Цитаты в теме «святой», стр. 38
Рим
Волчица с пастью кровавой
На белом, белом столбе,
Тебе, увенчанной славой,
По праву привет тебе.
С тобой младенцы, два брата,
К сосцам стремятся припасть.
Они не люди, волчата,
У них звериная масть.
Не правда ль, ты их любила,
Как маленьких, встарь, когда,
Рыча от бранного пыла,
Сжигали они города?
Когда же в царство покоя
Они умчались, как вздох,
Ты, долго и страшно воя,
Могилу рыла для трёх.
Волчица, твой город тот же
У той же быстрой реки.
Что мрамор высоких лоджий,
Колонн его завитки,
И лик Мадонн вдохновенный,
И храм святого Петра,
Покуда здесь неизменно
Зияет твоя нора,
Покуда жёсткие травы
Растут из дряхлых камней
И смотрит месяц кровавый
Железных римских ночей!
И город цезарей дивных,
Святых и великих пап,
Он крепок следом призывных,
Косматых звериных лап.
ДЕТСТВО
Я ребенком любил большие,
Медом пахнущие луга,
Перелески, травы сухие
И меж трав бычачьи рога.
Каждый пыльный куст придорожный
Мне кричал: «Я шучу с тобой,
Обойди меня осторожно
И узнаешь, кто я такой!»
Только дикий ветер осенний,
Прошумев, прекращал игру,-
Сердце билось еще блаженней,
И я верил, что я умру
Не один,- с моими друзьями
С мать-и-мачехой, с лопухом,
И за дальними небесами
Догадаюсь вдруг обо всем.
Я за то и люблю затеи
Грозовых военных забав,
Что людская кровь не святее
Изумрудного сока трав.
Оглушенная ревом и топотом,
Облеченная в пламя и дымы,
О тебе, моя Африка, шепотом
В небесах говорят серафимы.
И твое раскрывая Евангелие,
Повесть жизни ужасной и чудной,
О неопытном думают ангеле,
Что приставлен к тебе, безрассудной.
Про деяния свои и фантазии,
Про звериную душу послушай,
Ты, на дереве древней Евразии
Исполинской висящая грушей.
Обреченный тебе, я поведаю
О вождях в леопардовых шкурах,
Что во мраке лесов за победою
Водят полчища воинов хмурых;
О деревнях с кумирами древними,
Что смеются улыбкой недоброй,
И о львах, что стоят над деревнями
И хвостом ударяют о ребра.
Дай за это дорогу мне торную,
Там, где нету пути человеку,
Дай назвать моим именем черную,
До сих пор не открытую реку.
И последняя милость, с которою
Отойду я в селения святые,
Дай скончаться под той сикоморою,
Где с Христом отдыхала Мария.
В евангелии от святого Иоанна сказано: «Ибо так возлюбил бог мир, что отдал сына своего единородного, дабы мир спасён был через него». Сегодня у нас праздник тела и крови искупителя, погибшего ради вас, агнца божия, взявшего на себя грехи мира, сына господня, умершего за ваши прегрешения. Вы собрались, чтобы вкусить от жертвы, принесённой вам, и возблагодарить за это бога. И я знаю, что утром, когда вы шли вкусить от тела искупителя, сердца ваши были исполнены радости, и вы вспомнили о муках, перенесённых богом-сыном, умершим ради вашего спасения.
Когда поднимались травы,
Высокие, словно сосны,
Неправый казался правым
И боль становилась сносной.
Зеленое море пело,
Навек снимая усталость,
Весне не будет предела,
Казалось А что осталось?
Остался бездомный ветер,
Осенний звон погребальный
И лист, последний на свете,
На черной дороге дальней.
Весною нам все известно
И все до предела ясно
Мы дрались легко и честно
И это было прекрасно.
И часто в бою казалось —
Победа в руки давалась,
И нужно самую малость,
Казалось А что осталось?
Остались стены пустые
И бельма белых портретов,
И наши стяги святые
Обрывками старой газеты.
И выше любого хотения,
Сильнее любого знания,
Вечное жизни цветение
И вечное умирание.
Сколько лет, сколько зим
Я мечтал об одном,
Я мечтал об одном,
Мой друг.
Чтоб собрать всех друзей
За одним столом,
И увидеть, как свят наш круг
И настал тот день,
Когда я решил,
Что пробил
Долгожданный час,
Я на стол накрыл
И свой дом открыл,
И пошел и позвал всех вас.
Я не верил не знал,
Сколько добрых рук
Мне готовы помочь теплом.
И как много
Моих друзей и подруг
У меня за моим столом.
Я готов был петь
Для них до утра,
Пусть не каждый
Друг с другом знаком,
Но случилась
Странная вещь тогда
За моим бескрайним столом.
Друг на друга,
Скосив осторожный глаз,
Все молчали в моем дому.
А потом, прощаясь,
Каждый из вас
Подходил ко мне одному
И последних друзей
Проводил мой дом —
Одиночество праздник мой.
Почему вы друзья
Лишь во мне одном
И чужие между собой.
— Вспомни, Анжелика, у меня был ребенок. Я была матерью, и ты сама спасла меня от смерти. А что стало с моим ребенком? Ведь я оставила его колдунье ля Вуазин. Порой я думаю о его невинном маленьком тельце, моей плоти и крови, принесенном в жертву на алтарь дьявола тайными художниками Парижа. Я знаю, что они делают на своих тайных черных мессах. К ним приходят за помощью в делах любви. Одни хотят умертвить других или возвысить кого-нибудь. Я часто думаю о своем ребенке. Они пронзили его сердце длинными иглами, выпустили из него кровь и смешали ее с требухой, издеваясь над святым духом. И когда я вспоминаю об этом, думаю о том, что если бы мне нужно было сделать больше, чем просто уйти в монастырь, я сделала бы это.
Дары поминальные на столах лежат,
В храме полумрак, люди со свечами.
Молитвы об ушедших дивные звучат
Я чувствую — они незримо с нами.
Батюшки читают родные имена.
И в памяти так явственно всплывают
Родные лица. И такая тишина.
А душу благодарность заполняет.
О, как же много в нас произросло от них,
Они для нас всегда опорой были.
Тепло души своей дарили каждый миг
И наше сердце в чистоте хранили.
Молитва наша ныне — благодарный дар.
Свечей огни — маяк любви горящий.
Помилуй, Господи, залей грехов пожар
Слезами всех за них Тебя молящих.
И встретилась любовь земная с неземной,
Незримо сердце ощутило вечность.
Молитвы, Господи, прими и упокой,
И посели их со святыми вместе.
Лик свободы
От века людскому роду,
Чтоб жить, попирая зло,
Господь даровáл свободу –
Свободу творить добро.
Свободу – как символ счастья,
Причастия к Небу нить, –
Средь фальши, скорбей, ненастья
Всему вопреки – любить.
Чтоб речь о святом струилась,
Где Истины глас затих, –
Свободу – возвысить милость,
Не внемля словам скупых.
Плачевна не участь нищих,
Но капищ греховных тьма.
Свобода врагов не ищет,
Не сводит людей с ума.
Не лгите! Не ту свободу,
Где злобно взбесилась плоть,
Где кровь, где мятеж народа,
Всем нам завещал Господь.
Быть может, Бог, сотворивший все это, — зол и не приемлет собственного своего творения, быть может, Он смеется над ним и злорадствует? Нет, Он не может быть зол — Он, сотворивший косуль и оленей, рыб и птиц, лес и цветы и зимы и весны. Но трещина прошла по всему творению, оттого ли, что вышло оно несовершенным и злосчастным, оттого ли, что, может быть, именно эта брешь и тоска человеческого бытия есть некий особый замысел Божий, оттого ли, что это есть семя Врага, первородный грех? Но почему же тоска эта и неудовлетворенность — грех? Разве не рождается из нее все прекрасное и святое, создаваемое человеком и возвращаемое Богу как благодарная жертва?«Нарцисс и Гольдмунд»
колодцы гуманизма в наших душах, казавшиеся на Земле бездонными, иссякают с пугающей быстротой. Святой Мика, мы же были настоящими гуманистами там, на Земле, гуманизм был скелетом нашей натуры, в преклонении перед Человеком, в нашей любви к Человеку мы докатывались до антропоцентризма, а здесь вдруг с ужасом ловим себя на мысли, что любили не Человека, а только коммунара, землянина, равного нам Мы всё чаще ловим себя на мысли: «Да полно, люди ли это? Неужели они способны стать людьми, хотя бы со временем?»
– Я говорю так: глядя на небо, мы видим солнечный диск. Так же мы способны узреть и даже понять Христа, его человеческую составляющую. При этом нам кажется, что Солнце не очень-то и большое и крутится вокруг нас. Но на самом-то деле Солнце – огромно, и это Земля вращается вокруг него. Так и мы, люди, на самом-то деле соотносимся с Христом Идем дальше. Солнце видится нам диском, но это исполинский шар. Так и Бог для человеческого взора доступен лишь малой частью, которая ослепляет нас. Не в наших силах объять его во всей полноте И еще – даже если мы закроем глаза, перестанем видеть Солнце – все равно мы почувствуем его лучи, его тепло – всей кожей. Так и Дух Святой пронизывает все мироздание.
Мы живём в мире временной, ложной реальности. Всё, что нас окружает, ложно, этот мир — часть иллюзии. Но это не пустота, он наполнен разнообразными формами. Тот, кто соприкоснулся с истинной реальностью, понимает, что всё происходящее здесь похоже на сон. Этот мир в целом — иллюзия. Поэтому любая его отдельная часть — тоже иллюзия. Что такое реальность? Что такое истина? О предмете судят, реален он или нет, по тому, насколько он связан с реальным миром. Видение реальности открывается в обществе святых, которые имеют живую связь с духовной, вечной реальностью.
«Города похожи на часы, – думал Т., – только они не измеряют время, а вырабатывают. И каждый большой город производит свое особое время, которое знают лишь те, кто в нем живет. По утрам люди, как шестеренки, приходят в зацепление и тащат друг друга из своих норок, и каждая шестеренка крутится на своем месте до полного износа, свято веря, что движется таким образом к счастью. Никто не знает, кто заводит пружину. Но когда она ломается, город сразу превращается в руины, и поглазеть на них приезжают люди, живущие совсем по другим часам. Время Афин, время Рима – где оно? А Петербург еще тикает – шесть утра. Как пишет молодежь – «что ж, пора приниматься за дело, за старинное дело свое »
Я знаю, что я гордая Но я ведь Дева господня. И если бы ему не нравилось, что я гордая, разве он посылал бы мне своего архангела в сверкающих одеждах и своих святых угодниц, облаченных светом? Почему же тогда он обещал, что я сумею убедить всех людей, и ведь я их убедила, таких же ученых, таких же умных, как вы. Почему я получила в дар от моего короля белые доспехи, верный меч, почему вела этих отважных воинов на поле брани среди картечи и скакала, не дрогнув, на своем коне? Пусть он оставил бы меня пасти овечек и сидеть за прялкой рядом с матерью, тогда я не стала бы гордой
Целая рота монахов разливает здешнюю колодезную воду по бутылкам, закрывает крышками, наклеивает этикетки «Ново-араратская святительская влага, благословлена высокопреподобным о. Виталием», после эту H2O оптовым образом переправляют на материк — в Питер и особенно в богомольную Москву. А в Арарате для удобства паломников выстроено чудо чудное, диво дивное, называется «Автоматы со святой водой». Стоит деревянный павильон, и в нём хитроумные машины, изобретение местных Кулибиных. Опускает человек в прорезь пятак, монета падает на клапан, заслоночка открывается, и наливается в кружку священная влага. Есть и подороже, за гривенник: там подливается ещё малиновый сироп, какого-то особенного «тройного благословения».
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Святой» — 905 шт.