Цитаты в теме «цветы», стр. 8 ▷ Socratify.Net

Если любишь цветок — единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звезд, этого довольно: смотришь на небо и чувствуешь себя счастливым. И говоришь себе: «Где-то там живет мой цветок »

Имей всегда в своей библиотеке новую книгу, в погребе — полную бутылку, в саду — свежий цветок.

Кто это в старом зеркале
С маской усталости дней?
Кто это в старом зеркале
С правдой души моей?

Кто это в старом зеркале
В гриме из цвета слёз?
Кто это в старом зеркале
С болью погибших грёз?

Чье это отражение
С пылью уставших глаз?
Чьё это поражение
И почему без Вас?

Грим по рукам размазанный,
Редкие сны о ней
Кто это, сбитый фразами
О чистоте дождей?

Чья это жизнь за стенами?
Чье это счастье дня?
Кто это в старом зеркале?
Боже! Ведь это я.

Мне хочется поговорить. Об истории, об искусстве, о литературе, о политике, о философии, о жизни, но раз за разом, после обрывочных «прив» «нра» «ваще» «как саааам» «а ничо», открывается все та же грустная, болезненная, тяжелая, трагичная, пустая бездна одинокости человеческой. Глухой, слепой одинокости, неразбавленной оттенками широкого пространства красивого мира. И бессильно опускаются руки, не способные спасти каждого, и хочется отвернутся, закурить и остаться наедине с самими собой, устало глядя в окно и думая о чем-то далеком, неважном, но легком и светлом, как крыло бабочки над полем диких цветов.

— Напрасно я ее слушал, — доверчиво сказал он мне однажды. — Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом. Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету, а я не умел ему радоваться. Эти разговоры о когтях и тиграх Они должны бы меня растрогать, а я разозлился
И еще он признался:
— Ничего я тогда не понимал! Надо было судить не по словам, а по делам. Она дарила мне свой аромат, озаряла мою жизнь. Я не должен был бежать. За этими жалкими хитростями и уловками я должен был угадать нежность. Цветы так непоследовательны! Но я был слишком молод, я еще не умел любить.

О Счастье... Если любишь цветок — единственный, какого больше нет ни на одной из многих миллионов звезд, — этого довольно: смотришь на небо — и ты счастлив. И говоришь себе: «Где-то там живет мой цветок».

А знаете, что в некрофилии удобней всего? Не нужно приносить цветы. Да обычно они уже там.

Знаете, я люблю красный цвет. Волосы, одежду, даже помаду. Красный — мой любимый цвет. Поэтому я убил этих уродливых шлюх и омыл их прекрасной красной кровью.

— Да не тяни же, это невыносимо! Решил уйти — так уходи.
Она не хотела, чтобы Маленький принц видел, как она плачет. Это был очень гордый цветок

— Вот ты блин! Вчера хотел цветок сфотографировать, а сегодня он уже завял.
— А ты меня сфотографируй на всякий случай.
— Давай как-нибудь потом.

Есть некоторые цветы любви, которые расцветают лишь после долгой близости. Есть и однолетние цветы; шесть недель они цветут на солнце, но через шесть недель уходят навсегда. Есть цветы, которым, чтобы расцвести, нужны годы, а есть цветы, которым нужны многие годы. Чем больше требуется времени, тем любовь глубже. Но это должно быть преданностью одного сердца другому сердцу

— Что бы для неё сделать
— Ну есть же стандартные вещи: цветы, шоколад, клятвы которые не исполняют

Некрасивых женщин не бывает
Дальше не о водке, мужики!
Женский взгляд нам двери открывает
В мир безумной страсти и тоски.

Красота шаблонная-безвкусна.
Кукла Барби - это для детей
Всех красивей - та, к которой
Чувства полыхают сотнями огней.

Каждая красива-если любит,
Если счастье рядышком идёт
И плевать, какой там формы губы,
Цвет волос, фигура, ноги, рост.

Каждая-одна во всей вселенной.
И другой такой-же не найдёшь —
Доброй, милой, необыкновенной.
Встретишь, влюбишься-и сам поймёшь

Некрасивых женщин не бывает!
Не бывает и не может быть!
Просто тот, кто этого не знает —
Не знаком с понятием - ЛЮБИТЬ!

Цветком печальным на ветру,
Не пророняя слов,
Увянет роза поутру
Под градом лепестков.

Вот кактус.
Разве он цветок?
На бугорке земли шершавой
Нелепо скрюченный виток

Колючей проволоки ржавой.
Однако даже он
И тот Однажды
Вдруг в степи безбрежной

Цветет, да как еще цветет,
С какой доверчивостью нежной!
Спит красота
В любом из нас,

Мы все красивы
От рожденья однажды, вдруг,
Хотя б на час
Или хотя бы на мгновенье.

Почитай отца твоего и матерь твою, потому что твой путь от рождения и до сего дня обеспечен усилиями родителей и их страданиями. Они принимали тебя и тогда, когда все друзья отворачивались от тебя, немощного и нечистого. Они тебя примут, когда все отвергнут. И когда все будут бросать в тебя камни, мать твоя бросит полевые цветы. Отец принимает тебя, хотя знает все недостатки твои. А друзья же твои тебя отвергнут, даже если им известны только добродетели твои.

В детстве я очень любила раскраски. Рисовать я не умела, отсутствовало пространственное воображение. Поэтому с удовольствием разукрашивала готовые рисунки. Так и с жизнью. Она нам дается бесцветной, с четко очерченными контурами и общим рисунком. Нам решать, с кого или чего начать и каким цветом раскрашивать. Это мы определяем. Ты пытался от этого убежать, отбрасывая карандаши в сторону. Тогда твоя раскраска и оставалась никакой, серой. В итоге серость обложила тебя со всех сторон, ты начал сливаться с ней. Так нельзя! Нужно самому выбрать цвета. Первым делом — раскрась солнце желтым. Или, хочешь, зеленым!.. Правда, порой силы иссякают, карандаши стираются. Но на то и придумали точилки...Мне тебя обещали.

Заходит в магазин на Таганке мужчина и спрашивает:
— Мне бы перчатки
— Вам какие? Кожаные, замшевые, шерстяные?
— Мне кожаные.
— А вам светлые или темные?
— Черные.
— Под пальто или под плащ?
— Под плащ.
— Хорошо Принесите, пожалуйста, нам ваш плащ, и мы подберем перчатки нужного цвета и фасона.
Рядом стоит Раневская и все это слушает. Потом наклоняется к мужчине и театральным шепотом, так что слышит весь торговый зал, говорит:
— Не верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, и жопу показывала, а туалетной бумаги все равно нет!

Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращённое тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив». Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, — говорил мне дед. — Первый пройдет, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».

Я вымолю тебя. Ты слышишь? Вымолю
Вслепую без оглядки наугад
У тех ворон, что всю жилетку вымоют,
А за глаза паскудят и пошлят.

Я вымолю тебя своими песнями,
Пускай они порой — как волчий плач,
У этих сучьих лап твоей депрессии,
Ролей, звонков, любовников и дач.

Я вымолю тебя у этой близости
От сплетен, распальцовок и обид,
Мне не нужны цветы твоей невинности,
Меня, ты знаешь, от цветов тошнит.

Я вымолю тебя охрипшим голосом.
На выдохе. Навзрыд. Любой ценой.
У самой неподкупной глупой гордости,
Напомнив ей, что тоже не святой.

Я вымолю тебя. Неправдой. Правдою.
И посмеюсь над этим вороньём.
Пусть все твердят, что я так низко падаю,
Лететь, я слышал, — веселей вдвоём.

Пусть все твердят, что ты не так устроена,
Что похоть нос утрёт моей мольбе.
Я вымолю тебя чего б ни стоило
Мне это нужно больше, чем тебе.