Цитаты в теме «тело», стр. 12 ▷ Socratify.Net

— Обними меня, мне только это сейчас нужно. Этот жест древний, как само человечество, и значит он куда больше, чем просто соприкосновение двух тел. Я обнимаю тебя — значит, от тебя не исходит угрозы, я не боюсь подпустить тебя совсем близко — значит, мне хорошо, спокойно, и рядом со мной тот, кто меня понимает. Говорят, каждое искреннее и сердечное объятие продлевает нам жизнь на один день.

Необходимо заботиться и о теле, и о душе, причем по разному. Душа отличается от тела, и ей нужна иная пища, другие одежды и другой свет.

Иногда, когда ты видишь блондинку с замечательными сиськами и божественной задницей, ты думаешь: эй, она, должно быть, очень глупая, потому что кроме этого ей нечего предложить людям. В большинстве случаев это так. Но где-то есть такая, которая так же умна, как красива ее грудь; так же великодушна, как красиво ее лицо и так же великолепно устроена внутри, как великолепно устроено ее тело. И когда ты понимаешь, что такие люди есть, ты начинаешь просто сходить с ума.

Выглядеть идеально — вопрос уверенности в себе. Это состояние ума в той же мере, что и состояние тела.

Здоровье – состояние полной гармонии тела, ума и духа. Когда вы свободны от физических болезней и ментальных проблем, двери вашей души открыты.

Сегодня, когда придете домой, сядьте на кровать и посмотрите на себя. То, чем вы являетесь это только ваше накопление. Дом, работа, близкие люди, одежда, состояние тела и ума — ваше накопление. Перед тем, как лечь спать и заснуть, попробуйте отложить все это в сторону. Просто в уме постарайтесь отложить все «свое» в сторону. И если вы будете практиковать это каждый день перед сном, то увидите, что однажды вы проснетесь так как и представить себе не могли. Вы по-настоящему пробудитесь.

Держите тело в строгости,
Чтобы оно не перестало повиноваться душе:
Пусть пища лишь утоляет
Голод, питье — жажду,

Пусть одежда защищает тело от холода,
А жилище — от всего ему грозящего.
А возведено ли жилище из дерна
Или из пестрого заморского камня,

Разницы нет: знайте,
Под соломенной кровлей человеку
Не хуже, чем под золотой.
Презирайте все, что ненужный труд создает ради

Украшения или напоказ.
Помните: ничто, кроме души,
Недостойно восхищения,
А для великой души все меньше нее».

Изгиб загорелого тела
Касания ног и груди
Сначала воздушно, несмело —
Сближенье еще впереди.

Пьянят незнакомые ласки,
И взгляды стоящих вокруг
Ты ищешь, невольно, подсказки,
От чьих-то протянутых рук.

Сначала касаетесь нежно,
Потом поцелуи, кивки
И с кем-то легко, неизбежно
Становитесь сразу близки.

От жара бесстыдных желаний
Теряя реальности вкус,
Кого-то сильней прижимая,
Я чувствую — скоро сорвусь!

Нырну, разбежавшись, с обрыва —
Там волны, там брызги и блеск
Чтоб чувствовать жадно, открыто,
Свободный раскованный секс.

Куда мы попали, откуда?
Когда это было и с кем?
Но секс был похожим на чудо
Вне рамок, запретов и схем!

Когда человек превращается в птицу,
То кто-то всегда превращается в небо,
Смывает свои прошлогодние лица,
Рисует глаза из оттенков рассвета,

Становится выше на самую малость,
На беглый пролет между телом и богом,
Становится старше на тихую старость
И младше на солнце, вдруг ставшее слогом.

Становится искренним в счастье и муке,
Изгибом последнего в жизни вопроса,
Находит себя растворившемся в звуке
Для птицы своей зажигающим звезды.

Но что-то еще бессознательно снится
Сложившему крылья свои человеку:
Когда человек превращается в птицу,
То кто-то всегда превращается в клетку.

Два бокала на тонкой ножке,
Взгляд сквозь влагу цвета рубина -
Взгляд в глаза похотливой кошке
Возбуждает тебя, мужчина?!

Язычком, рождая желание,
Терпкий вкус, растворяя с кровью,
Роковым стало это свидание,
Страсть, назвав по ошибке «любовью».

По глоточку все глубже, пьянее,
Поднимая огромные волны:
«Ну, ты где?.. Ну, скорей! Скорее!».
Запах тела, рычание, стоны.

Капли красные сладкой жидкости...
От вина? От ногтей на коже?
Ее похоти, ее дикости
На твоем растревоженном ложе.

И теряя контроль, зверея,
От спиртного, ее азарта,
Становясь все грубее, злее,
Превращаясь во льва, леопарда.

И пленяя, целуя, пробуя,
Прижимаясь к желанной кошке,
Ты искать будешь точную копию
В двух бокалах на тонкой ножке.

Виноваты мужчины, в двадцать лет пресыщенные, с цыплячьими телами и заячьими душами, неспособные к сильным желаниям, к героическим поступкам, к нежности и обожанию перед любовью. Помяни мое слово, что лет через тридцать женщины займут в мире неслыханную власть. Они будут одеваться, как индийские идолы. Они будут попирать нас, мужчин, как презренных, низко поклонных рабов. Их сумасбродные прихоти и капризы станут для нас мучительными законами. И все от того, что мы целыми поколениями не умели преклоняться и благоговеть перед любовью. Это будет месть.

Боль имеет физическое происхождение, страдание – психическое. Вне ума нет страданий. Боль — это всего лишь сигнал о том, что тело в опасности и требует внимания. Точно также, страдание предупреждает нас, что структуре воспоминаний и привычек, которую мы называем личностью (вьякти), угрожает потеря или изменение. Боль необходима для выживания тела, но никто не заставляет вас страдать. Страдание вызывается исключительно цеплянием или сопротивлением, это признак нашего нежелания двигаться вперед, следовать течению жизни.

Грубыми пальцами смело по коже.
Она неприступна, а он осторожен.
Губы по шее доводят до дрожи,
А в голове только тихое «Боже»

Руки блуждают по тонким чулкам,
Сердце стучит, тело рвёт по кускам,
Пульс учащается, бьёт по вискам,
А руки выше и выше к бокам

И с влажных губ вдруг срывается стон.
Воздух не движется — он раскалён.
К чёрту запреты! Тела в унисон.
Этот порог уже пересечен.

Крепко за волосы, смелые ласки,
Руки по телу уже без опаски.
Прочь все сомнения — сброшены маски.
Тело нуждается в бешеной встряске.

Словно бы кто-то вдавил в пол педаль,
Мышцы в напряге — похожи на сталь.
На пол посуда, разбитый хрусталь
Начали. Горизонталь, вертикаль

Ласки, касания, стоны и крики,
Перед глазами лишь яркие блики.
Одновременно рабы и владыки.
Губы оставят на теле улики.

Жажда и похоть, и полная власть.
Близко предел и не страшно пропасть
Тело обмякло, и можно упасть
Нет, не любовь. Просто дикая страсть.

У меня есть маленькое кладбище людей, которые были мне дороги. Они умерли «понарошку», но для меня — навсегда. На нем похоронена школьная подруга, предавшая меня, и моя первая любовь Иногда я хожу по аллейкам, останавливаюсь около могилок, кладу цветы или просто прохожу мимо. Кладбище внутри меня. О нем никто не знает. На нем не растут сорняки и не гадят бомжи, здесь всегда чисто и красиво. Здесь лежат люди, которые были мне дороги, Иногда я встречаю их на улице, разговариваю и иду дальше. Мне не больно. Они мертвые. Они об этом не знают, но я-то знаю. Я похоронила их, чтобы не было больно и обидно, чтобы не отворачиваться на улице и не говорить гадостей. О мертвых плохо не говорят. Чем ближе человек, тем тяжелее хоронить. Он не хочет ложиться в могилу, выходить из моей головы и тела, он цепляется за жизнь, поэтому приходится каждый день укладывать его в гроб заново. Я любила тебя. У тебя будут самые лучшие цветы и гроб, но тебе все равно придется в него лечь, извини. Так мне будет спокойно, так не будет больно. Я поплачу, я приду на могилку, я никогда тебя не забуду, но, извини, ты умер. Я продолжаю жить.

Когда священник Дайю из Санею навещал одного больного, ему сказали: «Он только что умер». Дайю сказал: «Он не мог так быстро умереть. Не произошло ли это в результате неудовлетворительного лечения? Какая жалость!»
Оказалось, что в это время в доме присутствовал врач, который сидел с другой стороны сёдзи и услышал эти слова. Он необычайно рассердился, вышел и сказал: «Я слышал, как вы сказали, что этот человек умер от неудовлетворительного лечения. Поскольку я довольно неопытный врач, это, вероятно, так. Я слышал, что священник воплощает в себе силу буддийского закона. Давайте посмотрим, как вы вернете к жизни этого мертвого человека, ибо без такого доказательства буддизм — лишь пустой звук».
Дайю пришел в замешательство, но, понимая, что для священника было бы непростительно опозорить буддизм, не подал вида и отвечал: «Я действительно покажу вам, как вернуть его к жизни с помощью молитвы. Пожалуйста, подождите немного. Я должен подготовиться». После этого он вернулся в храм. Вскоре он снова пришел и, сев рядом с телом, погрузился в медитацию. Прошло совсем немного времени, и мертвец начал дышать, а затем полностью ожил. Говорят, что он прожил еще полгода. Поскольку священник Таннэн сам услышал об этом от очевидца, ошибки здесь быть не может.
Рассказывая о том, как он молился, Дайю пояснил: «Подобные вещи не практикуются в нашей секте, поэтому я не знал, как нужно молиться. Я просто укрепил в себе решимость отдать жизнь во имя Будды, вернулся в храм, наточил короткий меч, который был преподнесен в дар храму, и спрятал его в своем одеянии. Затем я сел перед мертвецом и начал молиться: «Если сила буддийского закона существует, немедленно возвратись к жизни». Поскольку я связал себя клятвой, то, если бы он не вернулся к жизни, я был готов вспороть себе живот и умереть, сжимая труп в своих объятиях».

До рождения ты не нуждался ни в чём,
А родившись, нуждаться во всем обречён.
Только сбросишь гнет постыдного тела,
Снова станешь свободным, как Бог, богачом.

Беспощадна судьба наши планы круша,
Час настанет и тело покинет душа
Не спеши, посиди на траве
Под которой мы будем лежать
Никуда не спеша.

Я живу при ашраме, я учусь миру, трезвости, монотонности, пресности, дисциплине.
Ум воспитывать нужно ровно, как и надрез вести вдоль по трепетной и нагой человечьей глине.
Я хочу уметь принимать свою боль без ужаса, наблюдать ее как один из процессов в теле.
Я надеюсь, что мне однажды достанет мужества отказать ей в ее огромности, власти, цели.

Есть тела, удивительно похожие на душу.

Это то, что происходит внезапно. Это проникает сквозь тебя, как вода в реку после грозы. Это наполняет и опустошает тебя одновременно. Ты почувствуешь это всем телом. В твоих руках, в твоем сердце, в твоем животе, в твоей коже .