Цитаты в теме «стих», стр. 43
МазоХИст раХИтичный ХИлял по КолХИде,
Над стиХИей еХИдничал ХИтрый ХИрон:
«Ах, лиХИе наХИмовцы, лоХИ вы в ХИнди! »,
А ЭсХИл все распаХИвал ветХИй ХИтон.
ХИщно стряХИвал кроХИ АХИлл с малаХИта,
АрХИмед восХИщался ХИтом ХИндемита.
А в епарХИи — муХИ, монаХИ глуХИе,
ХИроманты, ХИмеры, ХИнин, петуХИ,
БалдаХИн, лопуХИ, орХИдеи суХИе,
АрХИтектор в ХИбаре, ХИчкок у соХИ
ЛопоуХИй ХИрург заХИрел от бронХИта,
ПоХИмичив над псиХИкой арХИмандрита
Из-за пазуХИ ХИлой арХИвной старуХИ
ПроХИндей уХИтрился поХИтить дуХИ.
ТиХИй ХИппи «ХИтачи» запиХИвал в уХИ
И ХИХИкал с застреХИ плоХИе стиХИ:
«уХИщренья алХИмика, слуХИ и вздоХИ,
АХИнея, греХИ и маХИна эпоХИ»
Кто сможет прочесть с выражением, ни разу не сбившись?
Ассорти...Загадка
Как не любить людей простых природу,
Все, что ни есть — в поступках и словах,
Иной на воле — будто в кандалах,
Другой в тюрьме — но здесь, обрел свободу(?!)
Друг
Вы с детства с ним — давайте без прикрас,
Ему шептали обо всем, частенько врали,
Даря немногое, в ответ просили, брали,
Но помня многое, он все же любит вас
Женитьба
По мере сил (и выше) — вам подарки,
Любой из нас захвачен кутерьмой,
Вы перед свадьбой: — «Ангел! Котик, мой!»
Чуть погодя — прислуга, и кухарки
Клевета
Скажу одно, зачем ходить кругами,
Коль про врагов затеян этот стих,
Чем больше грязи бросите вы в них,
Тем больше «ямочка» под вашими ногами.
А не нужно уже цветов.
Ни жёлтых и никаких Одуванчики отцвели и разлетелись белыми парашютиками Ты — всего лишь причина, породившая этот стих, рвущийся в клочья звук с чудовищными промежутками.
Что толку пенять на зеркало, которое лишь амальгама — не счастья, и не несчастья, а так просто ртутная На лицах обоих царапины, ссадины — метки храма давно разучившихся плакать в пустынях своих безлюдных.
И завтра уже не нужно!
И слов дежурных — диссонируют, режут По живому. А те, что ещё маячат и строят упрямо замки из ровных таких кирпичиков, каждый со знаком качества и меткою «прежде» — внешне же просто чудо! Обладающее, однако, изнанкой
А пауза затянулась
Называемая твоей толерантностью и моей любовью, но странною и странное сочетание когда-то — нежности, радости, слабости, сладости, теперь уже — вычитания, отрицания, расставания. Расстояние
увеличивающееся так стремительно
Я из черного теста,
Из пепла войны,
И стихи мои,
Как погорельцы, грустны.
Лишь закрою глаза,
И опять я – малец,
В неокрепшее темечко
Метит свинец.
И несет почтальон
На потертом ремне
Безотцовщину черную
Брату и мне.
******************
Никогда не забуду,
Как во время войны
Из картошки из мерзлой
Мать пекла деруны.
Деруны на олифе
И сластят, и горчат,
*******************
Но и этому рады
Я и старший мой брат.
Мы сидим в одеялах,
За окошком мороз.
Письмоносец соседке
«Смертью храбрых...» – принес.
И она прибежала к нам –
Белее стены.
Мать ее утешает...
И горят деруны.
*******************
Война прошла, прошла война,
Но барабанным перепонкам
Казалась странной тишина,
Обманчивой, чрезмерно полной.
На кровью политых полях
Уже пшеницу убирали,
Но все еще в госпиталях
Солдаты наши умирали.
Порой по улице бредёшь —
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдёт, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.
Не то, чтоб встал кентавр какой
У магазина под часами,
Не то чтоб на Серпуховской
Открылось море с парусами,
Не то чтоб захотелось — и ввысь,
Кометой взвиться над Москвою,
Иль хоть по улице пройтись
На полвершка над мостовою.
Когда комета не взвилась,
И это назови удачей.
Жаль, у пространств иная связь,
И времена живут иначе.
На белом свете чуда нет,
Есть только ожидание чуда.
На том и держится поэт,
Что эта жажда ниоткуда.
Она ждала тебя сто лет,
Под фонарём изнемогая
Ты ею дорожи, поэт,
Она — твоя Серпуховская,
Твой город, и твоя земля,
И не взлетевшая комета,
И даже парус корабля,
Сто лет, сгинувший со света.
Затем и на земле живём,
Работаем и узнаём
Друг друга по её приметам,
Что ей придётся стать стихом,
Когда и ты рождён поэтом.
Она никогда не знает, как надолго он исчезнет опять.
Всё в ней кричит — не надо его отпускать!
Но она как будто спокойна, или просто делает вид,
И не звонит.
Он каждый раз выселяет её из мыслей своих и стихов,
Тщательно забывает запах её духов,
Он думает: «Господи-Боже, если твой приговор таков,
То я готов!»
Проходит надцатый месяц, никто не идёт ко дну.
Они, как упрямые дети, всё играют в эту войну.
И говорят друг другу: «Хватит, я долго не протяну!»
А сверху на них смотрят и думают: — Ну-ну
Позволь, Господь, забыть про это, прости грехи!
Моя любовь была поэтом, её стихи
Несли по жизни как ветрила, немудрено —
Она творила и творила — и день, и ночь,
До токсикоза, до надрыва. Cойти с ума:
Поэмы, проза в перерывах — какой кошмар!
Стихов так много, я бессилен, потерян счёт,
Но обожатели просили: «Давай ещё!»,
A я писал стихи-ответы — попутал бес,
Поскольку тоже стал поэтом, не по злобе.
Она, конечно же, не дура, но вот дела —
Я предпочёл бы всё натурой, но не дала.
Ну что за мода петь без толку про неглиже?
Какая тонкая жестокость! Какая жесть!
Как это всё не режет ухо и ей самой?
И я ушёл. К другой. Без слуха. Глухонемой.
«Ах, мама, мама, я люблю Ежа!
Мне без него хоть в петлю, хоть на плаху!"-
От сладости любовной вся дрожа,
Шептала молодая Черепаха.
«А я ему уже сказала «ДА!»
И мать со вздохом дочку отпустила,
Ведь старая и мудрая Тортила
Была когда-то так же молода.
Как только свадьбы стихла канитель,
И светлячки убрали освещение,
Молодожёны бросились в постель,
Чтоб там отведать страсти восхищение.
Но не пошла любовная игра —
То панцирь, то иголки им преградой.
Промучились всю ночку до утра,
А утром свету белому не рады.
И на вопрос в разводе — чья вина?
Ответили они (мрачнее тучи):
Супруг: «Ужасно твёрдая жена!»
Супруга: «Чрезвычайно муж колючий!»
А мудрая Тортила, встретив дочь,
Сказала ей: «И я теряла разум!
И в брачную единственную ночь
Намучилась с прекрасным дикобразом».
Баллада о принце.
Он Принцем был (обычный Принц — из грёз),
Туманный взор и резко-тонкий профиль.
Он ей стихов Вийона сборник нёс,
Она несла капусту и картофель.
Изящный, как бамбуковая трость,
Причудливо — изысканны манеры,
Читал стихи, она вбивала гвоздь
В оторванную дверцу шифоньера.
Он томно обнимал гитарный гриф
И пел романс о чувственном экстазе.
Она же, сигарету прикурив,
Паяла продырявившийся тазик.
Он Принцем был — от лаковых штиблет
До аромата ландыша с корицей.
Завидовали бабы паре вслед:
«Являются же к некоторым принцы!»
А вот она Принцессой не была,
И тем понятней смена фаворита:
На кухне занял место у стола
Мужчина молчаливый и небритый.
Он водку пил и Лорку не читал,
Не мог свистать лирические трели,
Зато имел стабильный капитал,
И знал, что делать с лобзиком и дрелью.
А Принц ушёл. Куда — не всё ль равно?
Ведь где-нибудь печальная девица
С тоской глядит в открытое окно
И ждёт его, загадочного Принца.
Одиночество
.
«Пора замаливать грехи
С душой в ладу, себе угоден,
живу один, пишу стихи,
до непристойности свободен.
Свершая свой удел земной,
лишь мне присущий чту порядок,
и одиночество со мной,
как верный пес, шагает рядом.
.
В какой ни выряди наряд,
среди житейского лукавства
оно — пока еще не яд,
оно — пока еще лекарство.
Его приму на склоне дня,
покамест близкие далече,
и одиночество меня
еще не мучает, а лечит.
.
Но за горами ли пора,
где ты у старости в фаворе
и бег проворного пера
уже совсем не так проворен.
Там надвигается гроза,
там смерть такие шутит шутки,
там одиночества глаза
фосфоресцируют так жутко
.
О чем я, Господи, о чем!
Ничем пока не омраченный,
ведь я еще не так учен,
как тот заморский кот ученый.
Ему что бред, что явь, что сон!
Уже не счесть, какое лето
он одинок. И только он ответить может — плохо ль это?
.
Пора замаливать грехи »
.
Вадим Егоров, бард, 1984г.
Кому-то платье великовато,
Кому — заужены рукава,
Но есть волшебная степловата —
Простые ласковые слова.
О том, что стих несомненно лучший,
Душою писан, строкою жгуч.
О том, что музы собрались кучей,
Да и Пегас пооставил куч.
И льётся патока не стихая,
Хрустя цукатами на зубах,
Они харкаются в мир стихами,
Вернее, тем, что живёт в стихах —
Уютной сахарной степловатой,
С какао-маслом, нугой и без.
Давай, лети же конёк крылатый,
Пока не выскочил диатез.
Пока с симптомами диабета
Тебя не сцапали невзначай.
Ведь эти сладенькие поэты
Схарчат вприкуску. Под тёплый чай.
Запоздалый рейс
Ночь прожектора свои зажгла,
Завершился лётный день.
Серебрит луна металл крыла,
Самолет роняет тень.
Фонари горят на полосе,
Над рекой туман плывет.
Стих аэропорт в ночной красе,
Словно он кого-то ждет.
Город у реки уже уснул,
Сторожит его луна.
В небе раздается легкий гул,
Кажется, поет струна.
Запоздалый рейс идет ночной,
Блещут маяки во мгле.
Экипаж спешит к себе домой,
Тянется к родной земле.
Дома его ждут уже давно —
В этом не его вина.
Вот и полоса у самых ног,
Милый дом и тишина.
Может, мне влюбиться в агронома?
Хлеб необычайно благороден:
Фартук, каравай, крылечко дома
Образ подкупает, хоть немоден.
Может, мне влюбиться в каскадера?
Шрамы зализать, погладить брюки.
После секса хаить режиссера
И актеров, что по жизни — суки!
Может, мне влюбиться в альпиниста?
И ходить с ним в связке даже писать?
Воздух гор невероятно чистый
Должен пробудить во мне туриста!
Может, мне влюбиться в экстрасенса?
Греться в зоне ауры могучей?
Полный курс тантрического секса
Мной еще, по правде, не изучен.
Может, мне влюбиться в олигарха?
Пошло, но любви достоин каждый.
Кто его поддержит после краха,
Сломленного голодом и жаждой?
Или в гинеколога — не плохо:
Написать стихов четыре тома!
Кем наполнить новую эпоху?
Может, мне влюбиться в агронома?
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Стих» — 1 003 шт.
