Цитаты в теме «террор» ▷ Socratify.Net

Средняя продолжительность хорошей тирании — десять-пятнадцать лет, двадцать самое большее. За этим пределом неизбежно соскальзывание в нечто весьма монструозное. Тогда мы имеем дело с величием, проявляющимся в развязывании войн или террора внутри страны, или того и другого вместе.

— Добрый вечер, Лондон. Во-первых, простите за вторжение на тв-канал. Я, в числе многих из вас, понимаю, как удобна повседневная рутина, как безопасно хорошо знакомое однообразие, как покойна повторяемость. Я наслаждаюсь этим, как любой человек. Но определённые события прошлого, обычно связанные с чьей-либо смертью или с завершением жестокой, кровопролитной борьбы, остаются в памяти людей, и те отмечают их праздниками, и я подумал, что мы можем отметить 5-е ноября — дату, ныне, к сожалению, позабытую. Давайте отвлечёмся от повседневной жизни и немного побеседуем. Найдутся, конечно, те, кто не желают нашего общения. Я полагаю, что в данный момент уже отдаются приказы по телефону, и люди с оружием скоро отправятся исполнять их.  А истина проста — с нашей страной творится что-то неладное, что-то ужасное.  Жестокость и несправедливость, нетерпимость и угнетение. В стране, где когда-то была свобода инакомыслия, где человек мог говорить то, что думает, теперь властвует цензура и тотальный надзор, принуждающие к подчинению и навязывающие непротивление. Как это случилось? По чьей вине? Безусловно, одни причастны к этому более, чем другие, и с них в своё время спросится, но всё же, признаем правду — если вы хотите увидеть виновника, достаточно просто посмотреть в зеркало.  Я понимаю, почему вы так поступили, я знаю, вам было страшно. Кто бы не испугался войны, террора, болезней. Тысячи бедствий словно сговорились сбить вас с истинного пути и лишить здравого смысла, страх одолел вас, и в панике вы бросились к нынешнему верховному канцлеру Адаму Сатлеру. Он обещал вам порядок, обещал мир и взамен потребовал лишь вашего молчаливого, покорного согласия.  Вчера вeчepoм я прервал молчанье, вчера я уничтoжил Олд Бeйли, дабы нaпoмнить нашей cтpaнe о тoм, чтo oнa позaбылa. Бoлee четырёхсот лeт нaзaд истинный гpaждaнин вознамерился навсегда запечатлеть 5-e нoябpя в нaшей пaмяти. Он нaдeялcя нaпoмнить миpу, чтo чecтнocть, cпpaвeдливocть и cвoбoдa — этo нe просто cлoвa. Этo жизненные принципы. Итак, если вы ничего не замечаете, если преступления нынешней власти для вас неочевидны, можете проигнорировать дату 5-е ноября, но если вы видите то, что вижу я, чувствуете то, что чувствую я, если вам дорого то, что дорого мне, тогда я предлагаю присоединиться ко мне. Ровно через год, у входа в парламент, и тогда все вместе мы устроим такое 5-е ноября, которое уже никогда не забудется.

Когда деспоты обращаются к террору, можно спать спокойно. Тут уж будет без обмана.

Размышляя о причале,
По волнам плывет «Аврора»,
Чтобы выпалить в начале
Непрерывного террора.
Ой ты, участь корабля:
Скажешь «пли!» — ответят «бля!»

Он обладал властью большей, чем власть денег, террора или смерти — властью внушать людям неистовую любовь.

Сила власти есть прежде всего её духовногосударственный авторитет, её уважаемость, её признаваемое достоинство, её способность импонировать гражданам. Поставить себе неосуществимую задачу не значит проявить силу; растрачивать свой авторитет не значит быть сильным. Сила власти проявляется не в крике, не в суете, не в претенциозности, не в похвальбе и не в терроре. Истинная сила власти состоит в её способности звать не грозя и встречать верный отклик в народе.

Прекрасный пляж, вечер такой, что дух захватывает, а в душе каждого из этих людей гнездится страх. Страх одиночества, страх темноты, которую разыгравшееся воображение заселяет собственными демонами, страх сделать такое, что нарушит писаные и неписаные правила хорошего тона, страх Божьего суда, страх людской молвы, страх правосудия, карающего за любой проступок, страх рискнуть и все потерять, страх разбогатеть и столкнуться с завистью окружающих, страх любить и быть отвергнутым, страх попросить прибавки к жалованью, принять приглашение, отправиться в незнакомые края, не суметь объясниться на иностранном языке, не произвести выгодного впечатления, страшно стариться, страшно умирать, страшно, что заметят твои недостатки, страшно, что не заметят твои дарования, страшно, что ты со всеми своими достоинствами и недостатками останешься незамеченным.
Страх, страх, страх. Жизнь идет в режиме террора, под дамокловым мечом.

Мы – люди. Над нами не властны законы числа и пространства. Физик в своей мансарде, завершая расчёты, держит на кончике пера судьбу целого города. Больной раком, проснувшийся ночью, – средоточие человеческого страдания. Может быть, один шахтёр стоит того, чтобы погибла тысяча людей. Когда речь заходит о человеке, я отказываюсь от этой чудовищной арифметики. Пусть мне говорят: «Что значит какая то дюжина жертв по сравнению со всем населением? Что значит несколько сожжённых храмов, если город продолжает жить? Где же террор в Барселоне?» Я отвергаю такие масштабы. Духовный мир человека недоступен складному метру.

Во имя свободы люди требуют права оставаться рабами. Во имя любви к родине или к богу они убивают ближних. Они не выносят тех, кто освобождает их и открывает им глаза, они обожают тех, кто насаждает террор и кормит их ложью.

— Нынешние террористы – сплошь бизнесмены. А террор – весьма перспективная карьера для современного молодого человека. Нет, я абсолютно серьезно. Заманчивые возможности, поездки по всему свету, представительские расходы, досрочный выход на пенсию. Будь у меня сын, я бы сказал ему: или юриспруденция, сынок, или терроризм.

Террором ничего поделать нельзя с животными, на какой бы ступени развития оно ни стояло Террор совершенно парализует нервную систему.

Первым правилом политики должно быть управление народом — при помощи разума и врагами народа — при помощи террора.

Русский пехотинец храбр, упорен и довольствуется малым, но безынициативен… В истории войн можно встретить лишь редкие примеры такого упорства и стойкости… Правда, здесь сыграл определённую роль политический террор, но всё же объяснение следует искать в тяжёлой борьбе русского народа с природой, борьбе, которая со временем превратилась в непонятную для европейцев способность терпеть и переносить нужду, в пассивную храбрость и фатализм, которые оказывали и продолжают оказывать влияние на политическое развитие.

Сугубо избирателен террор,
Который лютый деспот учиняет:
Заносится над головой топор
Тех, кто ее пред властью не склоняет.

Если я похож на любого другого, если у меня нет мыслей и чувств, которые отличали бы меня от других, если в привычках, в одежде, в мыслях я следую общепринятому образцу, — я в безопасности; я спасен от ужасающего переживания одиночества. Диктатура добивается этого подчинения угрозами и террором, демократия — внушением и пропагандой.

Война несёт с собой террор и на террор опирается. Война сама по себе есть террор.

Когда проливают кровь во имя гуманности, или религии, или во имя чего-нибудь еще, это неизбежно приводит к террору.

Круг замкнулся, — думал он, ощущая, как вечный сон вкрадывается в его тело. — Круг замкнулся. Гибель рождает террор. Террор рождает страх. И этот страх будет осенен новыми предрассудками. Так было И так пребудет во веки И теперь Я — легенда.

Рано или поздно революционный террор признается исчерпавшим себя. А поскольку при любом терроре невинно убиенных накапливается выше крыши, то есть и отличный повод разобраться с теми, кто террор проводил в жизнь. Доказав их расстрелом свою чистоту. Это просто ротация символов власти, шеф. Закон природы.

Террор — это большей частью бесполезные жестокости, совершаемые для собственного успокоения людьми, которые сами испытывают страх. Я убежден, что вина за террор в 1793 г. падает почти исключительно на перепуганных, выставляющих себя патриотами буржуа, на делающих от страха в штаны мещан и прохвостов, обделывающих свои делишки при терроре.