Цитаты в теме «разрыв», стр. 5
Нужно убедить себя в том, что в этом разрыве есть огромная красота, что такие истории нужно останавливать на самом взлете, чтобы не переживать отката, понижения температуры, первой капельки пустоты и скуки в глазах. Я потом смогу внутренне гордиться, что у меня была такая история и что у меня хватило сил прервать ее. Только страсть и нега без всяких полуостывших гарниров. Вот она – добыча, с которой нужно уметь уйти, пока жизнь не отобрала ее и не превратила в прокисшее: «да, но», «Нет, но», «возможно», «вероятно», «поживем, увидим». Что будет больнее всего? Нужно просчитать сейчас. Удержать себя от возвратов, посещений, звонков.
Отмелькала беда, будто кадры кино,
В черно-белых разрывах фугасных.
И в большом кинозале эпохи темно,
И что дальше покажут — не ясно.
Разбивается луч о квадраты стекла
Довоенного старого дома.
И людская река по утрам потекла
По аллеям к заводам и домнам.
Просыхает асфальт, уменьшается тень,
И девчонка торопится в школу.
Довоенный трамвай, довоенный портфель —
Все опять повторяется снова.
Я в отцовских ботинках, в отцовских часах,
Замирая, смотрю без прищура,
Как в прозрачных, спокойных, тугих небесах
Самолетик рисует фигуры
Двадцать лет, тридцать лет, сорок лет
Рушит хроника стены театров.
Двадцать лет, тридцать лет, сорок лет
Нас кино возвращает обратно.
Я не видел войны, я смотрел только фильм,
Но я сделаю все непременно,
Чтобы весь этот мир оставался таким
И не звался потом довоенным.
Распято время. Тиканье часов
Бессилья гвозди глубоко в запястья
Загонит. Я спущу голодных псов
По следу, пахнущему нашей страстью.
По следу слова, по шагам любви.
Глаза в огне и глубоко дыханье,
и до разрыва — ноздри у земли
С ошейником тугим из понимания того, что явь
Не воплотится в сон, хоть сон, порой,
Реальней всякой яви
Я выгоняю псов из мыслей вон,
Чтоб воем тишины не нарушали
Которой мне достаточно глотка.
И захлебнуться. А по следу звери
Опять к тебе, сорвавшись с поводка,
Чтоб умереть, твоей достигнув двери.
Ты же знаешь, как боль подбирает слова,
Как древнейшие сны выплывают из детства,
Как в ладонях зимы прозревает трава,
Как врастают глаза прямо в самое сердце,
Как в сплетении солнечном маленький взрыв —
И качается ночь, и сдвигается время.
И дышать на измор, и любить на разрыв,
И за кем-то идти сквозь смертельную темень.
Как бессмысленна плоть, где касания нет,
И врастают слова в пересохшее нёбо,
Как сочится сквозь кожу болезненный свет,
Как просто сорваться из нежности в злобу,
Как былые надежды затёрты до дыр,
Как без ветра крыло превращается в бремя.
Как на лёгкий толчок сотрясается мир —
И вбивается ось прямо в самое темя!
Когда услышу эхо той молвы,
Едва ли удержусь не разрыдаться...
Не то беда, что отвернётесь вы,
А то беда, что мне не оправдаться!
И всё-таки - запомните, молю:
Хотя разлука сердце мне и гложет,
Никто не любит вас, как я люблю,
Никто, как я, любить не может...
Да, вы не подадите мне руки,
А пальцы ваши так смуглы и нежны!
Не то беда, что встречи коротки,
А то беда, что речи безнадежны.
И всё-таки я издали скорблю...
Изгнание надежду приумножит.
Никто не любит вас, как я люблю,
Никто, как я, любить не может...
Не достигает вас моя мольба,
Не сократить разрыва, не измерить.
Не то беда, что в мире есть молва,
А то беда, что вы могли поверить...
И всё-таки я вас не уступлю!
Пусть солнце жжёт, а ветер сердце студит -
Никто не любит вас, как я люблю,
Никто, как я, любить не будет!
Упрямство есть слабость, имеющая вид силы; она происходит от нарушения равновесия в союзе воли с разумом воля, в разрыве с разумом, или не пользуется силой, или употребляет её во зло; и то и другое слабость.
Упрямый держится своего убеждения, но, так сказать, механически; он не терпит противоречия, ибо слишком ленив, или пристрастен, чтобы проверять свои мысли; ему легче сохранять их такими, какими они раз вошли в его голову, нежели пересматривать их, имея в виду одну истину, и заменять прежние, ложные, новыми, истинными.
Уходя уходи по серебряной лунной дороге,
Забывая закрыть заскрипевшую в сумерках дверь.
Уходя уходи, не поддавшись сомненьям, тревоге,
Разуверившись в самой надёжной из вер.
Уходя уходи, чтоб вернуться к истоку, к началу,
Чтоб дрожащим губам не хватало ни слов, ни тепла.
Уходя уходи, разменяв мишуру обещаний,
На рассветы вдали от живящего душу огня.
Уходя уходи, осознав неизбежность разрыва,
Как ладонью сдержать утекающий тёплый песок.
Уходя уходи, чтоб не стало для сердца постылым,
То, что стало далёким, несбыточным, сказочным сном.
Уходя уходи, не сори понапрасну словами,
Не проси, не жалей, так больнее, поверь, уходить.
Уходя уходи, погасив зашалившее пламя,
Чтобы где-то вдали новый свет и надежду найти.
Покой и самодовольство губительны для мира. Только в вечной неудовлетворенности залог вечного движения вперед, вечного торжества. Мир жив еретиками. Наш символ веры — ересь: завтра — непременно ересь для сегодня, обращённого в соляной столп, для вчера, рассыпавшегося в пыль. Еретики — единственное (горькое) лекарство от энтропии человеческой мысли. Никакая революция, никакая ересь — не уютны и не легки. Потому что это — скачок, это — разрыв, рана, боль. Но ранить нужно: у большинства людей — наследственная болезнь, а больным это болезнью (энтропией) — нельзя давать спать, иначе последний сон — смерть.
Посмотри мне в глаза. Отводить не спеши.
И в перинах не прячь две горошины-боли.
В этих карих мирах я увижу, чем жил,
Чем ты тешил себя, чем себя ты неволил.
Как чужая тоска, будто жгучая плеть,
Неотступно и зло гонит сердце по кругу.
Как в столичной жаре одному околеть,
И как мягкой зимой стелет жёсткая вьюга.
Посмотри мне в глаза. Долго, больно, навзрыд.
Грим усмешек сотри. Это ж нервы — курсивом
Ты душою раздет. Ты душою разрыт.
И смотреться, прошу, не пытайся красиво.
Ты — не сказка давно. Хоть умеешь слагать
Но в толпе пропадёшь и сольёшься с иными.
Только эти глаза мне не смогут солгать.
Только эти глаза называю родными.
Сейчас Вебер сядет в машину и спокойно покатит за город, в свой розовый, кукольный дом, с чистенькой, сверкающей женой и двумя чистыми, сверкающими детками. В общем — чистенькое, сверкающее существование! Разве ему понять эту бездыханность, это напряжение, когда нож вот-вот сделает первый разрез, когда вслед за лёгким нажимом тянется узкая красная полоска крови, когда тело в иглах и зажимах раскрывается, подобно занавесу, и обнажается то, что никогда не видело света, когда подобно охотнику в джунглях, ты идёшь по следам и вдруг — в разрушенных тканях, опухолях, узлах и разрывах лицом к лицу сталкиваешься с могучим хищником — смертью — и вступаешь в борьбу, вооружённый лишь иглой, тонким лезвием и бесконечно уверенной рукой Разве ему понять, что ты испытываешь, когда собранность достигла предельного, слепящего напряжения и вдруг в кровь больного врывается что-то загадочное, чёрное, какая-то величественная издёвка — и нож словно тупеет, игла становится ломкой, а рука непослушной; когда невидимое, таинственное, пульсирующее — жизнь — неожиданно отхлынет от бессильных рук и распадётся, увлекаемое призрачным, тёмным вихрем, который ни догнать, ни прогнать когда лицо, которое только что ещё жило, было каким-то «я», имело имя, превращается в безымянную, застывшую маску какое яростное, какое бессмысленное и мятежное бессилие охватывает тебя разве ему всё это понять да и что тут объяснишь?
Как-то спокойно я вышел из ада
Как-то спокойно я вышел из ада,
Ужас распада легко перенес.
Только теперь заболело, как надо.
Так я и думал. Отходит наркоз.
Выдержал, вынес — теперь настигает:
Крутит суставы, ломает костяк?
Можно кричать — говорят, помогает.
Господи, Господи, больно-то как!
Господи, разве бы муку разрыва Снес я,
Когда бы не впал в забытье,
Если бы милость твоя не размыла,
Не притупила сознание мое!
Гол, как сокол.
Перекатною голью Гордость
Последняя в голос скулит.
Сердце чужою, фантомною болью,
Болью оборванной жизни болит.
Господи Боже, не этой ли мукой
Будет по смерти томиться душа,
Вечной тревогой, последней разлукой,
Всей мировою печалью дыша,
Низко летя над речною излукой,
Мокрой травой, полосой камыша?
Мелкие дрязги, постылая проза,
Быт — не надежнейшая из защит, —
Все, что служило подобьем наркоза,
Дымкой пустой от неё отлетит.
Разом остатки надежды теряя,
Взмоет она на вселенский сквозняк
И полетит над землей,
повторяя: «Господи, Господи, больно-то как!»
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Разрыв» — 95 шт.
