Цитаты

Цитаты в теме «вопрос», стр. 96

Возлюби ближнего своего – так учил Сын Человеческий, и это общеизвестно.
Споры вызывает другой вопрос – кого отнести к ближним.
Кажется – что может быть бесспорнее? А ведь это как раз та самая туманная догма, которая неоднозначностью своей привлекает широкие массы людей, неискушенных в тонкостях вероучения.
Ведь если бы сказано было: «Возлюби всякого человека больше чем самого себя», – то не осталось бы свободы для маневра. И как же быть тогда крестоносцам, инквизиторам, конквистадорам, нацистам и террористам, чтобы, не отрицая слов Бога, без оглядки на него заниматься истреблением людей?
Как уничтожать врагов, еретиков, иноверцев, нехристей и недочеловеков, если вера учит любить всех людей такими, какие они есть?
Но разве она и впрямь учит этому?
Ведь догма туманна и допускает разные толкования.
Вера учит любить ближних. А еретики, иноверцы, нехристи и недочеловеки – разве они ближние?
Ближний – это тот, кто думает так же, как ты, и делает то же, что и ты. А тот, кто отошел в сторону, тот, кто живет иначе – он уже не совсем ближний. И чем дальше его образ жизни и образ мыслей отстоит от твоего – тем меньше эта самая близость.
А тех, кто не ближний – разве обязательно любить?
* * *
Несомненно, они слышали и другую заповедь:
– Не убий!
Но тут уже и без посторонней помощи нетрудно додумать, что она означает на самом деле.
«Не убий ближнего своего», – и никак иначе!
А тех, кто не ближний – отчего же не убить.
Чем была «Америка» Матео Колона в такой ситуации? Ведь граница между открытием и изобретением гораздо более проницаема, чем может показаться на первый взгляд. Матео Колон — пора это сказать — открыл то, о чем порой мечтает каждый мужчина: магический ключ, открывающий сердца женщин, тайну, дающую власть над женской любовью. Обнаружил то, что с самого начала истории искали волшебники и колдуньи, шаманы и алхимики — собирая различные травы, прося милости богов или демонов, — и, наконец, то, к чему стремится каждый отвергнутый влюбленный, страдая бессонными ночами. И, разумеется, то, о чем мечтали монархи и правители хотя бы из-за стремления к всемогуществу, — средство подчинить изменчивую волю женщины. Матео Колон искал, странствовал и наконец обнаружил свою взыскиваемую «сладостную землю» — «орган, который властвует над любовью женщин». «Amor Veneris» — так нарек его анатом («Если мне дано право наречь имена открытым мною вещам ») — позволял управлять изменчивой — и всегда таинственной — женской прихотью. Да, такое открытие сулило разнообразные сложности. «С каким бедствиями столкнется христианство, если объектом греха овладеют приверженцы дьявола? » — задавались вопросом скандализованные доктора Церкви. «Что станет с доходным занятием проституцией, если любому голодранцу и уроду будет доступна самая дорогая куртизанка? » — спрашивали себя богатые владельцы роскошных венецианских борделей. Или, еще хуже, если сами дочери Евы, не дай Бог, поймут, что у них между ног — ключи от рая и ада.
Все мы в России и на Западе ищем внутреннюю свободу, ищем источник сил. Мы поехали туда, потому что сегодня именно там главное место мира где происходят события, крутятся деньги, снимается кино, живут звёзды. Данила Богров должен был появится там. Ну, а где она эта сила? Трудно сказать. Я думаю внутри человека, понятно же что не в Америке, силы то там как раз и нет. Я все время думаю, есть ли на самом деле такой человек? Молодой парень, как Данила или постарше, дембель или служит еще где-то, живет в каком-то небольшом городке и смог бы, кто-нибудь, так же как он ни имея ни денег, ни связей, ни языка отправится на другой конец Земли, просто потому что надо помочь брату армейского друга. Да и никто его не просил и он никому нечего не обещал, у него что дел своих нету? Или время девать некуда? Зачем? Почему? Ответ существует — потому что так надо. По-другому просто нельзя. Это же ясно. Значит он есть наверное такой да точно есть.
Хочется быть на него похожим? Не знаю, мне лично хочется. Другой вопрос, вот смог бы ты так же, так как он? У меня вообще странное к нему отношение, он и похож на меня и не похож и проще чем-то и взрослее вроде. Ну в общем действительно, брат.
Тяга к жизни практически - нулевая.
На любовь не осталось эмоции.
И трещит голова дурная.
Силы нет ни вставать, ни бороться.

Погасите свет, занавесьте окна,
Прогоните незваных гостей,
Либо сдохну — либо оглохну.
В моём городе без новостей.

По-весеннему теплая осень
Будет дождиком улицы мыть,
Я умею любить каждой костью —
Просто некого больше любить.

В моём городе нету звезд,
Зато в каждой столовой — wi — fi,
Одиночество скажет свой тост,
И мы выпьем зеленый чай.

Дни, как траву, стрижет смерть-садовник,
И как листья, годы летят,
Я несчастный, забытый полковник,
Мне не пишут и не звонят.

Жизнь все более виртуальна,
На вопрос «привет, как дела»,
Отвечают, что все нормально,
Пара смайлов и бла-бла-бла.

В моём городе все идеально.
Я жива, я вполне здорова,
Я бросаю курить — что похвально,
И встаю в половину восьмого.

Я живу — в рамках автопилота
Лишний раз глаз — не открывать.
То, что жить мне совсем не охота
Вам, наверное, наплевать .
Ты учишь меня новым чувствам и по новому жить
Развратные разговоры для меня просто слова
Я понимаю, что если ты рядом, то время бежит
Как сквозь пальцы, но не вода

Наши любимые песни все спеты не нами
Мы не за руку, мы как-то иначе сплелись
«Да, да все в порядке» я звоню маме
Ты будешь со мной? только крепко держись

Глаза. поцелуи, прощания
Асфальт. облако, снежно-дождливо
Недосказанные и вовсе не обещания
Внутри нас все также тоскливо

Ночами в обнимку
Растегивать пуговицы
На рубашке смирительной
Утопиться в тебе

На 5D пару снимков
А мертвый и рядом мир удивительный
Кутаться в куртку
Проклинать северный ветер

Нажимать на курок
Когда снова хуево
На себя теплый свитер
Он как и ты почти новый

Теплые отношения
Какао и мокко
Смог на улице
Разговоры-сношения запретные темы

То ли вы не со мной
То ли я, но не с теми
Орать стихи, когда никого рядом
То есть всегда

А вот задаюсь вопросом
Со вчерашнего вечера
Когда мы расстанемся
Ты вспомнишь меня?
Это радость, наверно, большая — быть женщиной слабой.
Я теорию знаю — на практике вряд ли смогу.
Быть ребенком снаружи, по сути — упрямой бой-бабой,
Что судьбу, как коня, оседлает на полном скаку —

Это больше по мне. Да, природой мне дан светлый волос
И распахнутых глаз изумрудно волнующий цвет.
Но нередко бывает сухим и решительным голос,
Что на сотни вопросов ответит обдуманным «нет».

Не однажды ошиблись во мне наделенные силой
И стремлением смять, растоптать, растереть и забыть.
И удары судьбы, и удары людей выносила,
Зная в главном одно: что нельзя разучиться любить.

Да, училась ломать об колено. И пояс потуже
Приходилось затягивать — было и это не раз.
Только не было дня, чтобы стал равнодушно не нужен
Добрый свет дорогих, меня любящих, преданных глаз.

И чем дольше живу, тем я только уверенней знаю:
Как же нужно спешить набираться мне сил, чтоб тогда,
Когда ты — не дай бог! — вдруг приблизишься к темному краю,
Я твои «не могу» разметала б решительным «Да!».
— Фредди, ты закончил. Садитесь мистер Грин. Я слышал дела у вас «пошли в гору», вопреки всякой логике.
— Не зря говорят «Чем труднее битва — тем слаще победа»
— Мудрец говорит, что в мире существует только одно правило: крохотный вопрос, от которого зависит наша удача. Чем чаще будет звучать этот вопрос, тем сильнее мы будем становиться. Вы поняли, что это за вопрос, мистер Грин? — Что это дает мне?
Я предупрежден, что, пригласив вас за стол, могу об этом пожалеть. Что вы преисполнились амбициями, мистер Грин. Что вы стремитесь подмять под себя бизнес. В частности мой бизнес. Но ведь мы оба знаем твои способности Джейк: ты человек, которому нужен хозяин, ты наёмный работник. Так что это даёт мне? Возможность услужить своему наёмному работнику? В то же время, указав его место, данное ему судьбой.
— Радо, сколько там?
— Не пойму, ты тут причём?
— Сыграем на всё.
— Что же, вызов брошен. Принимай, не изводи себя зря.
— Ставлю одну десятую.
— Любишь рисковать, Радо, как я посмотрю. Я возьму «красную».
— Очень впечатляет, мистер Грин: шлифовка таланта прошла успешно.
— Заплати ему Билли.
— Научи меня этому трюку.