Цитаты в теме «москва», стр. 16
Миссис Тэтчер — «железная леди»,
Чудо воли и силы ума.
На твоем историческом следе
Тридцать лет сочиняют тома.
Всем пример твоя твердость и сила
Прожила - без тринадцати сто.
Ты нас, прямо сказать, не любила.
И, наверное, было за что
Мы — аморфны, и всех это бесит,
Не воспитаны тысячу лет
Наше слово — нисколько не весит
И законы, естественно, — нет!
Говорили под честное слово, —
Свято верила в это страна,
Что она влюблена в Горбачёва
Но она — не была влюблена.
Я б не делал из Тэтчер икону,
Мне и песню о ней не сложить
Если жить у нас тут по закону
То, наверное, — лучше не жить.
Но без Тэтчер, по-моему туго
И в душе она мне дорога.
Я желал бы подобного друга
И, уж точно, - такого врага.
Так что грустно мне в нынешний вечер
Иностранцы - партнеры Москвы!
Пусть нас лучше не любят, как Тэтчер,
Чем презрительно терпят — как вы!
Как плоты над огромной и чёрной водой,
я ничей,
я — не твой, я — не твой, я — не твой!
Ненавижу провал твоих губ,
твои волосы, платье, бельё!
Я плевал
на святое и лживое имя твоё!
Ненавижу за ложь
телеграмм и открыток твоих!
Ненавижу, как нож
по ночам ненавидит живых!
Ненавижу твой шёлк,
проливные нейлоны гардин!
Мне нужнее мешок,
чем холстина картин!
Атаманша-тихоня телефон-автоматной Москвы!
Я страшон, как Иона,
почернел и опух от мошкИ.
Блещет, точно сазан,
голубая щека рыбака.
Нет! — слезам.
Да! — мужским продублённым рукам.
Да! — девчатам разбойным,
купающим «МАЗ», как коня.
Да! — брандспойтам,
сбивающим горе с меня!
Люблю осеннюю Москву
В ее убранстве светлом,
Когда утрами жгут листву,
Опавшую под ветром.
Огромный медленный костер
Над облетевшим садом
Похож на стрельчатый костел
С обугленным фасадом.
А старый клен совсем поник,
Стоит, печально горбясь
Мне кажется, своя у них,
Своя у листьев гордость.
Ну что с того, ну что с того,
Что смяты и побиты!
В них есть немое торжество
Предчувствия победы.
Они полягут в чернозем,
Собой его удобрят,
Но через много лет и зим
Потомки их одобрят,
Слезу ненужную утрут,
И в юном трепетание
Вся неоправданность утрат
Получит оправдание
Парит, парит гусиный клин,
За тучей гуси стонут.
Горит, горит осенний клен,
Золою листья станут.
Ветрами старый сад продут,
Он расстается с летом
А листья новые придут,
Придут за теми следом.
Россия только верой поднимается,
А веры нету и России нет!
И потому народ наш нынче мается,
И счастье нам так редко улыбается,
Что вместо веры в душах всякий бред.
А с ней, как с заповедною дубравою,
То вырубкой сплошною, то потравою
Уродуют во всю который год.
Но без Христа Россия — территория
И без святых — пуста её история,
И враг её играючи возьмёт!
Война, она идёт всё необычнее,
Оккультнее и всё технологичнее,
Сам дьявол обучает
Кремль с Москвой!
Но дай нам Бог понять,
Что наше главное —
Живое чудо —
Вера православная!
России — быть, коль с нами Бог живой!
Порой по улице бредёшь —
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдёт, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.
Не то, чтоб встал кентавр какой
У магазина под часами,
Не то чтоб на Серпуховской
Открылось море с парусами,
Не то чтоб захотелось — и ввысь,
Кометой взвиться над Москвою,
Иль хоть по улице пройтись
На полвершка над мостовою.
Когда комета не взвилась,
И это назови удачей.
Жаль, у пространств иная связь,
И времена живут иначе.
На белом свете чуда нет,
Есть только ожидание чуда.
На том и держится поэт,
Что эта жажда ниоткуда.
Она ждала тебя сто лет,
Под фонарём изнемогая
Ты ею дорожи, поэт,
Она — твоя Серпуховская,
Твой город, и твоя земля,
И не взлетевшая комета,
И даже парус корабля,
Сто лет, сгинувший со света.
Затем и на земле живём,
Работаем и узнаём
Друг друга по её приметам,
Что ей придётся стать стихом,
Когда и ты рождён поэтом.
Результаты социологического опроса: "Что такое Москва?"
"Пригород Люберец", - ответил быдло из Люберец.
"Штаб спартачей", - ответили фанаты "Зенита" из Питера.
"Москва - это проститутки, махинации, порнуха на "Горбушке", паленая осетинская водка, которую, когда пьешь, изо рта запах, как на Куликовом поле через две недели после сражения", - ответил пятилетний Максим.
"У меня там сестра официанткой работает", - ответил наивный молодой человек из Киева.
"Москва - это круглосуточный труд", - ответила группа скинхедов.
"Это место, где можно сделать карьеру, чувак", - ответила состоявшаяся выхухоль из Московского зоопарка.
Есть такие люди, которых хочется рассматривать бесконечно. Не красивые, не знаменитые. Просто они другие. Ты ловишь каждый взмах его руки, каждое слово, каждый взгляд Вроде ничего особенного, но абсолютно ясно: перед тобой человек немыслимой глубины. Многогранный, как кристалл. Какой бы стороной ни повернулся, он всегда будет разным. Такие люди светятся изнутри, сияют, озаряя все вокруг любовью и радостью.
У меня есть знакомый по имени Феодосий. В тридцать лет он работал в какой-то конторе менеджером, ездил на иномарке и жил в хорошей квартире на Сретенке. А потом решил все изменить. Надел кирзовые сапоги, русскую рубаху, подпоясался кушаком и уехал в Карелию на Белое море. Купил деревянный домик, выдолбил лодку из сосны и стал ловить рыбу. Один! С тех пор в Москву он приезжает раз в год. Рассказывает, что нет ничего чудеснее запаха дикой природы, плеска волн и шума ветра. Сильный человек! Вы бы так смогли?
Ночь рассыпала звёзды-монеточки,
Опустились монетки на дно.
Что же Вы, моя бедная деточка,
Так печально глядите в окно? -
Ни скамеечки Вам, ни горжеточки,
Ни ночных переулков Москвы —
На столе с мармеладом конфеточки,
Да початая пачка халвы.
Час пройдёт, и конфеты закончатся,
Вы возьмёте любимый роман:
До чего же Вам снова захочется
Оказаться на месте Жоан!
И ничто в вашей маленькой спаленке
Этой ночью не радует глаз,
За стеной спит уставшая маменька,
Она очень боится за Вас
Ни скамеечки вам, ни горжеточки,
Ни ночных переулков Москвы
Не терзайте себя, моя деточка:
Ведь никто Вас не спросит кто Вы.
Они встретились в августе жарком.
Крым и солнце, вода и песок.
Вечерами гуляя по паркам,
Он шептал ей в горячий висок:-
Я в Москве-бизнесмен, новый русский.
Дома- вилла и кабриолет.
Одеваюсь в бутике французском
А Она говорила в ответ:-
Я - актриса. Играю я ролите,
К которым стремится душа.
Вот недавно вернулась с гастролей
По Германии и США.
В моей жизни хорошего мало:
Интервью, кавалеры, цветы
Я признаюсь вам честно, устала
Быть для всех воплощением мечты.
И такие ведя разговоры,
Продолжали курортный роман.
Солнце, море и Крымские горы
Только ехать пора по домам.
На прощанье болтали о моде,
И какой ей купить лимузин.
Он вернулся к станку на заводе,
А она-в овощной магазин.
Холл детского дома встречает открыто
Гостей, кто ребят навестить захотел.
Вот мама зашла.
— Сынка позовите.
Дежурный сегодня Андрей Золотой.
-Какого сыночка?
-Золотого Андрея.
Дежурный дыхание своё затаил.
А сердце в груди забилось сильнее,
Но мальчик тревогу свою победил.
-Так это пришла на свидание мама,
Которую мальчик не видел ни раз?
-Но, что ей сказать?
Детское сердце — огромная рана.
-И, как эту тётку мамой назвать?
Одета небрежно, лицо всё запито.
Разит перегаром от мамы такой.
Андрюшкино сердце навеки разбито
От встречи с заветной детской мечтой.
— Андрея нет в доме и скоро, не будет.
Уехал с друзьями в поездку в Москву.
А женщина нервно пакет в руках крутит,
Возможно, пойдёт заливать вновь тоску.
Мальчишка в подушку уткнулся, рыдая.
В груди сердце билось, как молот стуча.
Теперь, повидав свою мать, точно знает.
Такой не должна
Быть сыновья мечта.
Про лето.
И каждое лето может стать особенным. Хочешь, я расскажу тебе, как заливает мою Москву шальной тропический дождь, как властно и нежно ласкает губы шёлковая вода, что волосы у меня отрасли до плеч и после дождя похожи на спелую рожь, а в голове непрерывно крутится всякая ерунда.
Хочешь, я расскажу, как плавит асфальты солнце в податливый пластилин, как город звенит и стонет под тополиной пургой, что белым воздушным кружевом в парках цветёт жасмин и как мне славно бродить по проспектам почти нагой.
Как солнце смеётся и брызжет с небес золотою пудрой, что я загорела и стала совсем смуглой,
что ветер шальной и тёплый на ушко мне шепчет нежные разности, как бьётся и мечется сердце, зашкаливая от радости, как каждое утро вплетает в ресницы самые радужные рассветы. Хочешь, я расскажу тебе, как я люблю лето.
Ты – мразь и негодяй, ублюдок и подонок,
С коротким корешком законченный урод.
Тебе не даст никто из правильных девчонок –
И даже пидарас в кровать не позовёт!
Тупой баран в сто раз умней тебя и круче,
Я знала, что в душе ты не мужик, а слизь.
Да подавись ты, гад, и сумочкой от «Гуччи»,
И шубкой меховой ты тоже подавись!
Все, что ты мне дарил, верну тебе, дебилу:
Дороже барахла мне собственная честь!
И туфли, и часы, и сраную мобилу –
Всё-всё бери назад ну кроме «Мазды шесть».
Ты говорил, козёл, что я тебя не стою,
Что ты меня отмыл, когда жила в говне
А то, что семь недель я трахалась с тобою? –
За это вот всю жизнь ты будешь должен мне!
Я девочкой была, когда одна из дома
На поезде в Москву приехала в ночи,
И встретила тебя, дырявого кондома,
Какие ж вы козлы, мужчины-москвичи!
В чуваке должно быть всё путёво–
Чтоб в прикиде не было прорехи,
Хаер чист, фэйс вымыт, мысли клёвы
Так писал писатель А Пэ Чехов.
Он, ваще, рубил довольно круто
(Хоть без секса, без бабла и мата),
Он считал, что все мы шизануты,
Разница лишь в номере палаты.
Депресняк – и нету дяди Вани,
Срублен сад, в котором зрели вишни,
Три сестры в своей Тьмутаракани
Грезят о Москве, но ,как бы, - шиш им .
Бьётся как ап стену чайка - дура,
Только толку – ни пера, ни пуха .
В пьесах и типажность и фактура,
Чехову - респект и уважуха!
Он ещё умел писать приколы,
В них полно различных ржачных мулек,
И, хоть не пивал он кока-колы,
Он в приколах тоже круто рулит.
Лично я от Чехова колбасюсь
И тащусь, его читая книжку.
Палыч – он не зря нам , типа, классик, -
Клёво жжот и в людях рубит фишку!
Суд над Горбачевым, который не выполнил своих обязанностей президента СССР и допустил распад вверенной ему державы, необходим. Потому что нужно назвать предателя предателем, а негодяя негодяем. России нужна «дегорбачевизация». Хотя, вернее сказать, что России нужна «дегорбизация». Он же для своих «друзей», что устроили ему юбилей в Лондоне — «Горби». Так они его называют. В нашей истории никого из руководителей СССР так не называли. Не было «Лени», не было «Стали», не было «Брежни», даже «Хрущи» не было. Только Горби. И неслучайно этого человека так любят в Лондоне и Вашингтоне, и так не любят в Питере и Москве.
Я не смогу объяснить — ни себе, ни маме,
Ни тишине, ни даже Тому-кто-выше,
Кто так нещадно мою занимает память,
Кто туда влез — на чистое и с ногами,
Кто так отчаянно бьётся в моей гортани,
Кто в моём сердце живёт и со мною дышит,
С кем я пытаюсь стать хоть немного ближе,
Кто никогда моим, никогда не станет.
Мир тесноватых кухонь и битых кружек
Делает нас не теми, кем мы хотели,
Мы объясняем это банальной дружбой,
Страхом не сохранить, не сберечь, разрушить,
Я каждый день решаюсь — и сразу трушу,
Сложно сказать такое, ну в самом деле:
«Хочу просыпаться с тобою в одной постели»,
Вывернув наизнанку свою же душу.
Я не смогу объяснить, почему такое
Вдруг приключилось с моим недовзрослым миром,
Как это всё до сих пор не даёт покоя,
И почему не выходит махнуть рукою,
Всё не Москва, не Питер, а Бологое,
Всё где-то между, ни шага ни в плюс, ни в минус,
Может, я просто люблю тебя, слышишь, милый?
Если есть версии — то предлагай другое.
Он ранен в грудь аэропортами, немного голоден и пьян,
Пока, утомлена курортами, лавина сходит россиян -
Неделикатная, брутальная, с небрежной статью табуна -
Он ждёт у жерла терминального, когда появится она.
И всё качается, качается, летит, не разбирая рельс.
Она сегодня возвращается, она уже, конечно, здесь,
Он слышит, как по коже шёлковой гуляет хамский ветерок,
И как табло устало щёлкает, глотая очередность строк.
Она сегодня возвращается - из Вены или Сан-Тропе.
Он, как всегда, слегка смущается, узнав встречающих в толпе.
И, отпуская сердце лодочкой плыть до щемящей синевы,
Уходит медленной походочкой - искать маршрутку до Москвы.
И будут ходики стучать –
Тик-так,
И надо бы ложиться спать
Никак.
Всё не допишутся стихи
Ему,
И не рифмуется “прости”
К “люблю”
А ночь сгустилась и звенит
В ушах,
И мишка плюшевый грустит
В руках,
Ведь холод уличный в душе
Давно,
И как эскиз в карандаше -
Окно.
И он, наверное, не спит
Сейчас,
И, значит, курит и молчит
О нас
С балкона смотрит на Москву
Родной,
Ах, как же хочется к нему
Самой.
Коснуться пальцами щеки –
Не брит?
Услышать сердце как в груди
Болит,
И успокоить и прижать
К губам,
И лишь его покорной стать
Рукам.
Чтобы опять вернулся смех
К нему,
И может быть сказать при всех:
Люблю!
Или тихонечко шепнуть:
Ты мой
И стать ему когда-нибудь
Женой.
Но завтра будет всё не так:
Прости
И волю сжав свою в кулак –
Не жди
Я напишу тебе потом,
Поверь
Нам не получится вдвоём
Теперь.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Москва» — 339 шт.
