Цитаты в теме «прыжок», стр. 4
Кто нас пишет, кто нас сводит, из разных стран собирая, как четки, нанизывая на нить? Я слежу за тобой, смотрю, как твоя игра заставляет меня волноваться и говорить. Я почти разучилась, я же привыкла тут обитать в молчании, в шелковой тишине. Но твой голос я почуяла за версту, потому что этот голос идет ко мне. Ты не будешь мне ни матерью, ни женой, ни подругой - слово за слово, поболтать. Просто сердце наше будет обнажено, наше общее сердце, гулкая темнота. Просто кожа наша будет обожжена, наша общая кожа — жаром звериных шкур мы друг друга будем нежить и пожирать, и сжимать пружиной, силу отдав прыжку. Звери, звери, звери дикие, кровь за кровь, мы вживаемся друг в друга, глаза в глаза Мои тексты скоро станут твоей игрой. Мне тебе придется многое рассказать.
Мне тебе придется многое принести — как добычу гордо бросить к твоим ногам.
Тот, кто пишет нас, заранее все простил. И, похоже, собирается помогать.
Казалось бы – сегодня пришло время воспользоваться случаем, приготовиться к прыжку, сделать что-то другое (я не говорю новое, потому что все новое лежит в зоне «сом», а именно другое). И ничего не происходит. Одни ходят со с понурыми лицами, другие – с этой вечной претензией на лице, какая бывает у вчерашних провинциалов, третьи просто забывают лица дома, выходя на улицу. Кругом потрясающая импотенция, глаза, состоящие из одних белков, и холодные руки. И только челюсти – «жвалкжвалк». Во всем городе. В каждой гребаной подворотне. В каждой сраной квартире. Весь город превратился в одного толстожопого телезрителя, приросшего к каменному дивану и сипящему вечным похмельем: «А сёня чё по ящику? »
Страх бывает разный. Не верьте тем, кто говорит, что страшнее всего — неведомая, непонятная, таящаяся невесть где опасность. Страшнее всего вещи зримые и грубые — холодная сталь клинка у горла, бесконечная тьма внутри пистолетного ствола, тяжёлый запах навалившегося зверя, врывающаяся в горло солёная вода, отозвавшийся хрустом на шаг дощатый мостик через пропасть.
И только потом будет место для слов «я не люблю тебя» и «надо оперировать», для чего-то сопящего и ворочающегося в темноте, для кладбища в грозовую ночь, для первого прыжка с парашютом, для угроз «мы тебя ещё найдём, да?».
Я звонил и звонил. Линия была занята, и я в конце концов догадался, что она не освободится никогда. Но каждый раз, когда я набирал номер, я несколько секунд верил, что вот-вот услышу твой голос. Лозольда. Legalita. И эта надежда, это слепое замирание души, словно на лыжном разгоне перед прыжком с трамплина в туман, все то, что я успевал перечувствовать, пока циферблат возвращался на место, с тихим стрекотом накручивая последнюю цифру твоего фальшивого номера, опрокинутую бесконечность, — ведь это и было счастье. Восьмерка, два нежных устьица друг под другом, и невнятная линия кустов в пыльном окне
Век расстояния. Хватит. Пора домой.
Просто закрыться в вечность — сломать ключи -
Просто растаять, слушать, как за стеной,
Перерождаясь, прошлое замолчит.
Больше не ставить время на тормоза,
Не оглянувшись, не обернувшись,
Не вытравить память — губы — твои глаза —
Общий с тобой рассвет на седом окне —
Родинку под ладонями, этот бред
Шепота на страницах полночных книг,
Выжечь из кожи ласку, изрезать плед,
Реинкарнировать в мрамор (фарфор гранит)
Измолотить до каши суставы дней,
Давящую виски карусель часов,
Просто исчезнуть — больше — не быть твоей —
Храмом на фоне клонов простых домов,
Богом твоим карающим за грехи,
Идолом цвета крови, дорогой в ад —
Хватит, я исчезаю - прошу, беги,
В бывшее до меня — на прыжок назад.
Я не хочу быть смыслом — глотком воды —
Смертью — чистилищем — пристанью у планет
Плакать, стучаться пульсом твоей беды.
Я не хочу любить, не желаю, нет.
Порвать обои, поцарапать мебель.
Быть с чудесами мелкими на «ты»,
Пока в февральском неспокойном небе
Спят облака — пушистые коты.
Уметь легко купировать отчаянье.
Пьянеть от валерьянки, но скрывать.
С любого места комнаты случайной
Одним прыжком запрыгивать в кровать.
Не говоря ни с кем, поскольку не с кем,
Часами видеть снег и слушать дождь,
Висеть в окне, вцепившись в занавеску,
И ждать, что ты когда-нибудь придёшь.
Но притворяться, что ждала не очень,
В твоё уткнувшись мокрое пальто
И даже самой-самой тёмной ночью
Не становиться серой — ни за что.
Забываясь от боли, пишу безнадёжное «может »
На холодных камнях, что от прошлого в сердце остались.
Улыбаясь, моё одиночество, шепчет: «И что же?
Всё никак не уймешься? Пойми, наконец, вы расстались»
Вновь бегу от себя, закрывая все ставни и двери,
Свято веря, что в памяти тьма затушует излишки
Но душа разрывает безмолвие криком «Не верю!»,
Освещая углы ослепительно-яркою вспышкой.
И опять всё с начала При свете небесного диска
Каждый шаг без тебя как прыжок с высоты в неизвестность
И Любовь, с приговором без права на переписку,
Изнутри разрушает, свою осознав бесполезность.
Счастливые люди. Какие они?
Они заполняют собой наши дни.
Они не сидят в интернете часами,
С уставшими, красными вечно глазами.
Они не страдают, они не тоскуют.
Их беды и горести так же минуют.
Не курят они и не пьют в одиночку,
А двери несчастий всегда на цепочку.
Не плачут ночами, не спят с телефоном,
Их дом не наполнен безжалостным стоном.
Они спят спокойно, теплом согреваясь,
Игриво любимым своим улыбаясь.
Они не приходят домой на рассвете,
Шагами, прыжками скачками сквозь ветер.
Не пишут стихов о печали и боли,
Они словно тающий снег на ладони.
С подругами только о нежном беседы,
О счастье, любви, предвкушение победы.
Они так живут, словно в небе танцуют.
Счастливые люди Они существуют?
А помнишь, как ты обо мне тонул
И сердце вулканом жёг?
А что сейчас? В безразличный гул
Свой резкий суёшь смешок.
Идёшь по пустыне, глотая пыль
И толпы пропащих лиц.
А помнишь, раньше кричал не ты ль:
«Не бойся в любви границ!»?
Развейся в улицах, заглотни
Нещадный июньский зной!
А после встань на моём пути
Пинк флойдовскою стеной,
Чтоб я ни капельки не смогла
Куда-то себя впихнуть.
И вот уже изливает мгла
Свой ужас на тяжкий путь,
И сотни острых небесных скул
Последний живут прыжок
А хочешь, ребёнком на шаткий стул
Я влезу прочесть стишок?
Чтоб ты унизил меня при всех,
Нелепостью осмеяв!
А позже шапкой засунул в мех
Бесчестья через рукав.
Ну что, не слишком горчит ли вкус
Несчастной моей судьбы?
Борись, но помни: я не боюсь
С тобой никакой борьбы.
Это все о луне только небылица,
В этот вздор о луне верить не годится,
Это все о луне только небылица
На луне не растет
Ни одной былинки,
На луне весь народ
Делает корзинки,
Из соломы плетет
Легкие корзинки.
На луне полутьма
И дома опрятней,
На луне не дома --
Просто голубятни,
Голубые дома,
Чудо-голубятни.
На луне нет дорог
И везде скамейки,
Поливают песок
Из высокой лейки --
Что ни шаг, то прыжок
Через три скамейки.
У меня на луне
Голубые рыбы,
Но они на луне
Плавать не могли бы,
Нет воды на луне,
И летают рыбы.
Декабрь. Замерзшими руками
Ищу на дне кармана спички.
Сухою ломкою соломой
Под шапкой волосы мои.
Кружится небо каруселью,
За шиворот ложится снег,
Стреляют искрами , сгорая,
Мои долги за прошлый век.
Когда дышать я перестану,
Чуть тише станет в этом мире.
Не нужно будет от метели
Мне прятать серые глаза,
И от оленей в снежной тундре
До антарктических китов
Я эту обниму планету,
Прощаясь, чтоб вернуться вновь.
Пылает веер фотографий
Четырьмя в году кострами.
Так время года провожая,
Машу рукой во след ему.
Всех тех, кто был со мною рядом,
Кто мир улыбкой согревал,
С собою в дальнюю дорогу
Я, сердце запахнув, забрал.
Нам нужно чаще собираться,
Сжигать угли в конце сезона,
Чтоб Свет хранить не на бумаге,
Свечой в груди его нести.
И в час, когда прыжок с обрыва
Увидит безприютность звёзд,
Мы станем снова Синей Птицей,
Которая не строит гнёзд.
Сомнение в душу не часто вам дышит —
А что, если Бог вас нисколько не слышит?
Вы ждете на ваши молитвы ответ —
А что, если Бога взаправду и нет?
А что, если кто-то с седой бороденкой
Все тянет и тянет на Землю ручонки,
За ниточки дергает, топает ножкой
Мешает наш суп алюминиевой ложкой?
А что, если нет мироздания законов?
И множится рев незаслуженных стонов?
А что если кто-то, кто бы он не был,
Создав нас, всего лишь смешно пошутил?
А мы ищем смысл, ищем суть, ищем силы,
В прыжке затяжном с колыбелей в могилы
И движет вперед нас совсем не фатальность
Мы чья-то ошибка. Мы просто случайность.
Был такой обычай у наших предков: влюбленные прыгали через большой костер, взявшись за руки. Если удалось его перепрыгнуть и не расцепить рук – семья у них сложится. Это, конечно, примета и даже суеверие но это очень красивый образ. Через такой костер нельзя «попробовать перебраться», оттолкнуться от земли вполсилы и посмотреть, как оно пойдет – так только свалишься в самое пламя. Прыгаешь – разбегись хорошенько и отталкивайся от земли изо всех сил, крепко сжимая ладонь любимого человека Или не прыгай вовсе.
В конце концов, и сама вера в Бога, если это настоящая вера – это прыжок через пламя, хождение по водам, и только на той стороне, пока что скрытой от нас, мы узнаем, удалось ли нам туда перебраться.
1) Он мог бы полюбить ее, если бы не позабыл, как это бывает. Он уже не мог найти дорогу к любви. Он помнил лишь дорогу к ненависти.
2) Невозможно перепрыгнуть из рая в ад одним прыжком, — надо же где-то сделать остановку
3) — Наивысшая цель человека, — это жить в миру, но не жить его страстями; высочайшее благо — погасить пламя, сжигающее тебя, и жить в состоянии полного бесстрастия
4) Тёмная, как сама тайна, светлая, как само счастье, — его первая и его единственная любовь
Подобно Венере, вращающейся по орбите вокруг солнца, не смогла противится его влиянию и не желает для себя иной судьбы, как пребывать в сфере его притяжения-пусть даже на значительном расстоянии.
Зачем мы любим?..
Правда, странный вопрос. Он кажется нелепым, даже абсурдным. Но почему? Почему мы никогда об этом не думаем? Почему не спросим себя: «Зачем ты любишь? Какой в этом смысл? »
Все в этом мире имеет какой-то смысл. В нем нет ничего бесполезного или случайного. Значит, такая цель должна быть и у любви а мы не знаем ее.
Прагматик скажет, что любовь — это просто физиология. Он скажет, что любовь нужна для продолжения рода. Но разве для продолжения рода недостаточно просто физического влечения? И как тогда быть с любовью к своим родителям, к близким, к Богу, наконец? Зачем возникает это чувство? Неужели недостаточно привязанности, уважения, восхищения? Почему любовь?
Любовь приносит человеку страдания, но и в этом тоже должен быть какой-то смысл. Не может же быть, что и душевный труд, и страдания любящего лишены всякого смысла! Но так получается Каждый знает это по своему опыту.
Мучительный, изматывающий бег по кругу: пустота — любовь — мука — снова пустота и снова любовь. И вот уже нас одолевает единственное желание — спрятаться, уйти, забыться, не думать. Человек, познавший боль, испытывает страх. Он боится повторения этой муки. Он не хочет любви, не хочет вновь попасть в ее зловещий, манящий омут.
Страх перед любовью преследует человека. Ведь влюбиться — значит потерять себя, лишиться чувства опоры. Любящий отказывается от своего «Я», вверяет себя в руки возлюбленного. Это как прыжок с небоскреба — он пугает и завораживает. Завораживающий ужас — вот что такое любовь.
Две вещи — любовь и смерть — великая тайна, спрятанная под покрывалами страха. Мы не можем проникнуть в суть этих тайн. Они остаются для нас вечной загадкой — не проясненными, скрытыми, запретными.
Небеса посылают нам любовь, Небеса обрекают нас на смерть, не спрашивая ни о нашей готовности, ни о нашем желании. Они обе — любовь и смерть, как Рок, как перст Судьбы повелевают нашими жизнями. А мы не знаем их, не можем понять, и даже не видим в них смысла
— Представь, что за кроличьим племенем гонится один обобщённый удав. < > А до реки ещё осталось около ста прыжков. Так вот, имеет ли право вожак, чтобы взбодрить выбившихся из сил, воскликнуть: «Кролики, ещё одно усилие! До реки только двадцать прыжков!»?
— Я полагаю, имеет, — сказал Возжаждавший, стараясь представить всю эту картину, — потом, когда они спасутся, он им объяснит, в чём дело.
— Нет, — сказал Задумавшийся, — так ошибались все преобразователи. Ведь задача спасения кроликов бесконечна во времени. Перебежав реку, кролики получат только передышку. Наш обобщённый удав найдёт где-нибудь выше или ниже по течению переброшенное через реку бревно и будет продолжать преследование. Ведь удав у нас обобщённый, а любителей крольчатины всегда найдётся достаточно
— Значит, я так думаю, надо сохранить право на ложь для самого лучшего случая?
— Нет, — сказал Задумавшийся, — такого права нет. Как бы ни были кролики благодарны своему вожаку за то, что он взбодрил их своей ложью, в сознании их навсегда останется, что он может солгать. Так что в следующий раз сигнал об опасности они будут воспринимать как сознательное преувеличение. Но и вожак, солгав во имя истины, уже предал истину, он её обесчестил. И насколько он её обесчестил, настолько он сам её не сможет уважать Она его будет раздражать
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Прыжок» — 81 шт.
