хожу в магазин и в гости.
На вопросы о смерти я отвечаю — «Бросьте!»
Там, где пролита кровь, — растут виноградные гроздья.
А зато я узнала точно, почём фунт лиха.
Нет, соседи спали, никто не услышал крика.
Я сожгла все письма и спрятала все улики.
Будешь чай? Зелёный, или тебе с жасмином?
А симптомы считают банальным сезонным сплином.
Очень точный удар. Прямо в сердце, хотя и в спину.
Ну, а те, кто тебя осудил бы, — ты разве был там?
Что и видят они, кроме дома, ТВ и быта?
Не волнуйся о них.
Я не выдам тебя. Не выдам.
«Где твой мальчик, почему его голос больше тебя не греет, почему ладони твои холодны, как снег?Мальчик, который писал тебе письма о Дориане Грее и земле никогда, в которой видел тебя во сне. Мальчик, с которым танцевали вы перед стойкой, говоривший одними глазами, — давай, кружись! Где этот мальчик, вздыхающий: «Если б только можно было прожить с тобой рядом ещё одну жизнь»? Кто сжимал твою руку в кольцах на переходе, с кем из гостей вы вдвоём уходили вон; это ведь не он теперь говорит с тобой о погоде? Это ведь не он же, не он, не он? Это не он удивлялся — «зачем тебе эти войны», предупреждал — «осторожно, много летает стрел»; мальчик, который спрашивал: «Что же тебе так больно, кто же тебя вот так до меня успел?» Где он, который шептал тебе самой тяжёлой ночью «не забывай — моё сердце бьётся в твоей груди»? В очередь, сукины дети, в очередь, в очередь; следующий на забвение — подходи.»
Вечная песня... Визбор гениален
СЕРЁГА САНИН
С моим Серегой мы шагаем по Петровке,
По самой бровке, по самой бровке.
Жуем мороженое мы без остановки —
В тайге мороженого нам не подадут.
То взлет, то посадка, то снег, то дожди.
Сырая палатка и писем не жди.
Идет молчаливо, в распадок рассвет.
Уходишь — счастливо, приходишь — привет.
Идет на взлет по полосе мой друг Серега,
Мой друг Серега, Серега Санин.
Сереге Санину легко под небесами,
Другого парня в пекло не пошлют.
Два дня искали мы в тайге капот и крылья.
Два дня искали мы Серегу.
А он чуть-чуть не дотянул, совсем немного,
Не дотянул он до посадочных огней.
У каждого из нас в жизни есть свой такой Серёга... Увы.
А днём, всё чаще, тянет закрыть глаза. Лучше б твоей ладонью, пахнущей горьким летом, и оказаться за гранью добра и света. И не вернуться назад, пока не закончится эта вендетта души моей с головою /обе пока не настроены поговорить со мною /. А ещё, иногда предаёт тело. Так, не обидно, по мелочи: вдруг, под утро, услышу твой запах и просыпаюсь от страха : что это, сон или явь ? До берега одиночества вплавь, из памяти, добираются самые отчаянные запахи, слова, жесты. Определяю им место возле душевной двери, чтоб не наглели. Но они, как умные звери, ведут себя так, что начинаешь им верить, и уже себе не находишь места. Я за сто этих дней стала сильней. Мало курю и почти не пью в одиночку. Скоро осмелюсь поставить точку в теме письма. Только вот, до сих пор, сама, чувствую боль твою, как свою.
Значит, пока ещё лю ... зЛЮсь/моЛЮсь/любЛЮ.
В то время, как ты там
Выгуливаешь свою тоску,
Дышишь спелым воздухом,
Пытаешься быть гуманным,
Ждёшь попутного ветра, знамений,
Какой-то небесной манны,
Гадаешь по синему
Морю и золотому песку,
Я учусь просыпаться рано.
Я пытаюсь ровнее дышать
И не ждать новостей,
Просто чистить картошку,
Насаживать мясо на вертел.
Пытаюсь не помнить,
Как вкладывать письма в конверты,
Как можно смеяться,
Не пить и хотеть детей.
И не бояться смерти.
Пока ты там в сотый раз
Пытаешься всё изменить,
Вытоптать себе пятачок
Между адом и раем,
Я понимаю, что всё бесполезно,
Что так всё равно не бывает,
И думаю: «Хватит, устала», —
И отпускаю нить
И тут меня накрывает.
Письма приходили все реже —
Выбор этот был не случаен,
Стал он нелюдим и небрежен,
От нее себя отучая
Отпускал спокойно, без боя,
Не просил разбиться на части —
Не заменят счастье собою
Долгие беседы о счастье
Покрывался коркой — коростой,
Не желая делать больнее,
Потому, что очень не просто
Все, что было связано с нею
Письма становились короче —
Слишком поздно петь серенады,
Больше — между слов, между строчек,
Меньше — вслух, поскольку так надо
Прошлых лет никто не отнимет,
А других не будет, куда там —
Ангелы шутили над ними,
Перепутав место и даты
Радость не бывает без грусти,
Оттого ему все яснее —
Никуда его не отпустит
Все, что было связано с нею.
Эта книга пропахла твоим табаком...
Эта книга пропахла твоим табаком
И таким о тебе говорит языком:
"Не жалей ни о чем, дорогая!"
И не то, чтоб со мною был прежде знаком,
И не то, чтобы мною был прежде иском —
Так и жили, не предполагая...
Этой книги, которая ростом с вершок,
Я потрогаю тонкий еще корешок.
"Не жалей ни о чем, дорогая!" —
Прочитаю в твоем торопливом письме,
И — простейшие числа слагаю в уме...
Так и жили, не предполагая...
Я могла б написать: никого не виню...
Сообразно характеру, духу и дню!
Не виню, ибо верю в удачу.
Но — споткнусь о корявую эту строку
И щекою прильну к твоему табаку,
И не плачу, не плачу, не плачу...
Я оставлю тебя для другой,
Будет горько и больно, я знаю.
Для меня этот шаг-не простой,
Но так надо и я уезжаю.
Не прощаясь, без слов и без слёз,
Лишь письмо. Ухожу по-английски
Из мечты, из туманов и грёз,
А казалось, что счастье так близко.
Мне не просто сейчас, поверь,
Знать, что больше тебя не будет,-
И закрыть за собой эту дверь,
Только сердце тебя не забудет.
Я оставлю тебя для другой,
Разорву свою жизнь на части.
Мне не двадцать, а ты-молодой
Изменить всё не в нашей власти.
Я люблю, но так надо, прости
Всё, что было, возьму с собой.
Не ищи, не зови, отпусти,-
Оставляю тебя для другой.
Прикосновение сердец-акростих...
Пусто в жизни, одиночество колдует,
Разукрашивает будни в серый цвет.
И один вопрос по-прежнему волнует,-
Как мне жить, когда тебя со мною нет.
От судьбы уже давно не жду подарка,
Самым дорогим остался ты.
Незабвенным, солнечным и ярким,
Островом покинутой мечты.
Всем желаньям никогда не сбыться,
Если рассудила так судьба.
Нашим жизням никогда не слиться
И к чему сейчас моя мольба
Есть кому писать ночами письма,
Сколько их, уже не перечесть.
Есть слова, в которых столько смысла,
Радости, наверно, тоже есть.
Долгий путь, пустые обещания,
Если б знать, за что такая месть?!
Целовать впервые на прощанье.
У этого неба ни дна нет, ни берегов,
У этого солнца тепла для тебя — безгранично,
У этого моря в глубинах так много всего,
Оно же прибоем неслышно целует реснички
У радуги этой оттенков прекрасных не счесть,
У этих дождей ни на что не похожие ритмы,
У этих ладоней весь мир неразгаданный есть,
Они же сложились, тебя охраняя, в молитве
У музыки этой сто тысяч не сыгранных нот,
У этого ветра леса не оборванных листьев,
У крыльев ещё не один предначертан полёт,
Они же расходуют перья на тёплые письма
У этих улыбок ни слёз, ни мгновенья всерьёз,
У бабочек этих не день есть, а целая вечность,
У космоса этого просто бесчисленно звёзд,
И так мало слов, чтоб отдать тебе, милый мой, нежность.
После приказа властей о публичном сожжении
Книг вредного содержания,
Когда повсеместно понукали волов, тащивших
Телеги с книгами на костер,
Один гонимый автор, один из самых лучших,
Штудируя список сожженных, внезапно
Ужаснулся, обнаружив, что его книги
Забыты. Он поспешил к письменному столу,
Окрыленный гневом, и написал письмо власть имущим.
«Сожгите меня! — писало его крылатое перо.-
Сожгите меня!
Не пропускайте меня! Не делайте этого!
Разве я не писал в своих книгах только правду?
А вы обращаетесь со мной как со лжецом.
Я приказываю вам:
«Сожгите меня!»
Их тоже вскоре ты перерастёшь —
Своих мужчин; и эту боль, и ложь,
Пусть даже во спасение, но вот
Природу незаполненных пустот,
Которая тобой сейчас живёт,
Изжить не выйдет. Быть тебе рабой,
От злостного бессилия рябой,
Той силы, для которой свет и тьма
Лишь чистый лист для нового письма.
Пусть светел день и утончён фарфор —
Она ведёт неслышный разговор,
И ты опять от всех отстранена.
Природа пустоты не терпит дна,
Поэтому расти тебе, расти,
Пока достанет силы и пути.
А после? После вышагнет, и всё,
Но если кто упавшую спасёт,
То будешь жить, вернее, измерять
Глухой остаток и, за пядью пядь,
Всё глубже сочетаться с тишиной,
Не тяготясь предъявленной ценой.
Ну, здравствуй, хороший мой!
Давненько не виделись
Привет шлю из прошлого
Да я не обиделась
Зима вновь завьюжила,
И все подморозило.
Гуляла вчера я у нашего озера
Ты как там, хороший мой?
Жена как и доченька?
Привет вам из прошлого
Давнишнего очень
Пишу, как когда-то,
Скупое письмишко.
Пишу, улыбаюсь
Со мной рядом мишка.
Тот плюшевый, помнишь?
Подарок твой трепетный
Всего не упомнишь
Всегда ты был ветреный.
Хочу поделиться
Приятным известием,
Что жизнь снова манит
Цветастым созвездием
Ну ладно, прощаюсь
До нашего прошлого
Письмо не отправлю
Ты ж знаешь хороший мой.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Письма» — 493 шт.
